Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями - Сатановский Евгений Янович - Страница 10

Исламская республика Мавритания в настоящее время играет роль главного плацдарма Ирана в Западной Африке, особенно существенную после конфликта Сенегала, Гамбии и Нигерии с Исламской республикой Иран (ИРИ) из-за поставок иранского оружия оппозиционным группировкам этих стран. Укрепившись в Мавритании, Иран фактически «отбил» эту страну у Израиля, дипломатические отношения с которым были разорваны Нуакшотом, после чего Тегеран взял на себя строительство объектов, которые возводились в Мавритании Иерусалимом. Побочным следствием этой рокировки стал разрыв дипломатических отношений с Ираном королевства Марокко под предлогом обострения отношений Ирана и… Бахрейна – задолго до поддержанных ИРИ антиправительственных выступлений бахрейнских шиитов. Сложные исторические отношения Марокко и Мавритании, которую на протяжении длительного времени в королевстве считали несправедливо отторгнутой марокканской провинцией, блокируя ее прием в Лигу арабских государств, не объясняют, почему укрепление позиций Ирана в Мавритании вызвало такую острую реакцию Рабата. Отчасти это можно понять, вспомнив о том, насколько прочные отношения связывают Марокко с Западом, в первую очередь Францией и США, а также суннитскими монархиями Персидского залива. Протяженное пустынное атлантическое побережье Мавритании с тихими провинциальными портами для Ирана – оптимальная «подскоковая база» на кратчайшем океанском пути к южноамериканскому континенту, с левыми правительствами которого действующее руководство ИРИ связывают тесные партнерские отношения. По этому пути может быть перевезено все что угодно, в том числе грузы, имеющие отношение к ядерной программе Ирана, или запрещенная к ввозу в эту страну санкциями ООН военная техника. В свое время именно соображения такого рода легли в основу эскалации международного скандала вокруг таинственного похищения и не менее таинственного освобождения российского лесовоза «Арктик Си».

Внутренние районы Мавритании (как и большая часть Сахары и Сахеля) сегодня являются тыловой базой «Аль-Каиды в странах исламского Магриба» (АКМ), столь же враждебной шиитскому Ирану, как и Западу. Возросшая с началом операции НАТО по свержению ливийского лидера Муамара Каддафи, традиционного врага «Аль-Каиды», активность АКМ привела к ее превращению в крупнейшую военную силу региона после получения с разграбленных ливийских военных складов тяжелого вооружения и боеприпасов, включая переносные ракетные зенитные и противотанковые комплексы общим числом свыше 10 тысяч единиц. Последнее спровоцировало военные действия против АКМ мавританской армии, поддержанной Западом. Отметим, что на проведение операций такого рода, направленных против его противников, в число которых суннитские радикалы входят по определению, Иран закрывает глаза, хотя Алжир, с его собственным опытом борьбы с исламистами, выразил протест против присутствия западных военных в регионе, полагая это «проявлениями неоколониализма». В то же время повторение операций против АКМ исключительно местными силами невозможно, так как уровень вооружения, находящегося под ее контролем, превышает потенциал большинства африканских армий, включая вооруженные силы таких государств Сахеля, как Нигер, Мали и Чад.

Одна из беднейших стран арабского мира, Мавритания не вошла в полосу волнений, получивших название «арабской весны», и внутренняя обстановка в этой стране сравнительно стабильна. Военный переворот, в результате которого бывший начальник генштаба и командующий гвардией генерал ульд Азиз сверг правившего страной с 1984 г. полковника ульд Тайю, незадолго да этого отправившего его в отставку, прошел еще в 2008 г., став клапаном для «выпуска пара». В то же время сохраняется высокая вероятность конфликтов между основным населением страны – маврами и живущими в низовьях правобережья реки Сенегал африканскими племенами тукулер, сонинке и волоф, а также «белыми» и «черными» маврами (отношения между которыми де-факто сохраняют черты патриархального рабства). Проблема рабов (или бывших рабов) чрезвычайно остра во многих странах арабского мира. В большинстве из них институт рабства в скрытом виде существовал при колониальной администрации, в бывших турецких провинциях открыто действовал до 20-х годов ХХ века, когда турок в Леванте сменили англичане и французы, а на Аравийском полуострове формально был отменен только в 60-х годах того же столетия. Как бы то ни было, хотя на территории Мавритании с начала 1980-х годов рабство запрещено законом, рабами там, вопреки оптимистическим данным ООН, являются около 600 тысяч человек.

