Рэкетир - Кабалкин Аркадий Юрьевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая

Среди бумаг находился выданный в Северной Каролине Джеки Тодду технический паспорт «Хаммера-Эйч 3» 2008 года сборки. Поскольку упоминаний о праве удержания не оказалось, можно было с полной уверенностью предположить, что господин Тодд полностью оплатил покупку на месте наличными или чеком. Ни чековой книжки, ни банковских квитанций в ящике не было, да и не ожидалось. Чек за приобретенный автомобиль свидетельствовал, что покупка состоялась 9 февраля 2011 года на стоянке подержанных машин в Роаноке. Тела убитых были найдены за два дня до этого.

Вооруженные свежим ордером на обыск, два агента проникли в маленький модуль Джеки Тодда на минискладе Мейкона, под бдительным наблюдением самого мистера Мейкона. Цементный пол, некрашеные шлакобетонные стены, голая лампочка под потолком. У стены стояли пять картонных коробок. В них лежали старая одежда, пара грязных солдатских башмаков, девятимиллиметровый пистолет «глок» со спиленным регистрационным номером и металлическая коробка, набитая купюрами. Агенты забрали все пять коробок, поблагодарили Мейкона за гостеприимство и были таковы.

В это время Джеки Р. Тодда проверяли по компьютерной базе Национальной информационной криминальной системы. В Роаноке, Виргиния, многим было не до сна.

В полночь Куинна перевели в соседнюю комнату и представили специальным агентам Панковицу и Делоку. Те сразу объяснили, что всегда допрашивают беглых заключенных. Предполагалась рутинная беседа, легкая попытка прояснить кое-какие факты — их любимое занятие, кто же откажется посудачить с беглецом и узнать все подробности? Хотя время позднее и если Куинн предпочитает прикорнуть в окружной тюрьме, то они готовы отложить разговор до утра. Он отказался ждать, заявив, что лучше покончить со всем побыстрее. Принесли сандвичи и прохладительные напитки. Настроение у собеседников было незлобивое, агенты выглядели настоящими душками. Панковиц был белым, Делок черным, и Куинн как будто наслаждался их обществом. Пока он жевал сандвич с ветчиной и сыром, они рассказали байку про заключенного, проведшего в бегах двадцать один год. Начальство отправило их за ним аж в Таиланд. Вот потеха-то!

Последовали вопросы о его побеге и дальнейших действиях. Этих тем касались уже при первом допросе. Куинн опять не назвал своего сообщника и вообще кого-либо, кто тогда ему помогал. Агенты не настаивали: похоже, у них не было намерения привлекать к ответу еще кого-то. После часа дружеской болтовни Панковиц вспомнил, что они не зачитывали ему его права. По их словам, ничего страшного в этом нет, поскольку совершенное им преступление очевидно, а в чем-либо еще, кроме побега, он не замешан. Просто если он хочет продолжать, то ему придется отказаться от своих прав. Что он и сделал, расписавшись в соответствующем бланке. К этому времени они называли его Куинном, он их Энди (Панковиц) и Джесс (Делок).

Они аккуратно восстановили его действия в последние три месяца, причем Куинн помогал как мог, припоминая даты, места и события. Агенты были впечатлены и хвалили его память. Особенное внимание они уделили его заработку: ясное дело, все только наличными, но сколько все-таки за тот или иной заказ?

— Возьмем хоть второй рейс из Майами в Чарлстон, — сказал Панковиц, с улыбкой заглядывая в свои записи. — Ну, тот, что через неделю после Нового года. Сколько тебе за него отвалили, Куинн?

— Вроде тысяч шесть.

— Ну да, ну да…

Оба агента строчили как оголтелые, будто бы верили каждому его слову. Куинн рассказал, что работает в Норфолке с середины февраля, примерно месяц. Живет с кузеном и двумя его подружками в большой квартире неподалеку от клуба «Бархат». Платят ему наличными, едой, выпивкой, сексом и наркотой.

— Слушай, Куинн, — сказал Делок, сложив в столбик записанную цифирь, — у меня выходит, что после Фростбурга ты заколотил сорок шесть тысяч долларов — и все наличкой, никаких налогов! Для трех месяцев совсем неплохо!

— Наверное.

— А потратил сколько? — осведомился Панковиц.

Куинн пожал плечами — мол, какая теперь разница?

