Изгой Гора - Норман Джон - Страница 1

• 1/42
• Следующая

Мой друг, Харрисон Смит! Наш молодой городской юрист недавно передал мне вторую рукопись, написанную неким Тэрлом Кэботом. По его желанию, эта рукопись, также, как и первая, была предложена вниманию издателя. Однако на этот раз вследствие многочисленных запросов читателей первой книги «Тарнсмен Гора» / в которой затрагивается самый обширный круг вопросов — от требования документального подтверждения существования планеты Гор — сестры Земли — до сомнений в подлинности автора /, я попросил Харрисона Смита написать нечто вроде предисловия, чтобы всем стала ясна его роль в описываемых событиях, а также рассказать немного больше о Тэрле Кэботе, с которым я не имел счастья встречаться лично.

Джон Норман.

Мы впервые встретились с Тэрлом Кэботом в небольшом колледже в Нью-Хэмпшире, куда нас обоих пригласили преподавать. Он читал курс лекций по английской литературе, а я, желавший заработать деньги на трехгодичный курс обучения в школе юристов, был принят в колледж в качестве инструктора физического воспитания.

Мы много общались, болтали, спорили и, как я надеялся, стали друзьями. Мне нравился этот молодой обходительный англичанин. Он всегда был спокойным, хотя иногда погружался в себя и забывал об окружающих. Он не желал разрывать ту оболочку формальной вежливости, за которой таилось его сердце, несомненно такое же сентиментальное и пылкое, как и у любого другого человека. Но он усиленно скрывал это.

Молодой Кэбот был высок, хорошо сложен и двигался с какой-то звериной грацией, которую приобрел скорее в доках Бристоля, чем в аудиториях Оксфорда, в одном из колледжей которого он получил образование. У него были чистые, голубые, и к тому же прямые и честные глаза. Непослушные буйные волосы были рыжего цвета, и хотя некоторым из нас они нравились, именно этот самый рыжий цвет приводил в тихое бешенство респектабельных джентльменов, преподающих в колледже. Я сомневался, что у него была расческа, а если и была, то он ей никогда не пользовался. И при всем этом Тэрл Кэбот был мягким, спокойным, вежливым и обходительным оксфордским джентльменом. Единственным исключением были его волосы. Но затем нам пришлось усомниться в нашей оценке.

К моему великому сожалению, Кэбот исчез после окончания семестра. Я уверен, что это произошло помимо его воли. Кэбот был человеком, который не пренебрегает своими обязанностями.

К концу семестра Кэбот, как и все мы, устал от академической рутины и хотел каких нибудь перемен. Он решил один пойти в горы. В лежащие поблизости Белые горы, которые в это время года прекрасны.

Я одолжил ему кое-какое снаряжение и отвез его в горы, где и высадил на обочине шоссе. Он просил меня, и я уверен, что вполне серьезно, встретить его здесь через три дня. Я вернулся в назначенное время, но Кэбот не пришел на рандеву. Я ждал несколько часов, а затем уехал и вернулся на следующий день в то же время. Он не появился. Я встревожился и сообщил властям. Начался поиск.

Вскоре мы нашли пепелище его костра у большого плоского камня в десяти часах пути от шоссе. Но все наши поиски были бесплодны. Правда, через несколько месяцев я узнал, что Тэрл Кэбот спустился с гор живым и здоровым, но, вероятно, подвергся действию сильного эмоционального шока, который вызвал амнезию, по крайней мере на то время, которое он отсутствовал.

Он больше не вернулся к преподаванию в колледже. Некоторые старшие его коллеги вздохнули с облегчением и признались, что всегда считали его неподходящим. Через некоторое время я тоже решил, что не подхожу, и оставил колледж.

Вскоре я получил чек от Кэбота в уплату за потерю моего снаряжения. Это был благородный жест, но я предпочел бы встретиться с ним лично. Тогда я схватил бы его за руку и заставил бы рассказать о всем, что с ним произошло.

В отличие от своих коллег, я считал амнезию слишком простым объяснением. Скорее всего она была лишь уловкой, чтобы отделаться от расспросов о том, как он провел все эти месяцы, где был, что делал.

