Вирсавия. Неподсудная - Риверс Франсин - Страница 25

— Когда бы вы ни согрешили, а вы будете грешить, обязательно покайтесь. Отрекитесь от зла и ищите лица Божьего. Если вы сделаете это, Бог простит вас.

— И Бог все исправит.

Вирсавия грустно улыбнулась своим сыновьям.

— Он простит вас, но не устранит последствия вашего греха.

— Почему же?

— Мы должны научиться послушанию.

Когда Нафан сообщил ей, что хотел бы учить ее детей закону Божьему, она с благодарностью воспользовалась этой возможностью и отправила их к нему с наставлением:

— Внимайте ему всем сердцем, сыновья мои.

И снова Бог проявил милость к Вирсавии. На этот раз Он вывел ее сыновей из дворца, полного интриг, и посадил их возле Своего избранного пророка.

Крики и вопли потрясли стены дворца, когда распространилась весть о том, что старший сын Давида и наследник престола, Амнон, изнасиловал свою сестру Фамарь. Давид рвал на себе одежды, когда понял, что поверил небылице, которую сочинил сын, желая добиться от отца разрешения на то, чтобы девушка ухаживала за ним в его доме. Давид послал Фамарь к Амнону, не подозревая о злых намерениях молодого человека.

Мааха, мать Фамари, кричала, требуя наказать Амнона за его преступление. Как мог Давид согласиться с Маахой, если наказанием за изнасилование была смерть? Как он мог казнить своего собственного сына, своего наследника? Обесчещенная Фамарь кричала на улице, но ее брат Авессалом уговорил ее замолчать.

Теперь Давид напомнил об этом Маахе.

— Женщина, если Авессалом не требует крови своего брата, то почему этого требуешь ты? Он взял нашу дочь в свой дом и запретил ей говорить о случившемся.

— Он ждет, когда ты что-нибудь сделаешь!

— А если бы согрешил твой сын, ты с таким же нетерпением требовала бы его наказания?

— Мой сын никогда не взял бы женщину греховным путем! — Мааха истерически рыдала. — Это ты виноват! Все началось тогда, когда ты взял ту женщину! — ее невозможно было успокоить. — Сын твоего брата, Ионадав, предложил этот план Амнону, и ты послал мою дочь к Амнону! Ты послал ее к нему, и вот он погубил ее! Что теперь будет с Фамарью? Грех Амнона на тебе!

Давид плакал, он знал, что Мааха была права.

Те, кто любил Давида, советовали ему поступить по закону, но Давид не слушал их.

— Как вы можете просить меня побить камнями собственного сына? Разве я сам не согрешил, когда взял во дворец Вирсавию? Разве я не совершил грех, когда убил Урию? Но Бог был милостив ко мне!

— Ты раскаялся, господин мой, царь, а Амнон…

— Как же я могу проявить меньше милости к Амнону, моей плоти и крови?

— Господин мой, царь…

— Я не хочу судить других, поскольку сам совершил ужасный грех. Я простил Амнона и требую, чтобы и вы простили его!

Вирсавия закрыла лицо и плакала в своей комнате.

Чему мог научиться сын у отца, укравшего чужую жену и убившего ее мужа, как не тому, что и он может делать все, что ему заблагорассудится? Амнон научился брать то, чего он хотел и когда хотел, не задумываясь о том, чего это будет стоить другим.

О, Господи, таким образом мой грех настиг меня! Если бы не Твоя любовь и милость, разве могла бы я быть очевидцем последствий моего греха и вынести это?

Вирсавия плакала о Фамари. Она плакала о Маахе, которая была безутешна и озлоблена. Она плакала и об Амноне, потому что знала, Бог свершит над ним Свой суд. Скорбя о них, Вирсавия, тем не менее, чувствовала на себе ненавидящие взгляды, слышала сплетни. Она знала, о чем думали люди. Грех, совершенный тобою много лет назад, теперь принес нам горе!

