Остров Ифалук - Бейтс Марстон - Страница 24

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая

Купаясь, мы всегда надевали подводные очки. Я не могу понять, как это люди купаются без них. Ведь без очков человек под водой слеп. Правда, во многих местах и глядеть не на что, но ведь этого не знаешь, пока сам не посмотришь. А в лагуне Ифалука не счесть чудес, на которые стоит полюбоваться. Сначала мы просто плавали, восторгались формой кораллов и окраской рыб, затем начали подумывать о том, что если ежедневно будем находиться в воде хотя бы час, то вполне можем попытаться провести кое-какие систематические наблюдения.

Рыбы, как мы успели заметить, обращали на нас очень мало внимания. По-видимому, появление в их владениях большого коричневого существа по имени «человек» не вызывало у них представления о грозящей опасности. Они продолжали заниматься своими обычными делами, нисколько не реагируя на наблюдателя, — совсем не то, что на земле, где птицы и животные видят в следящем за ними человеке потенциального врага. Нам не нужно было, как на суше, прибегать к помощи полевого бинокля или следить из укрытий; мы могли спокойно плавать на поверхности и наблюдать за рыбами. Мне кажется, что, по крайней мере в коралловых морях, наблюдать за рыбами интереснее, чем за птицами; однако я сомневаюсь, что остался бы таким же энтузиастом, будь вода холоднее.

У нас имелся акваланг, но он предназначался для Боба Рофена, который должен был осенью собрать коллекцию рыб; к тому же мы просто не знали, как с этим аппаратом обращаться. Впрочем, нам незачем было нырять слишком глубоко, у поверхности тоже было много интересного, а для того чтобы наблюдать за рыбой, нам вполне хватало шноркелей — дыхательных трубок.

Мы решили, что для систематического научного исследования и лучшей ориентировки под водой первым делом надо составить карту района плавания. Кораллы в лагуне росли большими, неправильной формы кустами, которые я называл коралловыми массивами, хотя вернее было бы их назвать рифовыми холмами или рифовыми гнездами. Между этими выростами находились открытые водные пространства с дном, покрытым чистым, белым песком.

Высота коралловых холмов у берега была такова, что они оставались под водой даже при самых сильных отливах. Они имели плоские верхушки; живыми оставались лишь те коралловые полипы, которые располагались по краям холмика. В более глубоких водах выросты имели округлую форму; насколько мы могли судить, вглядываясь сквозь кристально чистую воду, они были разбросаны по всему дну лагуны.

Коралловые образования в мелких водах четко выступали на наших аэрофотоснимках в виде темных неправильных пятен; по ним я и попытался набросать план расположения рифов перед Фан Напом. В дальнейшем мы проверили и уточнили нашу карту на месте, плавая на весельной лодке, и в конце концов получили довольно точную картину этого участка лагуны.

Всем рифам в районе нашего плавания нужно было дать названия. Так мы увековечили имена наших жен и детей. Два коралловых холма затейливой формы, расположенных по соседству друг с другом и совсем близко от берега, были названы Иззи (уменьшительное от Изабеллы) и Нэнсп. Несколько коралловых глыб, отделившихся от этих рифов, получили имена моих и Эббота детей. Тед назвал в честь своей Марии очень симпатичный округлый коралловый массив, расположенный несколько в стороне от других. Еще одни массив, находившийся в том же направлении, но еще дальше от берега, получил имя его дочери Нэнни, а риф несколько правее — его сына Дэвида.

Центральная группа рифов была названа именами пяти вождей Ифалука. Мы долго мучились над тем, какое название дать большому пустынному коралловому массиву, торчавшему недалеко от берега, но Тед отлично разрешил эту проблему, предложив название «Плато ведьмы» в честь не совсем нормальной пожилой матроны, которая упорно делала ему глазки во время вечерних репетиций танцев.

К северу от зоны этих разбросанных коралловых выростов простирался огромный затопленный водой массив мертвых кораллов, который мы решили назвать континентом Му. Этот массив имел очень сложную топографию, у него были южный и северный выступы и мыс Осьминога. Я проводил много времени, плавая над южным выступом Му; там обитала большая рыжая рыба-белка (IIolocentrus spinifer ихтиологов), которая, как мне казалось, получала но меньше удовольствия, наблюдая за мной.

Каждая коралловая постройка делилась на ряд «территорий», контролируемых маленькими рыбками из семейства Pomocentrid, которых ифалукцы называли леджок. Эти рыбешки достигали в длину не более трех дюймов, но их воинственность при защите своих владений отнюдь не соответствовала таким размерам. Мы очень любили дразнить леджоков. Нога, рука, любой незнакомый предмет, вторгшийся на их территорию, всегда вызывал страшное возмущение и служил объектом для свирепых атак.

Каждая такая рыбка обороняла округлый участок диаметром в два-три фута, а в центре его обязательно имелась расщелина или ямка, где леджок таился в засаде, когда не был занят изгнанием непрошеных гостей.

Биологи называют «территорией» участок, защищаемый одиночкой, парой или группой животных от вторжения других представителей этого же вида. Склонность к такого рода «захвату территорий» известна у многих видов млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и рыб; однако о таком свойстве рыб до недавнего времени было известно очень мало, да и сейчас еще многое не изучено. Леджок, совершенно очевидно, — «территориальная» рыба в строгом смысле этого слова; это индивидуум, имеющий постоянный участок и защищающий его от вторжения. Мой большой рыжий Holocentrus, вероятно, тоже был «территориальной» рыбой, так как в течение всего лета он (а может быть, она?) оставался на одном и том же маленьком участке около контипента Му. Однако л никогда не замечал, чтобы Holocentrus вел себя агрессивно. Возможно, что континент Му служил для этого индивидуума скорее «домом», чем «территорией». Разница между этими понятиями определяется в данном случае поведением рыбки по отношению к другим Holocentrus, заплывающим на ее участок, но мне, к сожалению, не довелось наблюдать это.

Вода была полна чудес. Дон выделил своеобразную категорию «невероятных» животных. Надев очки, мы крейсировали по нашему участку, время от времени криками приглашая друг друга взглянуть на вновь открытое чудо.

Я помню, как однажды Тед закричал: «Посмотрите — рыба-вертолет!». Какая-то короткая, толстая рыбина вертелась около «Марии» (Тед обычно вел наблюдения за рыбами возле кораллового массива, названного именем его жены). Ее плавники расщеплялись на длинные движущиеся узкие лучи, которые напомнили Теду винт вертолета. Рыбу совершенно не интересовало то, что мы наблюдаем за ней; вскоре она медленно поплыла прочь.

Мы просмотрели книги о рыбах и установили, что это был Pterois — «рыба-скорпион». Иглы, торчащие на спине этой рыбы, ядовиты, чем, вероятно, и объяснялось ее спокойствие. В дальнейшем мы не раз видели этих рыб на нашем участке, однако они не принадлежали к числу его постоянных обитателей.

Другим «невероятным» животным был морской огурец — синаптида. Большинство видов морских огурцов действительно напоминают огурец (хотя один из их видов на Ифалуке по размерам близок к арбузу). Синаптиды же — это длинные гибкие твари, похожие на змей. Тот вид, который встречался на нашем участке, имел яркую окраску в бело-черную клетку, как у некоторых южноамериканских гадюк. Торчащий из-за кораллового выроста морской огурец напоминал такую змею, выползающую из-под скалы. Только приглядевшись к нему повнимательнее, можно было заметить, что на том месте, где у гадюки находится угрожающая треугольная голова, у него торчит какой-то нелепый пучок волнующихся перышек. Если же возьмешь это странное существо в руки, то почувствуешь не упругую плоть, а какую-то мягкую ткань, напоминающую папиросную бумагу. Мне же синаптиды всегда представлялись гадюками из папиросной бумаги, живущими на коралловых выростах.

Дон считал, что к числу «невероятных» живых существ следует отнести и гигантских двустворчатых морских моллюсков тридакна. Эти моллюски в лагуне Ифалука в действительности были не столь уж велики, очевидно потому, что люди находили и съедали их прежде, чем они успевали достичь необычных размеров. Неспециалисту они не казались необыкновенными, если не считать красивой окраски краев полуоткрытой раковины и зеленоватой мантии моллюска, укрывшегося в пей[51].

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая