Аня и Маня - Грекова И. - Страница 4

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая

— Пятьдесят шесть… Пятьдесят семь… Пятьдесят восемь…

Подошла Маня.

— Давай в салочки поиграем.

— Нет.

— А в кучу малу??

— Нет. Не мешай. Я считаю.

И вдруг — пятьдесят девятая доска оказалась сломанной. Не совсем, а наполовину.

Аня с Маней сели на корточки и стали смотреть в дыру. За забором был обыкновенный берёзовый лес, в котором они тысячу раз гуляли. Но отсюда, сквозь дыру, он казался очень красивым.

— Давай вылезем! — сказала Маня.

— Давай!

Маня, маленькая, быстро пролезла сквозь дыру и оказалась за забором. За ней полезла Аня и зацепилась платьем за гвоздь. Голова и верхняя часть тела у неё оказались в лесу, а всё остальное — на территории. Аня болтала ногами в воздухе, но это не помогало — гвоздь держал её крепко.

— Иди скорей сюда! — шёпотом кричала Маня.

— Не могу! — отвечала тем же голосом Аня. — Кто-то меня держит!

И ещё сильнее болтала ногами.

Тут раздался голос Натальи Ивановны:

— Пятая группа, домой!

Маня заметалась, как кролик. Влезть обратно на территорию через дыру она не могла, её заткнула собой Аня, которая всё продолжала болтать ногами.

— Попадёт нам от Наташи! — кричала шёпотом Маня.

— Меня кто-то держит. Может быть, это собака? — отвечала тем же голосом Аня.

— Аня, Маня! — кричали на территории ребята. — Зайцева, Уткина!

Они с Натальей Ивановной уже обнаружили, что Аня с Маней пропали, и теперь их разыскивали.

— А вот из забора какие-то ноги торчат! — закричал Вова Марисов.

Тут Аня почувствовала, что её кто-то тянет за ноги из дыры. Платье треснуло и разорвалось. Наталья Ивановна вытащила Аню, поставила её на землю и строго сказала:

— Вечно твои фокусы, Зайцева! Как тебя угораздило залезть в эту дыру?

— Я считала, — ответила Аня.

— Что ты считала? С ума сойдешь от этой девчонки!

— Доски в заборе.

— Чем же ты их, животом, что ли, считала?

— Нет, головой, — сказала Аня.

— Еще того лучше! А где Уткина?

Когда Наталья Ивановна сердилась, она всех ребят звала по фамилиям.

— Я здесь, — раздался Манин голос, и в дыру просунулась кудрявая голова с круглыми серыми глазами. За головой вывалилась на территорию и вся Маня.

— Ну, вот что, — сказала Наталья Ивановна, — обе вы, Зайцева и Уткина, будете наказаны. Экие скверные девчонки! Мы их по территории ищем-ищем, а они, видите ли, доски считают, да еще головой.

— Я не считала, — сказала Маня, — я только пролезала. Я вообще считать не умею.

— Нашла чем хвастаться! — сказала Наталья Ивановна, взяла Аню с Маней за грязные руки и повела домой.

— Я вас обеих наказала за скверное поведение. Вымойтесь и идите в спальню. Я буду читать ребятам интересную сказку, а вам слушать не разрешаю.

Аня сказала:

— Я эти несчастные… я эти противные… я эти гадкие сказки терпеть не могу.

И сделала пальцы, как когти.

— Больно я тебя испугалась, — сказала Наталья Ивановна.

И пошла и читала ребятам. И ребята смеялись. А Аня с Маней сидели наказанные. И договорились этой ночью снова не спать.

5. Ночь вторая

Опять месяц пришёл в спальню, зашевелились голубые тени, всё стало необыкновенным и сказочным. Аня, хоть и говорила, что сказок терпеть не может, сказочное освещение все же любила. А Маня и подавно.

Чтобы ноги не озябли, девочки надели носки и тапочки, взялись за руки и выскользнули из спальни.

На застекленной террасе было светло как днем. Они выглянули в садик и увидели, что там, посреди огромной цветочной клумбы, лежит какой-то сияющий шар.

— Что это такое? — спросила Маня.

— Чего не знаю, того не знаю, — ответила Аня голосом Зинаиды Петровны.

