Возвращение в Сокольники - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая

Турецкий теперь раздумывал, что делать и куда ему ехать. Честно говоря, надоели все. Почти без исключения. Нервы еще эти, устал от суеты. Верно сказал когда-то султан, у которого визирь дуба дал, поскольку переутомился, поставляя своему обожаемому султану все новых и новых баб. А он, собственно, и не удивился, он просто констатировал сам факт: помирают-то не от баб, а от суеты. Меньше бы суетился – дольше прожил.

Кстати, этот мудрый совет очень подходит тебе, друг Турецкий. Пора задуматься. Все говорят: пора. Даже Сережа Юшманов – и тот.

Последний телефонный звонок сегодня еще, хотя уже стремительно приближалось «завтра», Александр Борисович, не трогаясь с места, сделал Вячеславу Ивановичу Грязнову. Поскольку – нужда.

Услышав его голос, Грязнов-старший изумился:

– Саня, что с тобой?! Ты посмотри, который час! И что, еще ни в одном глазу?! Ты, часом, не заболел?

– Шутки у вас, однако, генерал, – пробурчал Турецкий. – Мне с тобой обязательно посоветоваться нужно.

– Ну так в чем же дело? Я жду!

– Но мне завтра очень рано ехать… Далеко, Славка. Верст триста.

– А кто ж тебя заставляет нагружаться на сон грядущий? Я лично таких варваров не знаю. Ты из дома, что ль?

– Нет, в пути.

– Ну так давай заворачивай. И обсудим, и рассудим, и посадим, если потребуется…

– Уговорил, еду.

– Давно бы так!

Турецкий не понял сразу, что случилось с квартирой Грязнова. Создавалось ощущение, что по ней прошел шквал и вымел за окна, за стены все то, что делало квартиру жильем, в котором обитал нормальный живой человек. Со своими привычками, заморочками, пагубными пристрастиями, наконец. Теперь же ничего этого не было.

– Ты переезжаешь? – спросил Александр первое, что пришло в голову.

– Зачем? – удивился Грязнов. – Наоборот, впервые обустраиваюсь по своему вкусу.

– Что-то я этого, старик, не заметил… – усомнился Турецкий. – А спать ты будешь на полу? Или циновки приобретешь? Я тут как-то видел на рынке, по-моему Пражском, симпатичные такие циновочки. Тоненькие, изящные, одноместные. Но если их сложить, можно сделать и двуспальное ложе. Ты как?

– Гы-гы-гы! – обрадовался розыгрышу Вячеслав. Ему показалось, что Саня осуждает его всерьез. И поэтому поспешил объясниться: – Ты понимаешь, я задумал небольшую перестановку. Все старье – вон! Шкафы, диваны – долой! Ну, помнишь, как я вам с одной дамочкой большой палас предоставил? И вполне же хватало! Так что ж мы теперь, совсем совесть, что ли, потеряли? Где скромность? А? Я тебя спрашиваю!

– Ну правильно, зачем столы и стулья, когда удобнее есть на полу. А спать – на унитазе! Его-то хоть не ликвидировал?

– Обижаешь, Саня. Без него – как же? Но теперь у меня не простой, а…

– Лежачий, что ль? – серьезно спросил Турецкий и безнадежно махнул рукой: все ему стало ясно. Славку полностью захватила новая лихорадка. Так нередко нынче случается. Вот купит человек себе в кои-то веки какой-нибудь там «мерседес-бенц», а потом подумает и говорит, что придется, видно, и квартиру менять. Жить в старой непрестижно. Где ж это Александр недавно слышал? У кого? Вспомнил ведь! Это ведь Серега Юшманов пребывал в изумлении, как это «важняк» Турецкий, таскающий на плечах генеральские погоны, ездит на «шестерке», а живет по-прежнему в двухкомнатной квартире! Бред, да и только! Не хотел верить.

Значит, и Славки коснулась эта болезнь. Обои менять, на худой конец, унитазы переставлять, мебель тащить на помойку и обзаводиться чем-то новым, модным…

– Ты не понимаешь, Саня! – словно завороженный своими новыми идеями, которых у него было, скорее всего, видимо-невидимо, убежденно возражал Грязнов. – Ты не можешь оценить весь блеск мысли!

Ну точно. Идея, как шлея под мантию тому монарху…

– И мне тут твой дельный совет будет как нельзя кстати, – настойчиво уверял Грязнов. – Вот давай пройдемся по квартире… Вообще-то я хотел было поменять ее, но кое-кто отсоветовал. Наверное, пока правильно. Не надо сверх меры, хотя, я скажу тебе честно, примеров уж вполне достаточно, так что никого они и шокировать не будут. Но я же замыслил поставить здесь бильярдный стол! Настоящий, Саня! Классику! С мраморной доской под сукном, представляешь? И шары – по заказу! Тебе будет специально подарен персональный кий работы… а, хрен с ним, забыл я фамилию этого мастера. Известный, Саня! У-у, куда нам! Так вот, ты мне скажи, друг ты мой замечательный и верный… куда будем ставить наш стол? В какую комнату? В большую или поменьше?

– А ты размеры хоть прикидывал?

– Прикидывал, Саня! Я даже скажу тебе, тайком одного дизайнера позвал. Посоветовался, и мне его рекомендовали. Знаешь, у кого помещение оформляет? Скажу – не поверишь! А ко мне – с полным уважением. Ну вот…

Из Грязнова будто сам по себе выпустился воздух. Скачало его как бы. Что это, не понял Турецкий, розыгрыш Славкин очередной, что ли? Но квартира-то была практически пустой, вот в чем дело!

– Ты на стены не смотри, к послезавтрашнему дню здесь будет все новое. Двери мы снимем и накроем один общий и длинный стол вот таким углом, чтоб много народу поместилось. Знаешь, сколько наедет? Я как подумал, чтоб кого-нибудь не обидеть, так у меня в глазах темно стало! А что делать, Саня? Жизнь – такая штука подлая… Да, прости, ты же чего-то у меня спросить хотел! Говори. Потому что мы обязательно решим с тобой, где будет отныне стоять бильярдный стол. Я думаю, все-таки в большой комнате. Под огромным таким абажуром. Я уже заказал. Ну каприз у меня такой, Саня! Так чего ты говоришь?

Вообще– то за всем этим треском и шумом у Турецкого как-то пропало желание советоваться с Грязновым. Но этого нельзя было не сделать, потому что и квартира в Сочи принадлежала ему, и встретить, и охрану обеспечить должен был все-таки Славкин человек. Ну да, у него намечается такой, понимаешь, праздник, а тут ты со своими заботами… Нехорошо, конечно. Неуместно. Но -надо.

– Понимаешь, Славка, мне нужно срочно Ирку с Нинкой отправить подальше. Есть причины. Надо. Я думал скрыть их на какое-то время у тебя, в Сочи. Ну, помнишь, на той, где мы однажды уже отлеживались?

– А-а, там? – скучным голосом, как о самом неинтересном в данный момент, спросил Грязнов. – Ну почему же… можно, наверное… А что, это все так срочно?

– Слава, если бы не срочно, я бы не просил.

– Ну раз просишь, что поделаешь… А когда?

– Сегодня среда, завтра у меня целый день одно важное дело, а послезавтра, в пятницу, прямо хоть первым же рейсом отправить. Мне и Дениска помощь обещал. Есть у него, говорил, паренек, который сможет присмотреть, чтоб с ними ничего худого не случилось.

– Ну раз ты уже все продумал, так какой разговор? В пятницу? Давай в пятницу. Сколько брать билетов-то? Сам полететь с ними не желаешь?

Что– то неприятное послышалось в словах Грязнова. Турецкий не мог понять что, но почудилась скрытая насмешка.

– И желал бы, так не смогу… – сухо ответил Грязнову. И подумал еще, что в другой обстановке спокойно бы доверил Вячеславу свои тайны и заботы. Но – не сейчас. И ему, Грязнову, это меньше всего нужно, да и перевешивать на чужие плечи свой груз – последнее дело.

– Значит, договорились, – заторопил его Славка, – пойдем смотреть, где лучше!…

Затем Грязнов таскал друга по пустым комнатам и пояснял, где что будет стоять – какие столы, ложа, другие предметы обстановки, где расположатся светильники, какого тона наклеют обои, – но все это, естественно, после большого обмыва, как называл Грязнов свой праздник. Чтоб обмыли, погуляли, почувствовали себя свободно, а когда разошлись, их место заняли те, кто оборудуют квартиру по своему мудрому разумению. Одним словом, начать и… кончить. Все еще впереди.

Было уже поздно. Турецкий решил каким-то образом перекантоваться сегодня у Славки, чтобы пораньше выехать в Тверь, будь она неладна. Ему уже казалось, что он замыслил нечто совершенно ненужное, а главное – абсолютно бесполезное. Но решил довести в любом случае дело до логического конца. Даже если и постигнет неудача.

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая