Спасти посольство - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 3

Выйдя из машины в месте, которое не могло вызвать подозрений у таксиста, он обошел дворец и, вполне естественно, направился к расположенному неподалеку базару. Абулфази он нашел в чайхане, в расте [4]кузнецов. Огромный, с непропорционально маленькой головой, тот сидел на веранде за крайним столиком справа и неспешно пил чай. Грязноватая белая чалма, заношенный халат… Джек прошел мимо, мгновенно просканировав угрюмое лицо, которое полностью совпало с показанной ему фотографией: низкий лоб, развитые надбровные дуги, широкий перебитый нос, спрятанные в бороде тонкие губы. Конечно, не красавец… Да еще и такое прозвище… Он спросил у Атткинсона, чем оно обусловлено? Но тот только усмехнулся: «Сам увидишь!»

Джек вернулся, присел, скрестив ноги, напротив на потертый коврик, назвал пароль. Агент назвал отзыв, налил в чистую пиалу чаю и молча протянул посланцу Центра. Джек отхлебнул горькую горячую жидкость и чуть не скривился: такой крепкой заварки пробовать ему еще не доводилось. Но ритуалы надо выполнять.

— Не нравится? — спросил Абулфази.

— Нет, — честно ответил Джек. — И сидеть на полу не нравится. Но к этому можно привыкнуть…

Агент поднял на него глаза и принялся изучающе рассматривать. И Джек понял, откуда взялось его прозвище. Холодный пронизывающий взгляд внушал ужас, в нем не было ничего человеческого. Казалось, что сквозь прищуренные веки в глубоких глазницах открывается ад. Он отвел глаза.

— И я тебе не нравлюсь, — констатировал Шайтан.

— Ты не женщина, чтобы мне нравиться, — парировал Джек.

Ему действительно не понравился помощник, и в другое время в другом месте он бы постарался его заменить. Но сейчас это было невозможно.

После исламской революции разветвленная и многочисленная нелегальная сеть ЦРУ в Тегеране впала в анабиоз. Если раньше иранцы легко откликались на вербовочные подходы, охотно поставляли сведения, которые могли добыть, и оказывали любое необходимое содействие, то теперь они стали осторожными и несговорчивыми. Одни просто пережидали, чем обернутся сотрясающие страну изменения, у других страх перед стражами исламской революции перевесил материальный интерес, третьи почувствовали себя патриотами обновленной страны, освободившейся от заокеанского влияния. Абулфази от сотрудничества не отказался и теперь являлся единственным шансом для Джека Коллинза.

— Ничего страшного, я никому не нравлюсь, — сказал Абулфази и махнул рукой. — Уже привык. Тем более, и мне мало кто нравится!

Джек молчал.

— В гостиницу лучше не соваться, — продолжил агент. — Везде шпионы, они докладывают обо всех, особенно об иностранцах. Лучше прямо сейчас выехать в пустыню. Как раз спадет жара, и ночь у нас будет впереди.

— Тебе виднее, — Джек Коллинз пожал плечами.

Центральный Иран — это сплошные бэдлэнды — «дурные земли». Полупустынные нагорья как-то незаметно переходят в совсем гиблые места — пустыни Деште-Кевир и Деште-Лут. Первые безжизненные кевиры — солончаки — появляются уже в полусотне километров от Тегерана, и несведущему человеку трудно бывает понять: он уже в преисподней или только на подступах к ней. Тысячекилометровое безжизненное и бессмысленное пространство. Если волею случая человек оказывается здесь, то очень скоро начинает ощущать себя незначительной песчинкой, точнее крупинкой, потому что классические барханы встречаются здесь редко: пропеченная солнцем истрескавшаяся белесая глиняная корка или раскаленная черная галька с выпирающими из земли скалами — таков здешний основной инфернальный ландшафт. Считается, что из всех разновидностей пустынь самые жуткие — солончаковые. Но район поиска располагался в песчаной части, где водились змеи, ящерицы и сколопендры, так что можно было считать, что тренированной на подножный корм поисковой группе здорово повезло.

