Рухнама - Ниязов Сапармурат "Туркменбаши" - Страница 25
- Предыдущая
- 25/62
- Следующая
Туркменская нация замешана на природе туркмен.
В последние три-четыре века туркмены оказались малочисленным раздробленным народом, вынужденным жить по селам; ему не удается построить большие города и возродить былое могущество. Но чистый и непосредственный народ, проявляя природную мудрость, продолжает жить в гармонии с окружающей природой и в согласии с собой.
Немало свидетельств о туркменской земле, прошлом ее народа оставили путешественники, нередко по нескольку месяцев жившие среди туркмен. Но мало кому из них удавалось заглянуть во внутренний мир туркмена. Все описания, как правило, носили поверхностный характер, сводившийся к оценке внешних признаков жизни и быта туркмен: одежды, манеры общения, поведения. К примеру, о туркменах в больших курчавых папахах и черных сапогах, широкоплечих чекменях, подпоясанных широким кушаком, не расстающихся с оружием нигде, кроме похорон и поминок, говорится, что это разбойники с большой дороги, бандиты, головорезы и прочее. Естественная и доверчивая, туркменская душа оставалась, как правило, за пределами чужого понимания. Да и не стремились туркмены понравиться кому-то. В том не было никакого высокомерия, скорее, врожденная скромность и по-своему понимаемое право быть и оставаться на своей земле самими собою.
С древности туркмен не знал, что такое замок на двери, потому и душа его не заперта.
Туркмен не возьмет того, что ему не принадлежит.
Но если туркмен что-то берет у соседей во временное пользование, то бережет эту вещь больше, чем собственную. Если же вдруг чужая вещь выйдет из строя, он купит новую, при этом будет просить извинения за причиненные неудобства.
… В далекие времена бездетная супружеская пара собирается совершить хадж в Мекку, но не знает, где спрятать заработанные за всю жизнь двести тылла (золотая монета). Наконец, они нашли выход: завернули половину монет в узелок и отнесли одним соседям, пришлым нетуркменам, а вторую половину доверили соседям туркменам. Сосед туркмен говорит:
— В углу стоит сундук, открой его и положи туда.
Муж и жена совершили паломничество и благополучно вернулись домой. Пошли к соседям, чтобы забрать свои деньги. Сосед нетуркмен говорит:
— Сосед, я использовал твои деньги, сто тылла превратил в сто пятьдесят, и себе немного заработал.
Сосед туркмен отвечает:
— Открой сундук и забери, они лежат там, где ты их положил…
Туркмен никогда не возьмет, не отнимет чужого, потому что уверен: за спиной слабого стоит Господь…
Тех, кто ему по душе, наш народ зовет мужчинами. Звание это присваивается даже не каждому смельчаку. Мужчина — человек, обладающий десятками положительных качеств, — смелостью, отвагой, честностью, щедростью, добротой. Слово «эр» происходит от слова «ары». Говорит же Гараджаоглан: «По происхождению мы туркмены ары». Туркменское слово «эр» в мировых языках трансформировалось в «сэр», «хэр», «герр».
У туркмен в ходу поговорка: «Срок жизни мужчины тридцать лет». Потому что в бесконечных войнах гибли бесстрашные джигиты. И их устраивала такая судьба.
Больше врага они ненавидели тех, кто живет по принципу: трусливее будешь — целее будешь…
Туркмены всегда с огромным уважением относились к смелым, бесстрашным людям. Военачальники напутствовали своих джигитов: «Если хотите одолеть врага, если хотите остаться живы, прежде, чем вступить в бой, смиритесь с неизбежностью смерти». Какой враг мог устоять перед натиском человека, обреченного на смерть?
Того же, кто струсил в бою, заставляли чистить тамдыр, выгребать из него золу или повязывали голову платком и возили по аулам. «На вашей голове алый платок», — обращается Гёроглы к струсившему в бою Вели Хыртману. Джелаледдин велит повязать женские платки на головы сбежавших с поля боя и проводит их по Исфагану… После такого позора туркмен предпочитает умереть, чем смалодушничать.