С экономической точки зрения Мавритания – это богатый рыбой шельф, железная руда и экспорт скота. На территории страны высок потенциал геологоразведки, однако неразвитая инфраструктура снижает ее инвестиционную привлекательность до крайне низкого уровня. Французский бизнес работает там с колониальных времен, китайский чрезвычайно активен сегодня, но для российской экономики страна малоперспективна.

Королевство Марокко, во главе которого с 1999 г. стоит Мохаммед VI, – наиболее устойчивый режим Магриба, который в случае возникновения на территории страны волнений, угрожающих его стабильности, может рассчитывать на масштабную экономическую и военную поддержку стран ЕС и США. С 2004 г. страна имеет статус «главного союзника США, не входящего в НАТО». Вероятность «твиттерной революции» по тунисскому или египетскому образцу была резко снижена после объявления королем о принятии конституции, которая, в частности, придала статус государственного берберскому языку, разрешив главную проблему арабо-берберского противостояния (особенно острую в соседнем Алжире) в пользу политического реализма. Помимо прочего, опора на берберов, составляющих около половины населения, позволяет правящему режиму взять под контроль глубинку страны, в которой сильны позиции АКМ. Контроль за политическими партиями и движениями, жесткое пресечение спецслужбами деятельности антимонархического движения, лидеры которого живут во Франции, успешное балансирование между основными кланами, влияющими на экономику, лояльность армии и сомнительные итоги «арабской весны» для населения стран, в которых были смещены верховные правители, являются стабилизирующими режим факторами. Проблема Западной Сахары и соперничество с Алжиром – факторами дестабилизирующими.

Единственной реальной угрозой для правящего режима являются исламисты АКМ, которые, помимо прочего, используют Марокко как тыловую базу для действий во Франции и Испании. Операции по пресечению их деятельности, которые спецслужбы королевства проводят при поддержке контртеррористических групп из Франции и США, дают лишь временный результат: ряды исламистов пополняются выходцами из Алжира и других стран Магриба и Сахеля, а также европейскими исламистами марокканского происхождения. Основной «хорошей новостью» в борьбе с ними является то, что исламисты пока что не вошли в альянс с западносахарскими марксистами из Фронта ПОЛИСАРИО, базирующимися на территории Алжира, «повестка дня» которых не включает борьбу с «евреями и крестоносцами». Во всем прочем эта ситуация представляет собой характерный для миротворческих инициатив ООН тупик. Автономия в составе королевства – максимум, который Марокко готово предоставить Западной Сахаре, тем более что подавляющая часть населения этой территории сегодня – марокканские поселенцы. Независимость – минимум, которого требуют повстанцы-«сахрави».

Территория Марокко является основным транзитным коридором нелегальной эмиграции из Северной Африки на Иберийский полуостров через Гибралтарский пролив и границу испанских эксклавов Сеута и Мелилья, по которому ежегодно в Европу пытаются проникнуть десятки тысяч человек. «Прорывы» африканских нелегалов в Сеуту и Мелилью, на которые марокканские власти смотрят сквозь пальцы, в периоды обострения отношений с Испанией перемежаются собственно марокканскими инициативами по «завершению процесса деколонизации», которые до настоящего времени имеют мало шансов на успех, хотя в случае масштабных волнений, угрожающих падением королевского режима, нельзя исключить любое развитие событий.