Убийство в состоянии аффекта - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 28

• Предыдущая
• 28/59
• Следующая

– Честно говоря, не очень хорошо. Помню, когда на дорогу вышел, церковь виднелась.

– Ясно, Серег, гони к реке.

Через полчаса езды они оказались на том самом месте, куда выбрался из леса Демьянов. По сломанным веткам и оставленным Петром Александровичем приметам они добрались наконец до этого зловещего места. Милиционеры огляделись. Спокойный и рассудительный Медведев, молчавший всю дорогу, наконец заметил:

– Кажется, местный кто-то, чужой бы здесь заблудился, в чаще такой, а эти все правильно рассудили: место глухое, нехоженое, сюда никто не забирается. Ну ладно, пойдем смотреть, веди, грибник.

– У меня имя, между прочим, есть. Петр Александрович меня зовут, – рассердился Демьянов.

– Ладно, не злись, Петр Александрович, – примирительно сказал Медведев, – иди лучше показывай.

Петр Александрович с суеверным страхом подвел их к телу и тут же отвернулся, с трудом удерживаясь на ногах. За время его отсутствия труп приобрел землисто-серый оттенок и, кажется, даже появился тяжелый сладковатый запах разложения. Некоторое время мужчины стояли молча, каждый думая о своем. Первым не выдержал Седов:

– Жалко, красивая баба была, судя по всему, молодая. Может, жених у нее был или муж. Мать с отцом небось уже все больницы, морги обегали, в милицию заявили. Ждут, надеются, а вот завтра им весточка придет: мол, нашли вашу дочку в лесу мертвую. Знал бы, какая у нас работенка паршивая, лучше бы ассенизатором стал. Давай, Серег, протокол составлять.

Медведев достал лист бумаги, ручку и приготовился записывать. Седов диктовал:

– В лесу, примерно в восьмидесяти километрах от Москвы, обнаружен труп женщины. На вид двадцать пять – тридцать лет. Волосы светлые, следов насильственной смерти не обнаружено. Труп лежит на спине в естественной позе, левая рука вытянута вдоль тела, правая подвернута под голову.

– Слушай, Седов, разве можно сказать: подвернута под голову?

– А как, по-твоему?

– Ну, может быть, подложена?

– А не один хрен? Ей уже все равно, а протокол этот, кроме нас с тобой да майора, никто читать не будет. Пиши дальше: на безымянном пальце левой руки обнаружено кольцо желтого металла. Одета: черная юбка, темно-синяя кофта, коричневая кожаная куртка, туфли черные на высоком каблуке. Причина смерти не установлена. Ну, кажется, все. Петр Александрович, распишитесь.

Демьянов дрожащими руками взял ручку и поставил свою фирменную роспись с завитком после конечной буквы.

– Ну все, можно возвращаться, – сказал Медведев.

– Как же, – удивился Петр Александрович, – а она что, здесь останется лежать?

– Ну полежит здесь чуть-чуть, что с ней станется, хуже уже не станет. Сейчас вернемся в отделение, труповозку из района вызовем, они все сделают.

– А мне как же теперь?

– А что, возвращайтесь домой, из города не уезжайте, понадобится – вас вызовут.

Возвращаясь в поселок, милиционеры, казалось, забыли о произошедшем. Они шутили, вспоминали забавные случаи на работе, недавнюю пьянку по случаю дня рождения майора, а у Демьянова все не шли из головы события прошедшего дня. И хулиганы в лесу, и труп, и общение с родной милицией, которая всех бережет. «Продам я, пожалуй, дом в этой чертовой деревне, – думал он, – как хорошо, что дети со мной не поехали. Михаил хоть взрослый уже, мужик, можно сказать. А Анька, девчонка, точно бы не выдержала. Я, взрослый человек, и то такое потрясение».

Наконец они подъехали к знакомому уже отделению.

– Бать, может, тебя до дома подвезти? – спросил Седов.

– Да нет, ребят, спасибо, я сам, – ответил Демьянов и, взяв Мориса на поводок, зашагал по дороге.

Турецкий вернулся в машину.

– Тебя как зовут? – спросил он Тусиного друга.

– Антон. У вас неприятности?

– Что, заметно? – отшутился Турецкий.

Видеокассету он сунул во внутренний карман пиджака.

– Тоже в модельном бизнесе работаешь?

