Магия цвета крови - Николс Стэн - Страница 25

• Предыдущая
• 25/62
• Следующая

— Очень даже подходящее. Корденза уже собралась уходить.

Афри встала.

— Ты знаешь, где меня найти.

— Тебя проводят.

Помощник открыл перед Афри дверь, и она вышла, даже не взглянув на него и вряд ли отдавая себе отчет в его присутствии.

— Сядь, Микин.

— Спасибо, мой господин.

Выбрав самое жесткое кресло, он достал папку с бумагами.

— Завтра славный денек, Микин. Напомни мне почему.

— Сегодня в полночь вступает в силу закон “десять за одного”.

— Давно пора. Если за каждого убитого паладина будут казнить десятерых пленников, это, без сомнения, отложится в головах черни. Что еще?

— Это личное, мой господин, — вам должны сегодня снять повязку.

— Да, слава богам. Наконец-то я снова смогу передвигаться без помех. И как следует врезать кое-кому по заднице. Однако это нельзя считать сугубо личным делом, Микин. Все, что случается со мной, затрагивает и кланы. Не забывай, мы неотделимы друг от друга.

— Конечно, мой господин.

— И в заключение?

— В заключение? — Микин полистал свои записки. — Что-то я не понимаю…

— Ясное дело, не понимаешь. Потому что это держится в строжайшем секрете. Я рассказываю тебе, поскольку рассчитываю, что, несмотря на поздний час, ты сделаешь все необходимые приготовления.

— Да, мой господин. Чем именно мне предстоит заняться?

— Разведка доносит о заметном усилении активности наших врагов. — Девлор улыбнулся с видом кота, дорвавшегося до сливок. — Мы собираемся нанести Сопротивлению удар, Микин. Такой, какой они не скоро забудут.

СТОЯЛ чудесный осенний день. На голубом небе лишь кое-где виднелись пушистые белые облака. Но несмотря на ярко светившее солнце, в воздухе уже ощущалась прохлада. Да и деревья уже расставались со своим пышным убранством.

Концерт должен был происходить в главном городском парке, и помост соорудили между двумя большими статуями полумифических героев Гэт Тампура — одна представляла собой всадника, воина с копьем, убивающего ужасного зверя с множеством щупальцев, другая тоже изображала воина с победоносно вскинутым мечом, взгромоздившегося на груду трупов. Обе статуи отлили из бронзы и установили сравнительно недавно. Их сияющую поверхность портил лишь птичий помет.

Значительное пространство перед помостом огородили веревками. Сиденья отсутствовали; тысячам собравшихся предоставлялась возможность расположиться прямо на траве. В основном людей это мало огорчало — почти никто не возмущался, но над толпой висел гул ожидания, ведь они собрались здесь, чтобы хотя бы на время забыть о тяготах своих каждодневных трудов.

Здесь сновали уличные торговцы с едой и напитками, выступали исполнители народных баллад и жонглеры, уличные чародеи устраивали небольшие представления с фантомами. Здесь же прохаживались блюстители закона в форме, а тайные агенты в штатском прислушивались к разговорам. Над головами парили шпионы-фантомы.

Позади барьера, в крытой трибуне, собрались многие представители валдаррской элиты, хотя концерт предназначался для бедняков. Чиновники высокого ранга, военные, землевладельцы, представители гильдий и братства чародеев, а также именитые граждане империи в роскошных нарядах; их, как всегда, обслуживали по высшему разряду и защищали от простого народа.

В дальнем конце помоста находилась большая палатка, внутри которой царили шум и суета. Здесь теснились музыканты, специальные концертные чародеи и хористы. Последних было больше двух десятков, исключительно юноши в единообразных белых одеждах.

Рядом с Кинзелом Руканисом, вдохновителем всей этой суеты, стояли Таналвах, Лиррин и Тег; дети с благоговейным восторгом наблюдали за происходящим.

— Послушайте, дорогие мои, — обратилась к ним их приемная мать. — Кинзелу вот-вот пора выходить. Скажите ему “до свидания”.

Руканис поочередно поднял их на руки, последовали объятия и чмокающие поцелуи. Таналвах указала им на Куча, стоявшего в стороне рядом с Куинном Дислейрио.

— Идите к Кучу. Я догоню вас через минуту. Да смотрите, ведите себя хорошо!

Дети послушно выполнили ее указание и побежали к парнишке.

Таналвах переключила внимание на Кинзела. На нем был черный концертный камзол, распахнутый ровно настолько, чтобы можно было рассмотреть дорогие кружева белой шелковой рубашки. Женщина улыбнулась.

— Превосходно выглядишь.

— Правда? — Он нервно вертел в руках пояс, расшитый золотом. — Тебе не кажется, что…

— Нет, все прекрасно. Перестань волноваться.

— А разве заметно? — Наконец-то и он улыбнулся ей. — Мне больше чем когда-либо хочется доставить удовольствие именно этой публике.

— Так и будет. У тебя всегда так бывает.

— Мне не слишком нравится идея усиления звука с помощью чар.

— В такой большой толпе твой голос должны услышать все. Считай чары неизбежностью.

— Полагаю, ты права.

— Конечно. Не беспокойся. — Она обняла его. Подошедший костюмер с бархатным плащом певца предусмотрительно откашлялся. Руканис извинился и отошел в сторону, чтобы завершить свой сценический образ.

— Тан?

Таналвах повернулась и увидела Серру, одетую весьма необычно (а точнее, как обычная женщина): темно-красная длинная юбка, коричневатая блузка, на голове — кружевная шаль. Никакого оружия видно не было, но, вне всякого сомнения, подруга его умело спрятала.

— Как дела? — спросила Серра.

— Ну, Кинзел нервничает. Обычное дело.

— Тут собралось чертовски много народу.

— Удивительно, правда? Кину до сих пор не верится.

— А чего он ожидал? Учитывая его славу и то, что концерт бесплатный…

— Не думаю, что он до конца представляет, насколько велика его популярность. И эта скромность — одна из его привлекательных черт. — Таналвах внимательно оглядела Серру. — Хорошо, что ты пришла.

— Все говорят, что он великий певец. Хочу сама убедиться в этом.

— Я правда рада, что ты здесь, Серра. Но ты не собираешься…

— Что? Затевать ссору?

— Я не имела в виду…

— Именно это ты и имела в виду. — Женщина улыбнулась. — И я не виню тебя. Однако я ведь теперь не совсем… неуправляема. Просто иногда не очень ясно различаю границы. — Она помолчала, затем кивнула — очевидно, своим мыслям и произнесла: — Обещаю, что не испорчу этот знаменательный день, Тан. Я просто еще одна зрительница.

— И одета, как все.

Серра расправила складки юбки.

— Это чтобы не выделяться.

— Что ж, из тебя получилась очаровательная крестьянка.

— Спасибо. — Серра бросила взгляд на сцену. — Сейчас начнется.

— Да. Не знаешь, Карр здесь?

— Нет.

— Жаль.

— Он говорит, что слишком занят. Однако я догадываюсь, что все дело в его здоровье, хотя он и ни за что не признается в этом.

— Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что он болен. Кин беспокоится о нем. Все мы беспокоимся.

— Но он не из тех, кто готов отойти от дел.

— Кто-то должен убедить его.

— Думаешь, мы не пытались? — Серра посмотрела на подругу и добавила: — Рит тоже не пришел.

Лицо Таналвах, как всегда при упоминании о соплеменнике, окаменело, но она промолчала.

— Опасается, что привлечет нежелательное внимание, — продолжала ее подруга.

— Хорошо, что его нет.

— Я так и думала.

— Он вносит в жизнь сложности, без которых я вполне могу обойтись, Серра. Сегодня в особенности.

— Ты чересчур сурова к нему, тебе не кажется?

— От него добра не жди. Неприятности следуют за ним по пятам.

— Обо мне можно сказать то же самое.

— Нет, ты — совсем другое.

— Почему?

— Ты потеряла близкого человека.

— Он потерял всех.

— И где-то на этом пути он потерял себя. Это не одно и то же.

— По-твоему, он безнадежен, а я нет?

— Я всего лишь говорю, что испытываю облегчение, узнав, что его здесь нет.

— А мне казалось, что ты больше, чем все остальные…

— Ох, не начинай! Это любимая тема Кинзела. Раз я квалочианка, как и Рит, значит, должна понимать, почему он так страдает. А я не понимаю! У нас одна родина, но разная судьба. Я никогда не знала близко соплеменников. Возможно, это моя потеря. Однако, видя, что собой представляет Рит, я сомневаюсь в этом.

• Предыдущая
• 25/62
• Следующая