Есть время жить (СИ) - Сеткова Юлия - Страница 42

И что теперь делать? Корбина не убедить в том, что худой мир лучше доброй ссоры, и что помириться с Первым и сделать вид, будто ничего не было – лучший выход из ситуации. Он этого просто не поймет, все же его восприятие мира – это восприятие солдата, классического "сапога", которому ткнули пальцем и скомандовали "вперед!". Корбин, разумеется, не обычный солдат, но прямолинейный стиль мышления не оставляет ему выбора. Больше того, пытаться его переубедить – значит, скорее всего потерять остатки влияния на строптивого ученика, а он, Корнелиус, такого себе позволить просто не может. Стало быть, Корбин схлестнется с Ковеном и, скорее всего, победит. В прошлый раз он применил боевой амулет, превративший победу Руалии в сокрушительное поражение. Применил бездарно, потому что просто не знал, как это правильно сделать, но и этого хватило. Сейчас он не повторит прежних ошибок, во всяком случае, идея с драконом выглядит убедительно. А может, еще чего-нибудь придумает, с него станется. И что тогда?

Корнелиус никогда не был трусом, но сейчас он боялся, и не стыдился признаться в этом. Смешно обманывать самого себя – он боялся. Даже не столько за собственную жизнь, он ведь уже немало прожил, да и повоевать успел, поэтому мысль о том, что он не бессмертен, и однажды его могут убить была привычна. Но сейчас он вновь был семейным человеком, рядом с ним была его женщина, которая носит его ребенка. Вот за них Корнелиус боялся уже по-настоящему.

А ведь он, с высоты своего возраста и опыта, хорошо понимал, чем может кончиться противостояние де'Карри и Ковена. Холодно-рациональный граф разделает Ковен под орех, а потом начнет охоту на тех его членов, которые каким-то чудом уцелеют. С его силой и кучей преданных учеников для него это – семечки. Переловит и, скорее всего, перережет – оставлять живых врагов граф считает вредным для здоровья, и он, проклятие, абсолютно прав. Почти всех сильных магов он изведет под корень, кто-нибудь может уцелеть, но их будет мало, погоды они не сделают.

Но вот интересно, понимает ли Корбин, что, лишившись независимого надзора магов, человеческие короли могут начать большую войну? Почти наверняка понимает, только ему на это плевать. Если он сейчас быстро и эффектно раздавит Руалию (а он ее раздавит), то соседи вряд ли рискнут его задевать. Зато между собой передерутся, и реки покраснеют от крови. Корбина чужая кровь не волнует – он, случись нужда, и своей не жалеет, а чужая для него и вовсе стоит меньше, чем кружка пива. Но он-то, Корнелиус, не может этого допустить! А как?

Выходит, остается только поддерживать Корбина во всех его начинаниях, направляя его неуемную энергию таким образом, чтобы она причинила наименьший вред. Может, удастся убедить его не изводить Ковен под корень, а, к примеру, возглавить. Первого можно считать уже мертвым – ну и пес с ним. Сам заварил кашу – сам теперь пусть и разгребается. Жалости к главе Ковена старый маг не испытывал совершенно. Больше того, он с легкостью мог себе представить, как тот ощутит на своем горле тяжелую руку его ученика, и это не вызывало в душе Корнелиуса никакой жалости. Возможно, еще кто-нибудь из тех, кто попытается встать на пути Корбина, умрет не самой легкой смертью… Да и хрен с ними – их, в конце-концов, никто не заставлял нападать, к примеру, на поместье Корнелиуса и пугать Райну. Ей вредно волноваться – у нее ребенок скоро будет.

Итак, небольшое кровопускание ждет Ковен при любых раскладах, но как его спасти от полного уничтожения? Уговорить Корбина вряд ли получится, убедить – тоже. Для него уничтожить врага рационально, и это значит больше абстрактного человеколюбия. Выходит, надо искать того, чье слово будет значить для Корбина больше, чем его дремучие инстинкты.

А что искать? Джурайя – вот вам и решение проблемы. Она на Корбина повлиять сумеет – он ведь полутонов не знает. Если ненавидит – то до смерти, если любит – тоже без оглядки. И как бы он не надувал губы, демонстрируя вселенскую обиду, но когда Джу грозила опасность, он бросился ее спасать и сначала прибил короля, а потом разнес половину дворца. Стало быть, надо просто сделать так, чтобы они, наконец, перестали строить друг перед другом обиженных. Не слишком просто, но и ничего невозможного нет. А уж она его остановит.

Довольно улыбнувшись, старый маг намотал на вилку тонкую полоску копченой рыбы, сунул ее в рот и зажмурился от удовольствия. Жизнь, кажется, налаживалась. А вокруг стоял шум – люди наперегонки поднимали здравницы за нового короля.

Сидеть было неудобно. Уже не больно, но все еще неудобно. Не далее как вчера мать сама, лично, никого не допустив до сего ответственного занятия, отполировала ему задницу добротно вымоченными в рассоле розгами. Сама рыдала, но порола знатно, первый раз в жизни подняв руку на сына. Все для его же пользы, если вдуматься.

Альберт даже не обиделся – понимал, как она волновалась. Но вот сидеть он после материнского воспитания не смог бы, наверное, неделю, если бы не Прим. Тот подлечил – тайком от матери, чтобы самому под горячую руку не попасть, а то нехорошо бы получилось. Утром пришло от Корбина приглашение на коронацию, в котором особо указывалось, что приглашают всех троих. И что бы делали, если один сесть не сумеет? Залечить-то быстро можно, а вот болевые ощущения будут еще как минимум сутки, а то и больше. И не брать как-то нехорошо – Корбин обидится, да и коронация не каждый день случается.

Ну, ничего, обошлось. Подушечку, конечно, подложили, но в основном было уже не так страшно. Жалко только, что Орли не пригласили, но Корбин перед ним персонально извинился – специально порталом прибыл, хотя и ненадолго, всего минут на десять. Да Орли и не обижался, прекрасно понимал, какая паника начнется, если на Соборную площадь во время коронации приземлится дракон. Правда, закончив с извинениями, Корбин позвал Альберта и потратил несколько минут на то, чтобы детально расписать все их ляпы и ошибки при атаке на дворец. Под конец его отповеди уши у Альберта были красными, как маков цвет, а Орли боялся даже поднять глаза. А самое главное, что все было зря – оказывается, когда они взлетали, Корбин был уже полновластным хозяином королевства!

Правда, Корбин подсластил пилюлю, сказав под конец, что хрен с вами, раз уж все получилось – значит, зачет, победителей не судят. И добавил, что из таких вот лихих мальчишек в будущем вырастают настоящие воины. Только до этого не все доживают, и чем больше они бегают из дому, тем меньше шансов не то что до старости дожить, но и просто выжить. На этой многообещающей ноте они и расстались.

Альберт поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Получилось не очень. Сидящий слева от него Адрис сочувственно посмотрел на мальчишку и шепотом пообещал, что как только все кончится, он снимет боль. Некроманту такие фокусы и впрямь удавались лучше, чем целителю, даже такому опытному, как Прим. Жаль только, что вчера Адриса рядом не оказалось, да и сегодня они встретились уже здесь, за столом. Прибыл-то Адрис раньше, но его сразу же взяла в оборот Элька, и не отпускала от себя. Вот и сейчас она сидела рядом с Адрисом, почти непрерывно держа его за руку, словно боясь потерять.

Джурайя сидела справа от Альберта и сосредоточенно ела. При этом количество еды на ее тарелке почти не уменьшалось – похоже, она пережевывала каждый кусочек минут по пять, пребывая в глубокой задумчивости. Причина ее отрешенного состояния Альберту была совершенно понятна – разговор с Корбином. Точнее, отсутствие разговора. Корбин лишь сухо кивнул девушке при встрече, соблюдая минимальные правила приличия, и все – как будто Джурайя для него не существовала. Обиделся, видать, и всерьез. Альберт успел изучить характер Корбина, и прекрасно понимал, что серьезно, а не на пятиминутное фырканье или такой же быстрый мордобой, обидеть его сложно. Однако если уж получится – все, граф мог обижаться и годами. Похоже, сейчас был именно такой случай, во всяком случае, Корбин не обращал внимания на Джурайю не демонстративно, а абсолютно спокойно. Так ведут себя люди, которые уже все решили, и которым абсолютно все равно, что будет дальше.