Пендервики на улице Гардем - Бёрдселл Джинн - Страница 27

• Предыдущая
• 27/53
• Следующая

— Я не мала!

— …но вынужден тебя предупредить, что Пёс совершенно определённо не едет.

— А-а, — сказала Бетти.

— Одна отпала, — прокомментировала Скай.

— Есть ещё самоотводы? — спросил мистер Пендервик. — Розалинда, как у тебя с домашними заданиями?

Розалинда наморщила лоб.

— Я бы съездила с удовольствием. Но нам как раз на этой неделе столько всего поназадавали…

— Ещё одна отпала! — На миг Джейн даже дыхание затаила, а потом выпалила: — Скай, я вызываю тебя на дуэль!

— Без дуэлей обойдёмся, — сказал мистер Пендервик. — Черчи обещала, что она приедет ещё не раз, и вы тоже сможете ездить вместе с ней — по очереди. Так что в конечном итоге все навестят Джеффри.

«Конечный итог» Скай совсем не понравился.

— А если без дуэлей, тогда как? — спросила она.

— Пусть Пёс тянет жребий, — сказал мистер Пендервик. — Как всегда: чью бумажку он выберет первой, та и поедет.

— Ага, только я почему-то всегда у него оказываюсь последней. — Скай заглянула под стол. Пёс, растянувшийся во всю длину на полу, ответил ей виноватым взглядом.

— Не всегда, — сказала Розалинда и пошла подписывать бумажки.

— Всегда, — повторила Скай и добавила: — Это статистическая аномалия.

Джейн не знала, что такое статистическая аномалия, но она тоже давно заметила, что бумажка с именем Скай никогда не попадается Псу первой. И сейчас она, конечно, постаралась бы утешить сестру и пообещала бы ей, что сегодня всё будет по-другому, — но она не могла. Потому что ей очень-очень-очень хотелось, чтобы сегодня всё было как всегда, а не по-другому. И чтобы она, Джейн, поехала в Бостон.

Через минуту всё было готово. Розалинда перемешала в миске две свёрнутые в трубочку подписанные бумажки и несколько кусочков собачьего печенья и высыпала всё вперемешку на пол, Бетти подтолкнула Пса, Пёс пошёл выполнять свою миссию, все взгляды устремились на него.

Когда большой чёрный нос ткнулся в одну из бумажек, Джейн радостно подхватила бумажную трубочку с пола и помахала ею над головой.

— Ура, ура, вот кто поедет в Бостон! И увидит там Джеффри! И тётю Черчи! Вот кому сказочно повезло!..

— Да читай же! — крикнула Скай. — Кто?

— Ах да. — Джейн ещё раз картинно взмахнула счастливой бумажкой, произвела над ней несколько магических пассов, потом медленно-медленно её развернула, прочла — и улыбнулась. На бумажке было написано ровно то, чего она так сильно хотела. Ей, Джейн, не придётся дожидаться, когда наступит это туманное «в конечном итоге».

Но перед тем как прочесть имя счастливицы вслух, она подняла глаза. И первое, что она увидела, было лицо Скай — взволнованное, полное надежды — с недостёртой зелёной ацтекской полоской на щеке. Точнее, это была даже не полоска, всего лишь след от полоски, но при виде его из памяти Джейн вдруг выпрыгнула непрошеная строчка — слова Радуги из её пьесы: Так пусть же прольётся моя кровь, и хлынет дождь, и взрастёт маис, чтобы несчастный мой народ мог насытиться. Какие прекрасные, трагические слова, подумала она. И, не успев осознать, что делает, сказала:

— Скай. Пёс выбрал Скай.

Скай вспыхнула от радости и бросилась всех обнимать — даже Пса, даже Бетти, — и посреди этих бурных объятий никто не заметил, как Джейн выскользнула из кухни. Скай уж точно не заметила: ей ведь надо было позвонить Джеффри, чтобы сообщить ему радостную весть — она едет! — а потом позвонить тёте Черчи и поблагодарить её за приглашение, а потом позвонить футбольному тренеру и предупредить, что в субботу на игре её не будет.

— Но с домашними заданиями — никаких поблажек, — сказал папа, когда телефонные переговоры завершились. — Кстати, не стоит ли заняться ими уже сейчас, чтобы к понедельнику всё было готово?

Но даже мысль о том, что придётся заранее делать домашку, не омрачила ликования Скай. Она помчалась наверх, перемахивая через две ступеньки, влетела в свою комнату — и остановилась на пороге. Джейн занималась уборкой. Она уже заправила постель и теперь вытирала пыль на столе. Это было плохо. Очень плохо. Даже хуже, чем если бы она плакала. Скай захотелось надавать себе пинков. Как же она могла так бурно радоваться — а про Джейн, про то, как ей сейчас обидно, даже не вспомнила!

— Послушай, — сказала она. — Ты уж извини, что так вышло. Жребий…

— Ничего страшного, — ответила Джейн, усиленно натирая столешницу. — Я тоже потом съезжу. В конечном итоге.

Какие всё-таки убийственные слова — «в конечном итоге». Бедная Джейн. Скай должна была её как-то подбодрить.

— Джейн… Всё, что я тебе наговорила про твою пьесу… В общем, это неправда.

— Да? — Движение тряпки по столешнице слегка замедлилось.

— Да. И знаешь, на самом деле твои объяснения так помогают! Я вот тут подумала… — начала Скай со всем воодушевлением, на какое только была способна: — Хорошо бы мне выучить роль до отъезда в Бостон. У нас ещё целых пять дней, а за это время мы знаешь сколько успеем нарепетировать? Если ты, конечно, не против.

— Я? Нет. Я не против. Сабрина Старр никогда не останавливается на полпути.

— Пьеса-то хорошая. Это просто у меня ничего не получается.

— Я знаю, — сказала Джейн, и тряпка, забытая на краю стола, съехала на пол. — Тогда за работу.

_{Глава тринадцатая}

Ньет!

Розалинда давным-давно для себя решила, какое у неё самое любимое место в Квиглином лесу. То, где она однажды гуляла с мамой, почему-то без Скай и Джейн, — наверно, они тогда были… Впрочем, неважно, Розалинда уже не помнила, где в тот день были сёстры. Зато она прекрасно помнила главное: они с мамой вдвоём — идут, разговаривают, смеются, — и мама принадлежит только ей, больше никому. Свернув с тропы, они брели вдоль ручья, пока не добрели до невысокой каменной стенки. Тогда была осень, как сейчас, и мама смахнула с камней опавшие листья, чтобы можно было сесть у воды и слушать тихое неспешное журчание. Следующей весной, пообещала ей мама, мы с тобой устроим тут пикник, хочешь? И Розалинда кивнула. Но следующей весной…

Розалинда отогнала грустные мысли. Не затем она пришла в свой любимый Квиглин лес, чтобы себя жалеть: хватит уже себя жалеть. А пришла она сюда, вместе с Бетти и Беном, просто потому, что дома стало невозможно находиться: Скай и Джейн репетируют и репетируют, спорят и спорят, и так всю неделю. Хорошо, что завтра Скай уезжает в Бостон — есть надежда хоть чуть-чуть передохнуть, не видеть и не слышать никаких ацтеков целых два дня.

— Кровь! Невинная кровь! Бен, теперь ты повтори.

— Бетти, не надо ему это повторять! — Розалинда встала и, шурша опавшими листьями, пошла посмотреть, чем они там занимаются. Бен и Бетти пыхтя заталкивали Пса в красную тележку.

— Бену надо учить новые слова!

— Пусть учит какие-нибудь другие слова. — Розалинда подхватила Бена на руки и поцеловала в раскрасневшуюся щёку. — Бен, скажи «Пёс»! Или «Бетти»! Ну? «Бетти». А «кровь» мы не будем говорить, да?

Бен решил ничего не говорить.

Бетти сделала ещё одну попытку.

— А «Радуга» можно говорить? Бен, скажи: «Радуга».

— Нет, нет, только не это! — Розалинда помотала головой. Не хватало ещё, чтобы Бен заговорил об ацтеках! Но он только пошлёпал ладошкой по Розалиндиным губам, а потом потянулся вниз, тыча пальчиком в землю.

— Он хочет ходить ножками, — объяснила Бетти.

Поставив Бена на землю, Розалинда вернулась на каменную стенку и снова открыла книгу: сонеты Шекспира. На прошлом уроке литературы учительница попросила каждого выбрать какого-нибудь поэта и выучить одно стихотворение наизусть. Чтобы на следующем уроке прочесть его перед всем классом. Розалинда тогда сразу сказала, что будет читать сонет Шекспира. Вот только она не подумала о том, что у Шекспира все сонеты — о любви. Взять хотя бы: «Но длится жизнь не дольше, чем любовь, ведь от любви зависима она». Или вот: «Не в этом горе, что она твоя, хоть, видит Бог, её любил я свято». У Розалинды не было ни малейшего желания декламировать при всех стихи о любви, и она уже в десятый раз перелистывала книжку туда и обратно в поисках какого-нибудь самого трудного и непонятного сонета — такого, чтобы никто сразу не раскусил, что он тоже о любви. Ага! Может, вот это? «Зачем ты мне сулил пригожий день и без плаща я в путь пустился свой?»[24]

• Предыдущая
• 27/53
• Следующая