Шаров приземлился почти рядом с грузовым парашютом, сигнальная лампочка которого ритмично мигала, как маяк в бескрайнем песчаном море. Он выключил лампочку и сам превратился в маяк, делая круговые движения фонарем так, чтобы светящийся овал был заметен со всех четырех сторон света. Вначале казалось, что эти сигналы видят только большие южные звезды, но вот послышались торопливые шаги и из ночи вынырнул азербайджанец Достали, чье имя означало «Друг Али». Потом появился таджик Абдуллох — «Раб Аллаха» и туркмен Ягмыр — «Дождь». Все они хорошо говорили на распространенных здесь наречиях, знали местные обычаи и традиции, умели выживать в пустыне. А смысловое содержание их имен превратилось для каждого в позывной. У самого Шарова позывной был «Шар», а у пятого члена группы Самойлова — «Зятек».

Пятый был разжалованным капитаном, который превратился в лейтенанта. Что он такого мог натворить в «командировке в одну из африканских стран»? Когда полгода назад «штрафник» только появился в подразделении, о нем сразу же поползли невероятные слухи: будто бы он несколько недель, поставив на уши командиров, пропадал в африканских джунглях, загуляв с дочкой местного царька. И будто бы царек объявил его своим любимым зятем и наследником. Вранье, конечно, но кличка Зятек к Самойлову прилипла накрепко. А вот и он подошел к месту сбора…

— Все целы? Вывихов нет? — спросил Шаров.

— Порядок, командир, — ответил за всех Дождь.

— Разобрать грузовой мешок, закопать парашюты! — приказал Шаров.

Сам он отошел в сторону, разложил на остывающем песке карту и, ориентируясь по звездам, определил свое местоположение. Потом, включив портативный пеленгатор, стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, ловя остронаправленной антенной сигналы «арбуза».

Поиск довольно быстро увенчался успехом. Стрелка на круглом циферблате прибора шевельнулась, потом отклонилась вправо. Есть! Он провел на карте карандашную линию. Но по одной линии определить местонахождение контейнера нельзя. Впрочем, дальнейшее — дело техники, и если все пойдет так же удачно… Впрочем, никогда нельзя загадывать наперед!

Шаров осмотрелся. Бойцы закопали парашюты, только Самойлов перед этим вырезал из купола большой кусок шелка, обвязал его несколькими стропами и прикрепил упакованный сверток к рюкзаку.

— Пригодится, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд командира.

Шаров только пожал плечами. Хочет тащить лишний груз — пусть тащит!

— Построиться! — скомандовал он. — За мной, бегом, марш!

Песок то пружинил под ногами, то подавался, осыпаясь. Но группа была хорошо тренирована на марш-броски по пустыне. За час бойцы преодолели около пяти километров, Шаров объявил привал и снова взял пеленг с новой точки. Вторая линия пересеклась с первой, и командир поставил в месте пересечения жирную красную точку в пятидесяти километрах на северо-запад. Теперь оставалось пройти эти километры и найти «арбуз». Задача не такая простая, ибо на местности красная точка занимает диаметр несколько сотен метров, а контейнер вполне может быть заметен песком и не поддаваться визуальному обнаружению.

Но это уже никого не пугало — главное, они вышли на след!

Группа изменила направление движения и совершила еще один бросок к своей главной цели. В принципе группа разведки специального назначения способна проходить сорок — пятьдесят километров за сутки. Но не по пустыне и не после десантирования. Люди вымотались, и Шаров отдал команду «Привал!»

«Друг Али» был назначен караульным на первые два часа, остальные бойцы упали там, где стояли, подложив под голову рюкзаки и устроив автоматы под рукой. Только Самойлов опять всех удивил. Он разложил кольцом парашютные стропы и лег внутри, ловко завернувшись в парашютный шелк так, что стал похожим на египетскую мумию.

— И что это дает? — с видимым безразличием поинтересовался Шаров.

— Змея через веревку не перелазит, — пояснил «штрафник». — А тарантулы и скорпионы на скользкое не лезут. К тому же тепло сохраняется… Это я в Африке научился.

— Да, у нас пастухи тоже так делают, — подтвердил Дождь. — Только парашютов у них нет, они волосяной аркан кладут. А вокруг овечий помет рассыпают…