Три версты с гаком - Козлов Вильям Федорович - Страница 65
- Предыдущая
- 65/67
- Следующая
Таня локтем пробует воду и заставляет разбавить холодной. Тонкий ручеек льется на красную спинку. Видя, что мать молчит, Артем опрокидывает кастрюлю. Таня только качает головой и говорит:
— Простынку!
Простыня висит на веревке у печки. Таня приподни-
мает крошечное тельце, а Артем накидывает на него теплую простыню.
, — Уф-ф! — говорит он, распрямляя спину. — Легче кубометр дров напилить...
— Это только начало.
— Можно подумать, что ты воспитала дюжину детишек, — усмехается Артем.
— О, я буду примерной матерью... Целый месяц ходила на курсы. И представь себе — закончила на пятерку.
— Послушай, мать-отличница, ты его насквозь протрешь!
В комнате тепло, даже окна запотели, как в бане. Картины сняты с мольбертов и поставлены в угол. В печке потрескивают поленья. На полу лужа мыльной пены. Вытерев ребенка, Таня расстилает на широкой кровати одеяло, клеенку, пеленки и начинает пеленать. Ребенок кряхтит, ворочается, толкается локтями, отвоевывая себе побольше жизненного пространства. Но мать неумолима: она прижимает руки к телу, распрямляет ноги и крепко заворачивает. Младенцу это не нравится. Сморщившись так, как не сумел бы этого сделать и столетний старик, он разражается плачем.
Таня берет аккуратный пакет с торчащей из него маленькой головой в чепчике и кладет на колени. Пронзительный плач утихает, а затем с еще большим накалом наполняет всю комнату. Таня не спеша расстегивает пуговицы на кофте. Крик мгновенно обрывается на самой высокой ноте, раздается довольное сопение и причмокивание.
Таня наклоняет голову к ребенку. Глаза ее полуприкрыты, на лице полное блаженство. Ее грудь шевелится, дышит, будто живая. Артем со вздохом отворачивается. И впервые ловит себя на мысли, что ревнует ребенка к матери...
Обхватив обеими руками детскую ванну, тащит к двери. Ногой распахивает и, выскочив в сени, быстро закрывает за собой. Вылив теплую воду на обледенелую землю, смотрит, как грязноватая ледяная корка начинает дымиться, становится все тоньше и наконец проваливается, обнажив островки земли. Потом, вооружившись тряпкой, вытирает в комнате некрашеный пол — скорее бы становилось тепло, нужно будет сразу покрасить — и старается не смотреть на Танины полные раздвинутые колени, на которых уютно расположился его отпрыск.
2
Артем достал из изъеденного древоточцем шкафа новый шерстяной костюм, белую рубашку, галстук. Не любил он надевать все это. Обычно носил брезентовые и нейлоновые куртки, толстые вязаные свитера, джинсы и спортивные ботинки на толстенной, причудливо изрезанной подметке. Но сегодня был необычный день. Затягивая узел галстука на отвыкшей от такого ярма шее, Артем с удивлением разглядывал себя в зеркало. Борода стала длинной и кудрявой. И вроде бы глаза светлее. Это все, наверное, оттого, что отвык смотреться в зеркало. Лишь с приездом Тани ему пришлось идти
в магазин и купить самое большое зеркало.
Таня тоже нарядилась в лучшее платье, но, увидев себя в зеркале, расстроилась: платье стало ей велико.
Сына завернули в простыни, укутали в одеяло и обвязали поперек красивой лентой, а чтобы не пищал — в рот сунули пустышку. Однако, когда Артем нагнулся над ним, младенец выплюнул соску и заорал благим матом.
— Чего это он? — удивился Артем.
— Боится тебя, — сказала Таня. — Что это, скажет, за страшный бородатый человек смотрит на меня...
— Страшный, говоришь? — Артем подошел к зеркалу и снова стал рассматривать себя. — А без бороды, думаешь, я буду красивым?
— Я тебя никогда не видела без бороды.
— Сейчас увидишь!
Он взял ножницы и в несколько взмахов остриг бороду. Потом налил из чайника горячей воды, достал бритву, помазок и тут же перед зеркалом, морщась и охая, побрился. Таня с интересом наблюдала за ним. Когда он смыл остатки пены и побрызгался одеколоном, она подошла к нему, обняла и прижалась к его покрасневшей щеке.
— Такой ты мне больше нравишься, — прошептала она и поцеловала в губы.
— Признаться, она мне давно надоела, — сказал Артем. — И потом я поклялся, как только женюсь на тебе — к чертям собачьим бороду!
— Я знаю, почему ты так решил: испугался, что я буду тебя таскать за нее.
— Ты, как всегда, угадала, — улыбнулся он. — А теперь давай присядем перед дальней дорогой.
— Почему дальней?
— У нас впереди дорога длиной в целую жизнь, — философски заметил Артем.
— В таком случае сядем, — улыбнулась Таня.
Выйдя из дома, они перешли на противоположную сторону и поднялись на крыльцо поселкового. Дорога длиною в целую жизнь начиналась отсюда. В коридоре Таня шепнула:
— Пришли людей смешить...
— Меня теперь не узнают, — сказал Артем. — Все подумают, что ты привезла себе такого красивого мужа с Урала.
В поселковом никто даже не улыбнулся, увидев их. Секретарь Нина Романовна сидела за письменным столом и что-то писала. Настенька — кассир и курьер по совместительству — бойко щелкала на счетах. За ее худенькой спиной громоздился облупленный несгораемый шкаф. В комнате еще были несколько посетителей.
— Мы хотели бы оформить законный брак, — обратился Артем к Нине Романовне.
Секретарь поселкового Совета положила ручку и посмотрела на них. Отсутствие бороды у Артема ее ничуть не удивило. Настенька же, взглянув на него, тихонько хихикнула.
— Надо Кирилла Евграфовича позвать... — Нина Романовна обернулась к Настеньке: — Сбегай в лесничество. Он туда пошел. — И, снова повернувшись к ним, пояснила: — У него печать.
Достав из сейфа радужные гербовые бланки, положила на стол, обмакнула перо в пузырек с тушью и вдруг отложила в сторону.
— Вы должны сначала подать заявление, — сказала она.
— Пожалуйста, — Артем выложил заранее написанное заявление.
Нина Романовна повертела бумагу в руках и положила в папку.
— Придете через две недели, — сказала она.
— Это почему же так? — удивился Артем.
Есть такое положение... — стала объяснять Нина Романовна. — По старому закону нужно было ждать всего три дня, а теперь...
— Зачем ждать-то? — спросил Артем.
— Мало ли что? Иногда молодые вдруг передумают... Такое ответственное дело...
— Мы не передумаем, — сказал Артем.
— И потом, где ваш свидетель?
— Вот он, — кивнул Артем на причмокивающий сверток. — Правда, наш главный свидетель говорить еще не умеет...
Все заулыбались. Нина Романовна явно была растеряна.
— Ему нужно выписать свидетельство о рождении, — продолжал Артем. — Человеку скоро месяц, а он без роду-имени...
— Сначала люди вступают в законный брак, а потом регистрируют ребенка. А у вас...
— Мы, видите ли, подумали: зачем вас лишний раз беспокоить? — перебил Артем. — Решили все сразу оформить: и брак и ребенка.
Нина Романовна с надеждой посмотрела на дверь и опустила голову, раздумывая, что делать.
— Я даже не знаю, как тут быть... — сказала она.
— Человек вон бороду сбрил по такому случаю, — заметил один из посетителей.
Таня потянула Артема за рукав:
— Пойдем...
— Если вы нас сейчас же не зарегистрируете, — в шутку пригрозил Артем, — пойдем в церковь венчаться! А ребенка окрестим...
— Эт-ты, родимый, верно надумал, — подала голос маленькая старушка в шубейке. — Нечего ребенку нехристем расти. У нас в Кудрявцеве церковь действует и батюшка там хороший такой, уважительный... Не гляди что молодой, а дело святое досконально знает.
— А ты уж и крестной согласна, Кузьминична? — раздался за спиной знакомый голос. — А чем я хуже попа? Нина Романовна, доставай бумаги!
— По положению... — начала было секретарь, но Кирилл Евграфович перебил:
— Какое тут положение? Татьяна уже родила. Поздравляю вас с сыном!
Нина Романовна снова обмакнула перо.
— Что сначала оформлять: рождение или брак?
— Раз они сперва соорудили ребятенка, а потом надумали жениться, значит, оформляй рождение...
- Предыдущая
- 65/67
- Следующая