Аня по ночам была смелее, чем днём. Почти не застенчивая.

Шар был толстый и голубоватый, чуть-чуть покачивался из стороны в сторону. На передней части шара была что-то вроде лица, а по бокам — небольшие уши, как самоварные ручки.

Шар улыбнулся и сказал.

— Здравствуйте, девочки. Как поживаете?

— Здравствуйте. Поживаем хорошо, — вежливо ответили Аня и Маня.

В детском саду их учили незнакомых называть на «вы», лучше по имени-отчеству, а если не знаешь — просто на «вы».

— А кто вы такой? — спросила Маня. — И почему светитесь?

— Я Месяц, — ответил Шар.

— Какой месяц? Который на небе? Или который июнь-июль? — спросила Аня.

— Я — который на небе. Мелочами не занимаюсь, — гордо сказал Шар.

Девочки подняли головы и взглянули на небо. И что же? Месяца там не было. А весь свет, наполнявший мир, шел от того голубого Шара, который разлегся у них посреди клумбы. Он сиял так ярко, что даже было больно глазам. Девочки протерли глаза. Ну, что же — Месяц так Месяц. Чего не бывает, особенно ночью.

— Я давно собирался к вам заглянуть, — говорил Месяц, чуть-чуть перекатываясь с боку на бок, — да все времени не было. Очень занят, приходится каждую ночь пересчитывать звезды. Чушь недосмотришь — глядь, какая-нибудь и скатится с неба.

— Всё время считаете? — недоверчиво спросила Аня.

— Всё время. Не завтракаю, не обедаю, не ужинаю — только считаю.

«Вот счастливый» — подумала Аня и спросила:

— А сколько у вас звезд?

— Много, — хвастливо сказал Месяц.

— Больше ста?

— Гораздо больше.

— А больше тысячи?

— Больше.

— А больше тысячи одной?

Месяц с досадой фыркнул и перевернулся вверх ногами. Впрочем, где у него были ноги — неясно, потому что он был весь круглый.

— А больше тысячи одной? — повторила Аня.

— Замолчи и не задавай глупых вопросов, — сказал Месяц откуда-то из клумбы полузадушенным голосом. — Ты мне мешаешь наслаждаться жизнью.

Он снова перевернулся и показал свое лицо.

— Ещё раз повторяю: без глупых вопросов. Ясно?

— Ясно, — ответила Аня.

— И вообще разговоры о числах я считаю неприличными. Сколько того, сколько другого. Да не всё ли равно: больше, меньше? Лучше или хуже — вот что важно!

— А сами-то звезды считаете, — напомнила Аня.

— Это я для того, чтобы не скатывались. А то бы я их не считал.

— Ага, — сказала Маня, — я тоже считать не умею.

Месяц немного обиделся и заявил:

— Я умею, но не нахожу нужным.

И ещё раз перекатился по клумбе туда-сюда.

Он был очень светлый, но совсем не горячий. Маня нарочно потрогала его пальцем — прохладный, даже холоднее остывшего утюга.

Она спросила:

— Отчего вы светите, а холодный?

— Я свечу отражённым светом, — заявил Месяц и ещё раз покачнулся с боку на бок. — У меня нет собственного света, я отражаю солнечные лучи. Поняла?

— Поняла. Это как зеркало, когда пускают зайчики.

— Ну, не совсем, — опять обиделся Месяц. — Зайчики — это детская игра. От них и свету-то кот наплакал, а я, видите, весь мир освещаю. Особенно теперь, в полнолуние.

— Полно… что? — спросила Аня.

— Полнолуние. Когда я весь круглый, полный, меня называют «полная луна». И вообще, Луна — мое второе имя. Женское. Месяц — мужчина, а Луна — женщина.

— А сейчас вы Месяц или Луна?

— Сейчас Месяц. А вот покатаюсь-поваляюсь на клумбе и стану Луной.

И в самом деле — Месяц покатался-повалялся туда-сюда и сделался Луной. Сразу видно, что Луна, не надо и спрашивать. Женское выражение лица. Ещё покатался-повалялся и снова стал Месяцем.

— А что такое «полумесяц»? — спросила Аня. — Это, наверно, ваша половина?

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая