Убить ворона - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/97
• Следующая

На следующий день, когда Чиркова сажали в машину, он уже считал себя свободным человеком. Но увы – не суждено ему было стать свободным. За его свободу отдали жизнь четверо джентльменов и водитель с сопровождающим. На беду, в тот самый момент, когда из автобуса открыли огонь, рядом оказался взвод солдат внутренней службы. Чиркову просто повезло, что он не успел убить своих конвоиров.

Хотя даже если бы и успел, это никак не могло изменить его будущий расстрельный приговор.

«Где тот молодой счастливый человек? – думал Чирков, когда его били палками по ребрам озверевшие охранники Бутырки. – Остался старый неудачник».

– Слушаю вас, – ответил на английском языке приятный женский голос.

– Хелло, вас беспокоит следователь Турецкий. Генеральная прокуратура России, – отрекомендовался он по-английски. – Могу ли я поговорить с мистером Реддвеем?

– Один момент, – ответил приятный женский голос, и Турецкий услышал в трубке мелодию группы «Куин».

– О, Саша, – послышался через несколько секунд низкий голос Реддвея. – Очень рад тебя слышать. Как твои дела?

– Нет проблем! – ответил Турецкий Питеру излюбленной американцами фразой.

За время работы в «Пятом левеле» Турецкий быстро уловил это универсальное американское выражение, которое подходило на все случаи жизни.

– Приезжай к нам! Работы полно. И женского состава тоже!

Турецкий услышал на том конце провода игривый женский шепот и какую-то возню. Международная линия отличалась завидной слышимостью.

– Лучше ты к нам, Питер, приезжай!

– О, с удовольствием! Как там с женщинами?

– Русские женщины – лучшие в мире, – патриотически заметил Турецкий. – Но у меня и сейчас к тебе вопрос, – перешел на рабочий тон Александр.

– По новогорской авиакатастрофе? – перебил Турецкого Реддвей, с удовольствием демонстрируя свою осведомленность.

– Да, – спокойно ответил Турецкий. – Как ты считаешь, тут может быть замешан Пакистан?

Полковник несколько секунд думал.

– Если учесть, что везли в Индию военные самолеты, – сказал он серьезно, – то вполне возможно. У нас тут имеется кое-какая информация. Пакистан в последнее время проявляет чрезмерную активность из-за того, что его ядерная программа отстает от индийской на пять – семь лет. К тому же у Индии нет носителей, способных доставлять бомбы к цели. В их ситуации они могут использовать в качестве носителей и самолеты.

Турецкий очень хорошо понял Реддвея. Безусловно, бывший заместитель директора ЦРУ имел более конкретную информацию по Пакистану и Индии, но сообщить ее, по всей видимости, не имел полномочий.

– Спасибо, Питер, – поблагодарил Турецкий. – Передавай привет всем нашим ребятам!

– Обязательно передам, – снова перешел на шутливый тон Реддвей. – И девушкам?

– Аск?!

Разговор с Савельевой можно было перенести на утро, но Турецкий, вспомнив, что ему придется торчать вечером в гостиничном номере, который уже порядком надоел, решил передопросить жену штурмана сегодня. Она поспешно открыла ему дверь, молча кивнула на приветствие.

– Проходите, – коротко бросила на ходу, скрываясь в комнате.

Он услышал, как Савельева взяла телефонную трубку и вернулась к прерванному разговору. Судя по тому, как Елена Георгиевна нехотя соглашалась с кем-то и сухо благодарила, Александр понял, что на том конце провода ей навязчиво выражают свое сочувствие.

На вид Савельевой было лет двадцать пять. Но Турецкий знал от Сабашова, что ей тридцать, что она была замужем за Савельевым шесть лет и что у них не было детей.

Это была интересная для мужского исследования женщина.

Лет до тридцати опыт общения с женщинами у Александра был довольно конкретный. Он делил их на четыре категории. В первую входили женщины, с которыми хотелось заниматься сексом, не тратя лишних слов и времени на ухаживания. Он готов был в отношении них согласиться с определением Зайдулина – стервы. Для второй – он старался употреблять юридические термины типа «допрос», «экспертиза», проводить деловые переговоры и ничего более. В отдельную категорию были выделены жены его друзей и коллег – с ними он научился легко улыбаться и вести поверхностные бесполые беседы. Четвертая состояла из женщин, яростно оказывавших сопротивление любому мужскому началу, которых хотелось страстно добиваться, и сам процесс этой борьбы доставлял столько удовольствия, что Турецкий, бывало, очень расстраивался, если победа доставалась легко. Александр сразу определял категорию встреченной им женщины и четко намечал линию поведения по отношению к ней.

После тридцати накопившийся опыт общения с женской половиной позволил Турецкому обнаружить пятую категорию – женщин, искренне колеблющихся в любой момент общения с мужчиной. Прежде он считал, что все женщины знают, несмотря на двусмысленность их поведения, чего они хотят в тот или иной момент. По крайней мере, вопрос, хочет она с тобой спать или нет, решался женщиной быстро. А будет ли она это делать и почему – это было уже второе и третье. И над этим приходилось порой ломать голову. Но для женщины последней категории вопрос, хочет ли она с тобой лечь в постель или нет, мучительно решался ею даже после того, когда она позволяла мужчине снять с себя нижнее белье.

В квартире у Савельевой Турецкому показалось, что он встретил женщину из пятой категории.

Закончив разговор, Елена Георгиевна с явным облегчением повесила трубку.

– Я была уже сегодня в прокуратуре, но ни вас, ни Валентина Дмитриевича не застала, – сразу, без предисловий обратилась она к Турецкому. – Что с моим мужем? Как мне все это понимать?

– Не волнуйтесь, пожалуйста, – сказал следователь стандартную для подобных случаев фразу. – Есть разные версии. Одна из них, что, может быть, останки вашего мужа оказались вне обломков самолета, – Александр заметил, как Савельеву нервно передернуло от слова «останки». – Такое бывает. – Турецкий помолчал, прежде чем сказать следующее. – Но может быть, вашего мужа не было в самолете в момент катастрофы.

– Как это – может быть? – широко распахнула глаза Савельева.

– А вот это предстоит выяснить. И надеюсь, что вы сможете нам помочь.

Елена Георгиевна неопределенно пожала плечами.

– В беседе со следователем Сабашовым вы сказали, что ваш муж всегда брал в полет фотоаппарат марки «Никон», – Турецкий взглянул на множество развешанных на стенах фотографий. Турецкий с любопытством отметил, что среди всех этих пейзажей был всего лишь один портрет Елены. «Не любил Савельев снимать свою жену», – подумал следователь.

– Да, всегда, – подтвердила Елена. – И в тот раз тоже.

– Вы не могли бы показать документы на фотоаппарат? – попросил он вслух.

– Пожалуйста, – не сразу сказала Елена.

Она несколько секунд вспоминала, где их искать. Потом подошла к книжному шкафу и встала на стул.

– Вам помочь? – предложил Турецкий.

– Давайте уж я вам буду помогать, – со странной улыбкой ответила Елена Георгиевна.

В какой– то момент она почувствовала, что Турецкий ее рассматривает. И не просто рассматривает, а по-мужски оценивает. Елена была одета в легкие широкие брюки и свободную майку навыпуск. Но под свободной одеждой без труда угадывалось упругое тело. Движения ее были исполнены природного достоинства. Александр знал, что редко встречаются женщины, у которых любой жест, обычное движение руки, незначительный поворот головы наполнены таким будоражащим женским магнетизмом.

Елена нашла нужные документы. Когда она сходила со стула, Турецкий оказался рядом и подал ей руку.

– По-моему, вот это, – протянула она бумаги следователю.

Он нашел в документах номер фотоаппарата, который, конечно, не совпадал с номером найденного среди обломков. Пришлось составлять протокол добровольной выдачи документов на пресловутый фотоаппарат. Пока Турецкий составлял документы, Елена вопросительно смотрела на него, ожидая разъяснений. Он чувствовал совсем близко ее дыхание, но долго ничего не говорил.

• Предыдущая
• 37/97
• Следующая