Мэр - Астахов Павел Алексеевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/94
• Следующая

Козин на мгновение отвел глаза: платить он не любил.

– За деньгами дело не станет. Но шум должен быть такой – чтобы до самого Кремля!

«Чтоб до самого Кремля…» – мысленно повторил Сериканов и старательно подавил улыбку. Петр Владиленович так и остался тем же – вечно голодным, безнадежно провинциальным пацаном, коим, по его рассказам, рос.

– Может, сразу Еврокомиссию в город притащить? – язвительно улыбнулся Роберт.

Козин прикрыл глаза и пожевал губами. Слово «Еврокомиссия» ему определенно нравилось.

– Годится, – решительно кивнул он. – Пусть будет.

Роберт, не скрывая сарказма, рассмеялся.

– А всю команду мэра Лущенко – сборищем педерастов выставить? – потешно поднял он брови.

Глаза Козина радостно блеснули.

– Годится!

– Ну, и семейку Сабуровой за уши в скандал втянуть? Например, ее любимого братца. Так его замарать, чтобы Алене до второго пришествия икалось!

– То, что надо, – аж привстал от возбуждения Козин.

Сериканов демонстративно вздохнул и развел руками:

– А не выйдет, Петр Владиленович! Не того они полета птицы. Нравится вам это или нет.

Козин помрачнел, но Роберт не дал себя прервать.

– Стройлицензию у Алены отозвать помогу. Юридическое обоснование для суда по киоскам составлю – так, что комар носа не подточит! Но политика… это со-о-овсем другие бабки.

Козин дернул головой, вышел из-за стола, тяжело ступая, подошел к Сериканову и наклонился:

– Взялся – делай. За деньгами не постою. Но если подведешь…

Роберт невольно отодвинулся. Видеть у своего лица тяжеленный козинский кулак было не слишком-то приятно.

Алена молчала всю дорогу домой, а едва они переступили порог, у нее начался приступ активности.

– Надо комнату ей приготовить, – проворковала она и метнулась наверх, в свой кабинет.

Игорь Петрович кивнул, прошел в столовую – глянуть, что сегодня приготовила им Татьяна, и замер. Наверху слышались отчетливые звуки сдвигаемой мебели.

– Алена! – крикнул он. – А этим обязательно заниматься самой? – И тут же понял, что как бы ему ни хотелось, а подниматься к жене все-таки придется. Вздохнул, не торопясь поднялся по лестнице, толкнул дверь и замер.

Посреди комнаты горой валялись Аленины наряды, а диван был сдвинут.

– Я должна все успеть приготовить, – пояснила она.

– Алена, – укоризненно покачал головой Лущенко, – не с этого надо начинать.

– Да, ты прав, – замерла на полпути жена. – Надо начинать не с этого.

Подбежала к дивану, ухватилась за него и потащила к окну.

– Алена! – рванулся к ней Лущенко. – Немедленно оставь. Пока у нас не будет всех нужных документов…

– Тогда чего ты стоишь?! – оборвала его Алена. – Звони Кротову! Черту лысому! Хоть всю адвокатскую коллегию на уши подними! Пусть начинают работать!

Лущенко взглядом показал на часы:

– Половина девятого, Алена. Какая может быть работа?

Она покачнулась и осела на сдвинутый диван.

– Я не могу просто сидеть и ждать. Я не выдержу.

Игорь Петрович сел рядом и обнял ее за плечи. Он и подумать не мог, что она так отреагирует. И, конечно же, она говорила правду: она не сумеет просто ждать. Алена ничего не произносила попусту.

– Ладно, подожди, – попросил он, вытащил телефон и набрал номер адвоката Кротова. – Толик? Слушай меня, Толик… нужна твоя помощь. Да, юридическая, по усыно… удочерению. Да, связи тоже не лишние. Где буду я? – Он глянул на сжавшуюся жену. – А мы с Аленой отъедем в гольф поиграть. Что-то она у меня перетрудилась.

