Бег по пересеченной местности (СИ) - "Старки" - Страница 19

• Предыдущая
• 19/22
• Следующая

- Люблю я Испанию, - пьяно говорит Гайда, - туда уеду. Этих артистов из Валенсии выписал! Аутентичные! Ах, какая краля! По-русски ни бэ, ни мэ… Уеду туда с ней! А то сижу здесь денно и нощно, как в крепости, пью, жду «стрелка». Только здесь я в безопасности. Но не сидеть же в «Паэлье» вечность! Надеялся, что он позвонит, обменяет свой заказ на меня на твою жизнь. А уже неделя… Даже больше. Он ведь где-то бли-и-изко!

Тут наконец закончилось бесконечное фламенко, пьяный хозяин стал громко хлопать и орать:

- Грасиас! Грасиас! Бэла мучачас!

Артистки устало поклонились и пошли за сцену, остался только гитарист выбивать жесткое джипси.

- На вот тебе. Забери! – Лука двигает ко мне по столу коробочку с телефоном. Я беру. – Я не знаю, как ему сказать, что заплачу больше! Что Хабаров мне похер! Сдох и сдох! А я? Меня-то за что? Боюсь я его… Петера твоего.

- А полиция? – робко вставляю я.

- Полиция? Ни хера они не могут, сссуки! Я уже столько денег вбухал на вашу, его поимку, а всё зря!

Смотрю на этого пьяного бизнесмена-бандюгана и даже жалко. Трясется за жизнь, строгое выражение хищного лица разгладилось, и виски кажутся не серебряными от седины, а уныло-серыми от пепла, что от сгоревшей надежды просыпался. Где твои ворованные из гробов миллионы? Не защищают они тебя? Дергаешься? Лука как будто услышал мои мысли. Дернулся, откинул голову и позёрски прижал ладонью лоб, типа: «О, бедный я! Несчастный я!» Но потом его рука завалилась, а голова так и осталась лежать на спинке дивана. Во лбу дыра. Маленький кружочек из которого жизнь выскочила. Я сижу, рот открыв. Никто не реагирует. Охранник отвернулся к соседнему столику, и с теми посетителями о чем-то треплется. Мир и покой. Десять… сорок… шестьдесят… семьдесят семь… сто двадцать… Прошло две минуты. Дольше тянуть нельзя.

- Э-э-эй! - заорал я. - Убили!

Комментарий к – 9 –

========== – 10 – ==========

Сначала воцарилась гробовая тишина, а потом истеричный крик. Набежало людей! Откуда взялись? Только охранников с периметра прибежало человек восемь! У того горе-телохранителя, что был в зале, рученьки затряслись, стоит бледня-бледнёй… Руководит хаотичным процессом мой безымянный охранник, выяснилось, что это начальник службы безопасности, по отзывам на его приказы понял, что зовут мужика Кроткий. Это фамилия такая. Он посмотрел оценивающе на меня и спросил:

— Откуда стреляли?

Я тыкаю пальцем на сцену, где, разведя руки и открыв рот, стоит столбом усатый гитарист. Все бегут туда. Отбирают гитару у испанца, заглядывают внутрь, трясут, обыскивают валенсийца. Тот даже не пикает. Но Кроткий уже нашёл, откуда стреляли – из-за задника сцены. Задник – натянутая на раму бордовая непрозрачная материя, на которой контуром изображен бык на корриде. На заднике дырка, все бегут за него. А там коридорчик, две двери направо (туалет для персонала и кладовка со стиральной машиной для скатертей, салфеток и спецодежды), две двери налево (одна - для артистов, другая - пустая и закрытая бухгалтерия). Но, главное, что заметили все: в конце коридорчика запасный выход, дверь приоткрыта, в неё заглядывает любопытный летний вечер. Уфф! Сбежал! Видимо, то же самое подумал Кроткий:

— Звонарёв, берёшь пятерых, ищите вокруг, к транспортным узлам, живо! Стреляйте, если уверены, что это он! Под мою ответственность! Майков, звони ментам, пусть дуют на метро Нарвская, он, скорее всего, туда попёр! Боба! Рой в помещении, перво-наперво на кухню, перекрой всё.

Все побежали исполнять, нас осталось четверо: Кроткий, я, официант брутального вида, ещё один охранник. Из артистической высунулась голова испанской певуньи:

— Que ha pasado? Tienes un monton!*

— Сеньора, всё нормально! К себе! К себе! — охранник вдавливает любопытную испанку обратно в гримерку.

Мы же к заднику с этой стороны. Офигеть! Мелом поставлен крестик, а в центре крестика дырка. Внизу на полу лежит пистолет – австрийский глок17 (так сказал Кроткий). Да, стреляли отсюда. Но крестик! Это же нужно вымерять, прицелиться, знать, где будет сидеть Лука… Не понимаю! Как это возможно? Это надо быть в ресторане часто, следить, высчитывать… И меня дергают за язык:

— А Гайда всегда на этом диванчике сидит?