Во времена Горкута ата отважных джигитов называли дэли (сумасшедшими): Дэли Домрул, Дэли Гарчар. В эпосе Героглы это Дэли Мятел, Харман Дэли…
Туркмены всегда защищали свою свободу, честь, достоинство, и это никогда не давалось им легко. Только в XIX веке они пережили две Каракалинские войны, Мервскую, Серахскую, Балканскую, Иолотанскую войны. В советское время от нас были сокрыты военные столкновения, случившиеся в Туркменабате и Дашогузе.
Войны были обычным делом на свободолюбивой туркменской земле. Все шедевры туркменской литературы посвящены патриотизму туркмен. Их героизм, мужество, беспримерная отвага, любовь к своей земле воспета в книге «Горкут ата», в эпосах «Гёроглы» и «Довлетяр», в произведениях Юнуса Эмре, Гараджаоглана, Бурханетдина Сиваслы, Байрам хана, Шабенде, Андалиба, Абдурахим хана, Магрупы, Махтумкули, Сейди, Зелили, Молланепеса, Кемине, Мятаджи и многих, многих других замечательных туркменских поэтов. И что самое удивительное — ни в одном литературном памятнике я не встретил слова «предатель», а потому нет в них и свидетельств осуждения измены. Трусость, малодушие осуждаются, а вот о предательстве — ни строчки!
Предатель — слово, не имеющее ни одного синонима в туркменском языке!
Туркменский мужчина, если он, конечно, мужчина, по определению не может быть предателем, потому что так устроено туркменское общество.
После нашествия Чингисхана каждый туркменский род и каждое племя обосновывались в определенном месте, громя налетчиков. Если враг имел численное преимущество, на помощь призывали живущих по соседству. Бои длились неделю, самое большое — месяц. Война сразу же выявляла бесстрашных и трусов. Если ты струсил, то как собираешься жить в своем ауле, смотреть в глаза родителям, односельчанам, любимой девушке?.. Если ты попробуешь убежать в соседний аул, он тоже не примет тебя, потому что и там вначале выяснят: не вор ли ты, не пролил ли чью-то кровь, не струсил ли в бою?.. И так в любом селе! Так что от позора никуда не убежишь. А если и умрешь, тебя по-человечески и не похоронят! Вот почему туркмены в дни битвы обо всем на свете забывают. Трусость, измена для них равносильны предательству памяти предков. Именно поэтому туркменские парни проявляли в бою безоглядное бесстрашие, не боялись смерти — они попросту не думали о ней, за что их и называли безглазыми батырами.
Редкостные для иноземцев единодушие и честность сквозят в признаниях очевидцев Геоктепинской войны и даже тех, кто развязал эту бойню. Словно сговорившись, все они утверждают, что им не удалось встретить среди туркмен не то что бы предателя — человека, который мог бы указать дорогу, сообщить о чем-то семнадцатистепенном. Да, если речь идет о чести страны, Родины, никакие блага не имели для туркмена никакого значения.
Я не идеализирую свой народ: были среди него и свои иуды, продававшиеся за тридцать сребреников, в том числе и в Геоктепинской войне. В семье не без урода. Судьба сама расправилась с этими людьми!
Туркменская земля не носит предателей, она забрасывает их камнями презрения!
Туркмены, милые мои люди!
Что бы ни говорили о нас, что бы ни думали, мы должны оставаться такими, какими создал нас Господь, наш дух и наша история. Нам не за что краснеть перед Богом, нечего вымаливать у духа — нам воздано сполна, и за это Благодарение Всевышнему, да будет всегда так!
Единственное, чего мы недополучили от истории, вернее, что сами по доверчивости отдали ей, — свою самооценку. Мы занизили ее, чем сами навредили себе. Но и это пошло нам в плюс: время доказало, что к туркмену никакая грязь не пристанет. Туркмены — народ, сумевший провести незыблемую границу между добром и злом.
Посмотрите в глаза туркмена, и вы увидите, как чисты они, словно родниковая вода, словно небо над их головами…
Душа туркмена так же красива, как орнамент его ковра, свежа, как кетени, чутка и тонка, как его музыка, естественна, как окружающая его природа…
Туркмены обладают врожденной скромностью, но ведь это жизнь… И так уж устроен человек, что иногда он позволяет себе показаться лучше, чем он есть…
- Предыдущая
- 25/62
- Следующая
