Песнь Огня - Николсон Уильям - Страница 29
- Предыдущая
- 29/49
- Следующая
– Ты родился дураком, им и умрешь, – донеслось в ответ. Торговец выразительно посмотрел на Анно и пожал плечами.
– Женщины!
Продавец шатров пошел за Анно и Боменом на стоянку.
Аиру Хаз уже вынесли наружу и положили, укутав одеялами, под деревьями. Кестрель сидела рядом.
Торговец тщательно осмотрел повозку, вернулся к Анно с Боменом, цыкнул зубом и покачал головой.
– Сломана, – вздохнул он. – Я-то починю. Только вот работы на пять дней. Значит, продать ее я смогу лишь через пять дней. А кто знает, когда мы все умрем? Если верить моему соседу, послезавтра.
– Сколько дадите? – спросил Анно.
– Не больше пяти крон.
– Пять крон? Всего?
– Имперских крон. Не вашего самодельного мусора.
– Что ж…
Бомен тронул отца за руку и обратился к торговцу.
– А за сколько, по-вашему, можно будет продать повозку после починки?
Торговец задумчиво наморщил лоб. Бомен осторожно вошел в его ум и без труда понял, о чем он думает.
Новая дрога, новый верх, краска… В первый же день уйдет за сотню крон. Такие нынче времена…
– За десять крон, если повезет, – вслух сказал торговец. – И труды почти задаром. Между прочим, колеса тоже надо менять. Все четыре.
– Забирайте за восемьдесят, – оборвал его Бомен.
– Восемьдесят крон?! – воскликнул торговец. Анно тоже не смог скрыть удивления. – Этот ваш мальчик, – подмигнул ему торговец, – мечтатель, да? Еще не научился сам влезать в штаны?
– Такие нынче времена… – сокрушенно вздохнул Бомен.
Торговец удивленно на него воззрился.
– Восемьдесят крон! Вот сказали бы двадцать…
– Я сказал восемьдесят.
Продавец шатров покачал головой и снова повернулся к Анно.
– А вы, сэр?
– Лучше поищем другого покупателя, пап, – сказал Бомен.
– Другого так другого, – улыбнулся Анно. – Извините, что вас побеспокоили.
Анно и Бомен отправились обратно, на рынок. Торговец побежал за ними, кипя от негодования.
– Постойте, уважаемые, погодите! Разве я сказал, что не куплю? Только как же моя репутация? Вы хотите выставить меня на посмешище всему рынку? Я могу хорошо заплатить, но, – он понизил голос, – поклянитесь, что никому не скажете, а то меня засмеют. И еще, дорогие сэры, – торговец перешел на шепот, – об этом не должна знать моя жена. Она у меня любительница выгодных сделок. Согласен на пятьдесят крон, и по рукам!
– Восемьдесят, – отрезал Бомен.
– Ах, молодость жестока! Да что он понимает, сэр? Что он знает о жизни женатого человека? Вы, сэр, похожи на женатого. Вы знаете, как важно не ударить перед женой лицом в грязь, а иначе тебе крышка – лучше уж жить в собачьей конуре и питаться объедками. Шестьдесят крон!
Торговец покосился на Бомена.
– Восемьдесят, – сказал юноша. – Цена справедливая.
– Справедливая, однако не достойная мужа. Справедливостью нельзя гордиться. Справедливость – это не слава, не зависть соперников, не любовь прекрасных дам. О нет, сэр! Справедливость нужна только мальчикам и холостякам. Семьдесят крон.
– Восемьдесят, – повторил Бомен.
– Ладно! – вскричал торговец с искренними слезами. – Восемьдесят крон, и пусть Морах сгноит ваши карманы! Берите деньги, но, если увидите мою жену, я дал вам восемнадцать, ясно? Восемнадцать! Скажете больше – я конченый человек… Я прямо сейчас пришлю за повозкой, да?
Смеясь, Анно и Бомен вернулись к своим с деньгами. Скуч и Ланки вызвались закупить запасы. Остальные разгрузили повозку и увязали вещи в тюки, чтобы нести их на себе через горы. Дрова сложили и тоже связали. Мико Мимилит и Таннер Амос стали мастерить длинную треугольную волокушу для Аиры Хаз – такую волокушу можно было бы привязать к лошади.
Мантхи заразились всеобщим возбуждением и, собравшись у костра, стали обсуждать, каким будет конец света. «Огонь в небе» перепутался в их головах с мантхским пророчеством об огненном ветре. Вскоре все решили, что сгорят заживо – возможно, уже этой ночью. Малышки Топлиша разревелись, и пришлось звать Аиру Хаз. Пророчица их успокоила: все проснутся утром целыми и невредимыми.
Бомен и Кестрель держались поодаль – правда, по разным причинам. Кесс обнаружила, что серебряный кулон на шее нагрелся, несмотря на холодную ночь. Когда Кестрель брала кулон в руку или плотнее прижимала к себе, он начинал тихо вибрировать и ее охватывало непонятное чувство. Девушка пыталась как-то объяснить это Бомену.
– Как будто что-то позади движется, а когда я оборачиваюсь, ничего нет. Или будто я слышу звук, прислушиваюсь – и уже не слышу.
– Словно ничего не происходит, но вот-вот произойдет.
– Да, точно!
– Кесс, по-моему, он уже тут.
– Тот, кто придет за тобой?
– Да.
– Ты его чувствуешь?
– С тех пор, как пошел с папой продавать повозку. Как если бы кто-то тронул меня за плечо.
Брат и сестра взялись за руки и крепко стиснули пальцы, словно боялись, что их разлучат. Стало немного легче.
– Пойду поищу его.
– Нет, Бо! Не надо. – Кестрель еще сильнее сжала его руку. – Я не хочу, чтобы все кончалось!
Бомена захлестнула прохладная волна воспоминаний – воспоминаний Кестрель. Как близняшки, еще не умея говорить и ходить, сидели рядышком на полу их старой кухни в Араманте и качались одновременно. Как брат и сестра, свернувшись калачиком, спали в одной постели, ощущали одинаковые запахи, видели одинаковые сны. Как они в первый раз пошли в школу – взялись за руки и не отпускали друг друга до тех пор, пока не вышли. Как лицо касается нежной кожи другого и уже не знаешь, где кончается твое лицо и начинается его.
Мое другое я.
Бомен вскочил, разрывая связь. Пока они так близки, ему ни за что не решиться, а идти все равно надо. Да, сестре больно, больно ему самому – но ведь для этого он и появился на свет!
– Я должен найти его, Кесс.
Не дожидаясь ответа, Бомен кинулся прочь.
Несмотря на поздний час, рынок, ярко освещенный факелами и кострами, по-прежнему кишел людьми. Лавки закрылись; однако недостатка в торговцах иного рода не было. Забравшись повыше – на ящик, табурет, лестницу, – они зычно предлагали свои товары толпе.
– Эй, парень! Да, ты!
Один из них направил палец на Бомена.
– Ты растерян? Смущен? Не понимаешь половины из того, что тебе говорят?
Бомен замер: а вдруг в этих словах тайное послание, специально для него?
– Радуйся! – вскричал воодушевленный проповедник. – Приходит время глупцов! Глупцы унаследуют землю!
Бомен пошел дальше и попался на глаза другому оратору. Тот тоже решил завладеть его вниманием.
– Любовь! Любовь! Радости любви! – пробасил оратор, указывая прямо на юношу. – Эй, парень! Я тебя знаю! Ты один! Ты мужчина, которому нужна женщина! А в этом шатре женщины, которым нужен мужчина! Долой одиночество! Скоро конец света! Продавай все пожитки и насладись радостями любви!
Бомен посмотрел на очумелую, толкающуюся толпу: тот, кто за ним пришел, вряд ли ждет здесь. Юноша покинул рынок и зашагал вдоль тихого берега реки. Река была широкой и быстрой. Темная вода огибала причалы, и привязанные лодки стукались друг о друга. В небе взошла луна и осветила горные вершины. Тяжелое будет восхождение, подумал Бомен, хотя путь и недалекий. Правда, ему в горы идти не придется. Разговоры о конце света еще больше убедили Бомена: скоро он станет Певцом и его путешествие завершится.
Пусть они живут в покое, зная о пламени. Им предстоит потерять все и все обрести.
Бомен повернул назад, к мигающим огонькам деревни. Навстречу по берегу двигалась фигура в плаще с капюшоном.
Сердце Бомена сильно забилось, он ускорил шаги. Лицо незнакомца было невозможно рассмотреть: и костры, и луна светили сзади. Подойдя ближе, Бомен остановился, а незнакомец пошел на него.
– Восемьдесят крон! – взвизгнул смутно знакомый женский голос – Грабеж! Не позволю!
Бомен никак не мог оправиться от изумления. Женщина сбросила капюшон, и юноша увидел ее злое лицо.
- Предыдущая
- 29/49
- Следующая