Прошло уже семь лет с того момента, когда вдруг я встретил Кэбота на улицах Манхеттена. К тому времени я уже заработал деньги на обучение, перестал преподавать и обучался в школе при одном из лучших частных университетов Нью-Йорка.

Кэбот мало изменился. Я бросился к нему и схватил за плечо. То, что случилось потом, я никак не мог ожидать. Он рванулся, как тигр, яростно крича на незнакомом мне языке. Стальные руки схватили меня и распяли на колене в совершенно беспомощном положении. Мой позвоночник чуть не треснул, как спичка.

Но затем он отпустил меня, сконфужено улыбаясь, но наверняка все еще не узнавая. Я с ужасом понял, что его действия были чисто рефлекторными. Так дергается колено при ударе молоточка врача. Это был звериный инстинкт — убить, пока не убили тебя. Это был инстинкт человека, живущего там, где требовалось убивать быстро и жестоко, иначе сам будешь мертв. Я вспотел, поняв, что был на пороге смерти, но неужели это тот самый мягкий и вежливый Кэбот, которого я знал?

— Харрисон! — воскликнул он. — Харрисон Смит! — Речь его была быстрой и сбивчивой. Он старался успокоить меня. — Прости меня, старина!

Он протянул мне руку, я ее принял и мы обменялись рукопожатием, хотя, боюсь, что с моей стороны оно было весьма вялым. Тэрл же крепко, от души, сжал мои пальцы.

Вокруг нас уже собрались люди и глазели, стоя на безопасном расстоянии.

Он улыбнулся той самой своей наивной мальчишеской улыбкой, которую я хорошо помнил со времен Нью-Хэмпшира.

— Не откажешься пропустить по стаканчику? — спросил он.

— С удовольствием.

И в крошечном ресторанчике Манхеттена мы с Тэрлом Кэботом возобновили свою дружбу. Мы говорили обо всем, но никто из нас не упомянул о его странном поведении во время нашей встречи и о тех таинственных месяцах, которые он провел неизвестно где с момента своего исчезновения в горах Нью-Хэмпшира.

Потом мы виделись с ним довольно часто. Он, казалось, отчаянно нуждался в близком человеке, в друге, а я, со своей стороны, был счастлив быть его другом, и, по всей вероятности, единственным.

Я знал, что наступит время, когда он расскажет обо всем. Сам я не хотел насильно вторгаться в его тайны. Для этого нужно было стать больше, чем другом. Я часто думал, почему Кэбот не говорит открыто о своих делах, почему так ревностно хранит тайну своего исчезновения. Теперь понимаю: он боялся, что я сочту его сумасшедшим.

Однажды, в первых числах февраля, мы сидели в том самом баре, куда зашли выпить после нашей первой встречи. На улице медленно падал снег, окрашенный в нежные тона неоновыми лампами. Кэбот задумчиво смотрел на улицу, крутя в руке стакан с виски. Он был очень хмур и задумчив. Я вспомнил, что как раз именно в феврале он и исчез тогда.

— Может, нам лучше пойти домой? — спросил я.

Кэбот продолжал смотреть в окно на светящийся снег, падающий на грязный тротуар.

— Я люблю ее, — сказал Кэбот, не обращаясь ни к кому.

— Кого? — спросил я.

Он покачал головой и продолжал смотреть на улицу.

— Идем домой, — сказал я. — Уже поздно.

— Где дом? — глядя в окно, спросил Кэбот.

— Твоя квартира совсем рядом, за несколько кварталов, — сказал я, все больше желая увести его отсюда. Его настроение было каким-то чужим, незнакомым. Я почему-то боялся.

Он не двинулся с места и выдернул руку из моих пальцев.

— Поздно, — сказал он, как бы соглашаясь со мной, но имея в виду что-то большее. — Но не слишком поздно, — добавил он, как бы решившись на что-то. Я подумал, что Тэрл желает повернуть время вспять, или прервать поток событий.

Я откинулся на спинку кресла, поняв, что Кэбот уйдет отсюда только тогда, когда захочет сам. Не раньше. Меня тревожило все: его отчаяние, призрачный свет, проникающий сквозь стекла, обрывки разговоров, звон стаканов, шарканье ног, булькание жидкости, наливаемой в стаканы.

• 1/42
• Следующая