— Сам не знаю. Большую часть. Когда мотаешься, приходится много тратить.

— Как ты арендовал машины, когда возил наркотики из Майами? — спросил Делок.

— Я их не арендовал. Это делали другие люди, я только получал ключи. От меня требовалось ехать аккуратно и медленно, чтобы не тормозили копы.

Разумно! Оба агента с готовностью с ним согласились.

— А себе машину купил? — спросил Панковиц, не отрывая глаз от блокнота.

— Нет, — улыбнулся Куинн. Глупый вопрос! — Какая машина, когда ты в бегах, без документов?

Действительно, какая машина?

В Роаноке, в «Морозильнике», Виктор Уэстлейк сидел перед большим экраном, неотрывно глядя на Куинна Рукера. Изображение со скрытой камеры в комнате для допросов поступало сюда, во временный ангар, нашпигованный всевозможными приборами и устройствами. Вместе с Уэстлейком экран сверлили взглядом еще четыре агента, следивших за глазами и мимикой мистера Рукера.

— Ну нет… — протянул один из четверых. — Он для этого слишком умен. Знает, что найдем мы трейлер, бумажник, фальшивый ID,[5] «хаммер».

— Не обязательно, — возразил другой. — Пока он просто беглец. Он думает, что мы не связываем его с убийством. Что это все ерунда.

— Я тоже так считаю, — сказал третий. — Он рискует, идет ва-банк. Сначала вопросы, потом каталажка и тюрьма. Надеется в какой-то момент позвонить кузену, чтобы тот все забрал.

— Не будем спешить, — сказал Уэстлейк. — Посмотрим на его реакцию, когда взорвется первая бомба.

В два часа ночи Куинн попросился в туалет. Делок встал и вышел с ним в коридор. Там слонялся еще один агент, демонстрируя всесилие органов правопорядка. Спустя пять минут Куинн опять сидел в своем кресле.

— Время позднее, — сказал ему Панковиц. — Может, предпочитаешь, чтобы тебя отвезли в следственную тюрьму, там ты хоть немного поспишь? Мы не торопимся.

— Лучше уж здесь, чем там, — ответил он грустно. — Сколько мне, по-вашему, впаяют?

— Не знаю, Куинн, — пожал плечами Делок. — Решение за федеральным прокурором. Плохо то, что лагеря тебе уже не видать. Готовься к настоящей тюрьме.

— Знаешь, Джесс, я даже скучаю по лагерю. Там было неплохо.

— Зачем тогда сбежал?

— По глупости, вот зачем. Можешь — вот и бежишь. Просто уходишь, никому и дела нет.

— Мы допрашиваем в год по двадцать пять человек, вот так уходящих из федеральных лагерей. Глупость — самое правильное слово.

Панковиц пошуршал бумажками и сказал:

— Что ж, Куинн, похоже, схема готова. Даты, места, перемещения, заработки. Все это войдет в доприговорный рапорт. Хорошо, что за последние три месяца ты не совершил ничего вопиющего. Торговля наркотиками твою участь, конечно, не облегчит, но ты хотя бы никому не причинил вреда, верно?

— Никому.

— Больше тебе нечего сказать? Ничего не упустил? Ты с нами откровенен?

— Да.

Агенты нахмурились.

— А Роанок, Куинн? — спросил Панковиц. — Ты не был в Роаноке?

Куинн посоветовался с потолком, подумал и ответил:

— Может, заглянул туда разок-другой, вот и все.

— Ты уверен?

— Да, уверен.

Делок открыл папку, бросил взгляд на лист бумаги из нее и осведомился:

— Кто такой Джеки Тодд?

Куинн закрыл глаза и разинул рот. Из его нутра донесся тихий утробный звук, как от удара под дых. Плечи поникли. Будь он белым, то побледнел бы.

— Не знаю… — выдавил он. — Не знаком с таким.

— Неужели? — удивился Делок. — Вот, полюбуйся: мистер Джеки Р. Тодд был арестован вечером во вторник, восьмого февраля, в баре в Роаноке. Пребывание в нетрезвом состоянии в общественном месте, нецензурная брань. Согласно полицейскому рапорту, он подрался с другими пьяницами и провел ночь в каталажке. Наутро он вышел под залог в восемьсот долларов.

• Предыдущая
• 20/69
• Следующая