— Да, — отвечает мне официант, - это его хозяйское место.

— Он знал, — тихо говорю я и тут же затыкаю себе рот ладонью. Ничего нельзя говорить, это может как-то навредить Петеру.

— Да, видимо, знал… Но как? — задумался Кроткий. — Здесь только свои! Уже десять дней ресторан работает практически вхолостую! Гости – все проверенные люди, всех в лицо знаем. Ни одного незнакомого или случайного человека! Все свои, все.

— А с улицы зайти? — наивно интересуюсь я.

— Исключено! Охрана, как на зоне. Если въезжала машина, то всех досматривали. Зайти во двор невозможно. Да и камеры работают, у нас не обманки. Мы охраняли Луку, как золото инков!

— Его спиздили!

— Кого?

— Золото инков…

— А-а-а… Может, испанки чего видели! Димка, кто у вас по-испански соображает? — спрашивает Кроткий у официанта.

— Я могу, чуть-чуть. С ними сам Лукас Эмильевич договаривался. Клеился к этой, молоденькой. Еще Дедюхин нормально говорит, но вы ж его заслали за преступником.

— Ладно, разберемся! — и Кроткий направляется в артистическую, мы за ним. На стук дверь сразу открылась. Певунья поджидала, когда мы, наконец, обратимся к ним. Она сразу затараторила:

— Que ha pasado? Que ha pasado? Donde esta Migel? Por favor, dime…**

— Сеньора, харэ тарахтеть! — отрубает Кроткий. Та по интонации поняла, и заткнулась, попятилась и села на маленький диванчик рядом с девицей-танцовщицей. Обе были в концертных нарядах, видимо, собирались еще выступать, на столике перед ними стояли кружки с чаем и тарелка с хамоном. Я вертел головой, разглядывая комнату, на вешалке-штанге висят костюмы, тут же повседневная одежда: белые джинсы, кофточка, платье-милитари, мужские джинсы, футболка с «Барселоной». В углу еще одна гитара, на полу в большой вазе шикарные цветы. Наверное, Лука девице задарил, вот этой… Вот этой самой… Ей… И я… не дышу. И глаз задергался. Десять… тридцать… пятьдесят пять… семьдесят три… Девица-танцовщица - жгучая кудрявая брюнетка, блистательная исполнительница фламенко с серо-сиреневыми глазами, с грубоватыми мальчишескими чертами лица, с бешеной подводкой по векам, ярко-черными бровями, гибкая, с кружевной бархоткой на шее, с перетянутой осиной талией. На меня смотрел Петер.

Кроткий через горе-переводчика Димку стал выспрашивать у «дам», что они видели. Они отвечали испуганно и удивленно. Выходило, что они никого не видели, что сидели в артистической, а если и выходили, то только en servicios***. В какой-то момент Петер (танцовщица) глубоко задышал(а), узнав, что погиб Лука, и разразился(лась) длинной истерической тирадой на испанском. Испанка-певунья гладила его(её) по плечику и повторяла: «Pobre… Pobre… Pobre hombre… Como lo siento!»**** Вот это театр! И только один зритель вполне понимал это. Оскара! Оскара! Сюда к нам, за лучшую женскую роль!

Дальше круче! Кроткий САМ предложил испанцам по-быстрому уехать, так как у них что-то было не в порядке с миграционными документами, Лука что-то намастрячил противозаконное. А сейчас приедет полиция. Как только дамы услышали о fuerza policial*****, вскочили и бросились переодеваться! Прямо при нас! Кроткий сбежал первый, остальные отвернулись, и только через до-о-олгую паузу поползли к дверям приставными шагами. Но я не отвернулся - объясняю шоком. Петер, повернувшись спиной, расстегнул(а) на талии юбку, и рюши упали вниз. Он(а) был в странных панталонах телесного цвета, которые явно были наполнены лишним «телом» в ягодицах и на бедрах, панталоны плотно облегали стройную фигуру, были сделаны из какой-то прорезиненной ткани. Эти штанишки закрывали место ранения, но я разглядел, утолщение в том месте, где должна быть повязка. Потом Петер без зазрения совести снял(а) кофточку. На спине полоска лифчика. Он(а) хватает белые джинсы, натягивает на себя, осторожно надевает темно-синюю кофту, всю в воланах. В завершение сбрасывает чечёточные туфли для фламенко и надевает синие лакированные туфли на высоченной платформе. Ещё он(а) пробежал(а) мимо меня к маленькой этажерке в углу, смочил(а) ваточку какой-то водичкой из бутылочки и провел(а) по глазам, убирая лишнюю черноту. Красотк(а)…

• Предыдущая
• 19/22
• Следующая