– Мерси. Да не волнуйся, верну тебе сотню, когда понадобится, – уверил племянника дядя, не предполагая, что оба они вспомнят про этот долг только спустя 14 лет.
– Я и не волнуюсь. Просто книгу Лафонтена на столе забыл.
– Не беда, напишешь отцу, он скоро привезёт тебе.
Экипаж покатился по Московско – Петербургскому тракту к почтовой станции Чёрная Грязь, где путники собрались отобедать, мимо возделанных полей, лугов с пасущимися стадами, рощ, лесов, холмов, сельских церквушек, деревенек. Это не та дорога, которой Пушкины ездили в Захарово, но виды кругом тоже родные, подмосковные – края, где для Саши с такою «тихою красою минуты детства протекли…»
Вот последний раз блеснули вдали средь крон деревьев двуглавые орлы на воротах Тверской заставы.
Прощай, Москва!
* * *
Покидая первопрестольную, юный поэт не знал, что прежним город своего детства он больше не увидит, что Москва в 1812 году будет занята французами и сгорит в пожаре, что, когда он вернётся сюда через 15 лет, древняя столица изменится и похорошеет, а улицы будут моложе гуляющих по ним красавиц. Не знал Саша и того, что не увидит брата Мишеньку, который родится 28 октября 1811 года и проживёт недолго, что в 1814 году родители с Олей, Лёвушкой и Марьей Алексеевной переедут в Петербург и станут навещать его в Царском Селе, что младший брат поступит в Царскосельский Благородный пансион.
Впереди у Александра Пушкина была учёба в Лицее, встречи с новыми друзьями и наставниками, отроческие шалости и серьёзные занятия, радости и огорчения, любовь, надежды, разочарования и счастливые муки сочинительства, в которых рождаются чудные стихи… Впереди была вся жизнь.
Святочные сказки Арины Родионовны
Зажигает няня свечки,
Дети жмутся возле печки,
Сказок, обмирая, ждут.
По углам таится жуть —
Тёмны вечера на Святки,
Лишь у образов лампадки
Лик Господень освещают.
Няня сказку начинает:
«У одной крестьянки было
Два сынка. Старшой, Данила,
И послушен, и умён,
Батюшке в хозяйстве он
Помогает день – деньской.
А Ванюша, сын меньшой,
Баловник, проказник, неслух,
Ни минуточки на месте
Никогда не посидит,
Всё резвится и шалит.
Раз, проснувшись спозаранку,
Тесто ставила крестьянка.
Надо же такому быть:
Чтоб за хвост кота схватить,
Мимо пробегал сынок,
Опрокинул ей горшок.
Мать не в шутку осерчала,
И вдогон ему вскричала:
«Что наделал, посмотри!
Ах! лукавый побери!»
Только это мать сказала,
Глядь – мальца как не бывало.
Не поверила глазам,
Ищет сына по углам.
Нет нигде! Вдруг слышит: в бане
Будто громко плачет Ваня.
Мать, отчаянно крестясь,
«Да воскреснет Бог…» – молясь,
К бане кинулась. Там нет!
Сорванца простыл и след.
Снова слышит: не иначе,
В риге горько Ваня плачет.
И она бежит туда.
Слышит: плачет у пруда.
Мать взмолилась всей душой:
«Господи, где мальчик мой?
Ты прости мне согрешенье,
Не лишай нас утешенья,
Дитятко моё спаси!»
Мать не устаёт просить,
До земли поклоны бьёт,
На челе холодный пот,
Дух не смеет перевесть…
Глядь – её малютка здесь!
Перепуган мальчик сильно:
«Матушка, меня носило
В баню, в ригу и к пруду,
Я боялся, упаду.
А кругом огни – огни,
Много их, страшны они —
Бесов злобные глазищи —
И за мною так и рыщут.
Вдруг огни потухли враз —
Добрый ангел меня спас,
Голубком слетел с небес,
Чудную запел мне песнь
И поставил пред тобою».
Принялась дитя родное
В радости великой мать
Обнимать и целовать,
Благодарно воздавать
Господу хвалу и славу.
Зареклась с тех пор лукавых
Поминать она – ни – ни!
Дружно всей семьёй они
Стали жить да поживать…
Детки, вам пора уж спать».
Ухнул филин за окошком,
Под столом шмыгнула кошка.
Громко свиристит сверчок.
«Няня, расскажи ещё, —
Просит Саша. – Ради Бога!
Ты ведь сказок знаешь много».
«Расскажу, но вы в кроватки
Лягте…
Было то на Святки.
Красно солнышко зашло,
Веселилось всё село,
Жирно кушали и сладко,
Пели девицы колядки,
Всюду игрища, гулянья
И подблюдные гаданья.
В ночь, под мухою слегка,
Молодых три мужика
В крайний дом зашли пустой.
А один – то – холостой —
Ради смеха стал хвалиться,
Что ничуть не побоится
У нечистого просить
В эту ночь его женить,
Не могли никак унять.
«Бес! – кричит, – жени меня!»
Грудь вперёд, расправил плечи…
Глядь – выходит из – за печи
Сам нечистый под хмельком,
Блеет тонким голоском:
«Так и быть, тебя женю,
Но не сетуй на родню!»
Ухмыльнулся и исчез он.
Перепуганный повеса
К лавке будто бы прилип.
Вдруг услышал горький всхлип
И не может надивиться:
Плачет красная девица,
На щеке горит слеза.
«Ой ты, девица – краса, —
Говорит он, полюбя, —
Не обижу я тебя.
Расскажи, что приключилось,
Как со мной ты очутилась?»
Молвит девица, вздыхая:
«Матушка моя родная
И любимый мой отец
Приказали под венец
С женихом идти богатым,
Старым, лысым, бородатым.
До чего он мне не люб,
Безобразен, толст и скуп!
Не пошла я, и меня
Прокляла тогда родня.
Только крикнули проклятье,