Анатолий Кротов никогда не приезжал вовремя – хоть на пять минут, но обязательно опоздает. А вообще, его появление в кругу мэра требует отдельного пояснения. Сам Лущенко не мог точно вспомнить, кто, как и когда подсунул ему этого вечно потеющего суетливого субъекта. Однако при внешней, мягко говоря, непривлекательности у Толика, как его все называли, было несколько важных качеств: он всегда соглашался с любым капризом и позицией клиента, поддакивал любым, даже самым пустым и безумным изречениям и затеям, никогда ни с кем не спорил и готов был на любые задания.

Еще одно немаловажное качество Толика заключалось в том, что его знали практически все чиновники администрации, работники правоохранительных органов, депутаты и сенаторы. Казалось, что он существовал всегда и везде. В городе не обходилось ни одной тусовки без его участия. Он лез комментировать любое мало-мальски значимое событие во все газеты и телепрограммы. Редкий день обходился без того, чтобы его одутловатое, покрытое трехдневной щетиной лицо с рыбьими глазами не появилось на экране и он не бубнил что-то такое же пустое, как выражение его глаз, и никчемное, как все его обещания и советы. Несмотря на эти сомнительные достоинства, Толик был популярен не только среди клиентов, но даже среди девушек, хотя в том, что он традиционной сексуальной ориентации, сомневались многие.

В окружение мэра он попал несколько лет назад и теперь периодически оказывал ему те или иные услуги. Лущенко пытался отказаться от его советов, но каждый новый адвокат, с которым он затевал очередное дело, по разным причинам начинал раздражать мэра. У одного голос был слишком визгливым, другой был слишком высокого мнения о своей персоне и смотрел свысока даже на президента, которого пару раз защищал, третий валял дурака и издевался над клиентами, четвертый просил неимоверные гонорары, пятый все время молчал, шестой говорил по делу, но при этом приближался к самому лицу собеседника, отчего можно было без труда не только разглядеть все пломбы, но и точно определить, что он только что съел.

Игорь Петрович не сумел сработаться даже с Артемием Павловым.

Однофамилец великого исследователя собачьих инстинктов не захотел выслушивать предложения мэра по делу и сократил все их встречи до 15-минутного общения, и понятно, что командные рефлексы Игоря Петровича сработали как надо, и к услугам Павлова, несмотря на блестяще проведенное дело, он более не прибегал.

Впрочем, сейчас, как только стало известно, что Козин парализован, руки освободились как у Игоря Петровича, так и у Алены. Нерешаемых вопросов не наблюдалось, а с остальными вполне справлялся отлаженный, как часовой механизм, аппарат мэрии.

Однако о том, что Лущенко с Аленой выехали именно в Эмираты, не знал никто – даже оставленный за старшего Сериканов. Сторонний человек мог предполагать, что они отправились в Подмосковье – тамошние поля для гольфа были ближе остальных. Хотя и впрямь перетрудившейся да еще и взвинченной увиденным в детдоме Алене вряд ли удалось бы там действительно отдохнуть.

Самые лучшие поля ждали их в Испании, в районе Марбельи, но там было не продохнуть от новичков. Лущенко уже сталкивался с этой проблемой, ибо желающих сыграть с мэром или его женой всегда было многовато, и порой доходило до прямого подкупа персонала и журналистов – только бы выследить пути их перемещения. Собственно, поэтому Лущенко и выбрал Дубаи. И… не спасся.

Нет, упрекнуть себя мэру было не в чем. Кто знал, что его персоной займется широко известный фотограф «Коммерсанта» Валерий Левадин, а информированность Левадина была поистине феноменальной. Он вполне мог бы работать и не фотографом, хотя это у него получалось выше всяких похвал, а индивидуальным информационно-аналитическим агентством. Крупная, ни с какой иной не сравнимая лысая голова Левадина, поросшая ярко-золотой щетиной, мелькала везде, где собирались городские VIP’ы, как их принято называть в среде журналистов, пиарщиков и халявщиков.

Отщелкав одну вечеринку, он перемещался на другую, с нее на третью и так до десяти вечеринок за вечер, ночь и раннее утро. Именно он в это утро и подсказал кремлевскому функционеру Станиславу Чиркову то, чего не знали ни служба федеральной безопасности, ни даже Роберт.

– Значит, в Дубаи… – хмыкнул Чирков, повесил трубку и занялся просмотром утренней корреспонденции.

• Предыдущая
• 17/94
• Следующая