– Я? – хмыкнул Антон. – Нет. Я программист.

«Точно, кепка как у компьютерщика, – подумал Турецкий, читая надпись на бейсболке: „Силикон грэфикс“. Сам себе заметил: – Мог бы и догадаться».

– Я тебя не задерживаю? Может, тебе на работу нужно?

– Предпочитаю работать дома, – снисходительно растолковал Антон. – Меньше стрессов.

Турецкий покосился на счастливца, но промолчал.

Туся снимала однокомнатную квартиру на Ленинском проспекте.

Машина Антона въехала во двор, в меру украшенный зелеными насаждениями и детскими песочницами. Остановилась у подъезда. Дверь подъезда запиралась на кодовый замок, разумеется испорченный. В лифте попахивало мочой. Словом, ничем не примечательный московский дом.

Антон отпер своим ключом дверь, обшитую черным дерматином. Глядя на эту дверь, Турецкий невольно думал о драгоценностях Лебедевой. Как она могла доверить свои сокровища такой ненадежной двери? С ума она, что ли, сошла?

Войдя в квартиру, «важняк» огляделся.

«Дежа вю, – подумал он про себя. – Где-то я это уже видел. Квартира одинокой красивой девушки, жившей одиноко в большом городе...»

Но квартира Туси разительно отличалась от апартаментов покойной Лебедевой.

– Ну вот, – разводя руками, сказал Антон. – Смотрите сами, что вас интересует?

Турецкий заглянул в комнату. Порядок не идеальный, но и следов ограбления со взломом не наблюдается.

Клочья пыли под столом характеризовали Тусю как безалаберную хозяйку. Раздвижной диван был сложен, постельное белье лежало в шкафу. Шторы на окне задернуты. От этого в комнате царили сумерки.

«Важняк» вышел в коридор, по дороге на кухню заглянул в ванную. Сухо. Полотенца не влажные, банный халат тоже. Незаметно, чтобы хозяйка утром принимала душ.

На кухне царил еще больший бардак, чем в комнате. Грязная посуда покрывалась плесенью в раковине, на столе валялись крошки, огрызки яблок, шкурки от бананов, стояла кофейная чашка, в которой на дне чернели высохшие следы молотого кофе. На подоконнике умирал от засухи пыльный кактус. Турецкий не выдержал, набрал в кружку воды и полил растение.

– У Туси всегда такой беспорядок? – спросил он.

– Ну, иногда на нее нападает приступ чистоты, тогда она с утра до ночи все скребет и моет, – объяснил Антон. – Но это случается, когда она без работы. А когда есть работа, у нее на остальное не хватает времени. И ночует чаще всего у меня – от моего дома ближе ехать в агентство. Тогда квартира приобретает такой вид.

Турецкий понял причину его стремления к самостоятельности.

– Туся говорила, что Лебедева оставила кое-что у нее на хранение, – заметил он.

– Да, знаю. Свое золотишко, – просто сообщил Антон. – Но куда они его засунули, я не в курсе, честное слово! Можете все здесь осмотреть.

– Это необходимо.

– Пожалуйста! Я никуда не тороплюсь. Могу вам даже помочь. Мне и самому любопытно, куда они могли засунуть шкатулку. Чисто теоретически я об этом думал.

– И что?

– И не представляю. Но они обе уверены были, что тайник абсолютно надежный, – снисходительно улыбнулся Антон.

– А откуда ты знаешь, что это шкатулка? – подловил его Турецкий.

– Потому что я забирал ее и перевозил с квартиры Лебедевой сюда, – просто объяснил Антон.

Он рассказал, что в конце апреля Туся привлекла его в качестве силовой поддержки для транспортировки ценного груза. Нужно было заехать на квартиру к ее подруге, кое-что забрать и перевезти на квартиру к Тусе. Договорились, что Антон в девять вечера заедет по нужному адресу, там Туся его встретит, они заберут подружку с ценным грузом и втроем поедут к Тусе.

– Подружкой была Полина. Я до этого никогда ее раньше не видел. Я приехал к девяти, как договаривались...

...Дверь ему открыла Полина. Она страшно нервничала. Из глубины квартиры доносились голоса и громкая музыка.

– Проходи, – тихо сказала Полина, – только ничему не удивляйся и веди себя нормально, мы скоро поедем.

• Предыдущая
• 28/59
• Следующая