Религия Денег или Лекарство от Рыночной Экономики - Неведимов Дмитрий - Страница 212

• Предыдущая
• 212/280
• Следующая

В товарно-денежном сознании культура и образование стали восприниматься как ничего не стоящие, а потому и не имеющие ценности.

То же случилось и с продуктами питания. Если батон хлеба или бутылка молока стоили в 1000 раз дешевле импортных джинсов, то обладание джинсами становилось статусом, а крестьянский труд — низкооплачиваемым и презренным.

Логика правительства при установлении высоких цен на товары удовольствия была в том, что это — излишки, без которых можно обойтись. Фактически, эти товары просто облагали очень высоким скрытым налогом на роскошь. Но сознание населения это воспринимало совершенно иначе.

Более того, возникла проблема стимулирования. Высшие ценности советского общества были изначально доступны всем. Чем дальше человек продвигался по службе, чем большую должность он занимал, тем выше была его зарплата. И ему не оставалось иного выхода, как тратить эту увеличенную зарплату не на высшие ценности, а наоборот, на низшие.

Получалось, что стимулом продвижения, наградой за хорошую работу становились низшие ценности, презренные тряпки и вещи. Это не могло не порождать постоянное противоречие в сознании руководителей и полное переворачивание системы ценностей у части из них.

В 1970-1980-е годы в СССР действовала система анти-управления желаниями , которая работала во вред обществу.

Отчасти это было следствием ортодоксального материализма, в котором косвенное управление сознанием было теоретически невозможно [543] . Отчасти — следствием честности, открытости и даже наивности правительства. Отчасти — следствием того, что желания формировала надстройка, работники телевидения и «деятели культуры», а среди них было всё больше идолопоклонников. Отчасти тем, что это увеличивало власть торгово-распределительной мафии.

Официальная пропаганда сводилась к формальному доказательству того, что социалистический строй лучше, лучше по определению. Хотя сама система управления своими же действиями показывала, что она лукавит. Если наш строй лучше, то почему мы всё время в положении догоняющего?

Одно дело требовать от людей, как надо делать, приказывать им, и при этом оставлять их внутренне несогласными. Другое дело — сделать так, чтобы они захотели сами, убедить их, или управлять их желаниями.

В 1930-40-е годы людей никто не заставлял быть похожими на Настоящего человека, на Сына полка, на Молодую гвардию. Люди хотели быть похожими на них.

Но очень сложно хотеть быть похожим на бухгалтера, который делает экономику экономной.

На практике идеологическая система словно назло делала всё, чтобы раздражать людей, чтобы постоянно возбуждать их желания, но не давать никакого честного способа их реализации.

На ВДНХ показывали замечательные товары для дома, которые было невозможно нигде купить; часто они вообще серийно не производились. В магазинах при довольно пустых полках выставляли товары, которые можно было получить только по талонам для ветеранов. Многие обычные товары можно было купить, лишь простояв несколько часов в выматывающей и унижающей очереди (или дав взятку торговому работнику).

Магазины «Берёзка» стали выставкой совершенной западной техники, которую в принципе нельзя было купить за рубли. Комиссионные магазины и гостиницы, в которых жили иностранные туристы, стали центрами нелегальной активности.

Любой товар имеет свойство полностью отрываться от производителя. Красивая лейбла западной тряпки никак не ассоциировалась с теми рабами, которые прямо или косвенно [544] работали на эту тряпку. Покупая ширпотреб в обмен на нефть, СССР опосредованно присоединился к системе эксплуатации рабов.

Опять возвращаясь к совпадению цен и ценностей, правительство само вводило в сознание, что импортные товары лучше советских.

Если государственная цена японской 90-минутной аудиокассеты устанавливалась в 9 рублей, а аналогичной советской 60-минутной аудиокассеты — в 4 рубля, то при преобладавшем в сознании понимании стоимости как абсолютной и трудовой, это означало, что японская кассета в 1.5 раза лучше качеством.

Что уже говорить о соотношении цены кассеты и размера средней зарплаты. Выходило, что советский человек имеет такую низкую производительность труда, что за месяц он может изготовить/купить всего 15-20 этих кусков пластмассы. На Западе на одну зарплату можно было купить тысячи кассет.

Люди делали выводы, причём исходя не из подрывной информации, а из того марксистского абсолютного понимания стоимости, которое их заставляли учить в школе.

Чуть ли не единственным способом получить все эти дефицитные товары становились взятки, спекуляции, блат, подхалимство, а иногда и незаконный обмен валюты.

Советское телевидение и кинотеатры создавали образ замечательного мира, который недоступен за железным занавесом. Клуб кинопутешественников воспевал уникальные экзотические страны, в которые в принципе нельзя было получить путёвку.

Из всего западного кино показывали несколько самых лучших фильмов в год. Создавалось впечатление, что всё западное кино такое же качественное, и что людям не показывают ещё много хорошего. На самом деле показали почти всё, что было снято на Западе нормального и человеческого. Более того, при советском озвучивании западные фильмы приобретали множество русских красок и оттенков, ореол сказочности, которого в оригинале никогда не было [545] .

То же самое происходило с переводом книг. Во-первых, сам русский язык может оживить даже самую нудную английскую сказку. Во-вторых, русские переводчики не столько переводили, сколько переносили события из убогой и гнилой европейской среды в волшебное русское представление о каком-то далёком розовом неведомом мире.

Кроме того, в своих фильмах Запад, как всегда, занимался не реализмом, а создавал красивую декорацию, делал рекламу своего имиджа. Этот цветной целлюлозный имидж прямо противоречил официальной чёрно-белой пропаганде на серой газетной бумаге, которая называла капитализм обществом обмана и лжи, где человек человеку волк. Поскольку люди видели усиливающееся расхождение между официальной пропагандой и своей действительностью, они начинали предполагать, что и западная действительность подаётся им искажённой.

• Предыдущая
• 212/280
• Следующая