Молчание Авессалома, который был не менее высокомерен, чем Амнон, тревожило ее. Авессалом был даже более надменным человеком, чем его брат. Он гордился своей внешностью и был избалован с самого детства. Чем старше он становился, тем больше делался похожим на павлина. Разве мог такой человек простить изнасилование своей красавицы сестры?

Соломон заметил беспокойство Вирсавии.

— Чего ты боишься, матушка?

— Я боюсь того, что может случиться, когда на преступление смотрят сквозь пальцы.

Когда приговор за совершенное зло не приводится тут же в исполнение, сердца человеческие полностью отдаются злу.

Прошли месяцы, и ничего не происходило. Давид считал вопрос решенным и никогда не вспоминал о случившемся. Вирсавия продолжала наблюдать. Она надеялась, что Давид окажется прав, однако по-прежнему делала все, чтобы уберечь своих детей от порока.

Прошел не один год, прежде чем среди колосьев пшеницы выросла сорная трава.

— Авессалом пригласил меня на стрижку овец, — сказал однажды вечером Давид Вирсавии, когда они вместе ужинали. — Он пригласил и всех своих братьев.

Вирсавия встревожилась, однако промолчала о своих опасениях. Авессалом не пригласил ее сыновей, но она была только рада этому. Авессалом ненавидел ее, потому что Давид предпочел ее его матери. Кроме того, Авессалом видел в сыновьях Вирсавии угрозу для себя, хотя после Амнона именно он был следующим претендентом на трон. Вирсавия налила мужу еще вина.

— Ты пойдешь?

Давид отрицательно покачал головой и взял кубок, погладив пРи этом пальцы жены.

— Я лучше останусь здесь. Кроме того, зачем я буду обременять Авессалома своей свитой? Для него будет лучше, если я останусь в своем дворце. Молодым людям без меня будет веселее. Вместо меня к нему пойдет Амнон.

Вирсавия вздрогнула.

— Я рада, что мои сыновья не идут.

— Почему?

— Они не приглашены.

Давид нахмурился и на минуту задумался. Затем пожал плечами.

— Вероятно, Авессалом решил, что им будет неинтересно на празднике, потому что они так много времени проводят с Нафаном.

Несколько дней спустя дворец огласился такими криками и воплями, от которых Вирсавия содрогнулась. Она выбежала из своей комнаты, испугавшись, что с Давидом случилось какое-то несчастье. Ей преградил путь Соломон с бледным лицом и глазами, расширившимися от ужаса.

— Только что пришел посланник и сказал, что Авессалом убил всех своих братьев, которые были у него на празднике. Он никого не оставил в живых.

Вирсавия похолодела, ее мозг лихорадочно работал. Если Авессалом осмелился на этот шаг, то он, несомненно, осмелится и на следующий.

— Найди своих братьев, и идите к отцу. Будьте рядом с ним!

Авессалом стремился занять престол, и единственный способ добиться этого заключался в том, чтобы пойти войной против Давида.

Дворец был охвачен волнением, женщины кричали и причитали, мужчины стояли в разодранных одеждах, а Давид распростерся на полу и плакал.

Вскоре к царю прибежал Ионадав, его племянник, и сказал, что убит был только Амнон. Один за другим сыновья Давида вернулись домой на своих мулах, повторяя историю о том, как Авессалом заставил своих отроков убить наследника Давида, развеселившегося после выпитого вина, и с радостью наблюдал, как его брату наносили удары кинжалами, пока он не умер.

Давид собрал несколько человек, чтобы идти за Авессаломом, но его сын бежал в Гессур и нашел убежище в доме отца своей матери, царя Фалмая.

Вирсавия часто думала о том, что случилось на празднике. Она старалась рассуждать так, как рассуждал бы ее дед. Для убийства Амнона у Авессалома было три причины: отомстить за свою сестру; открыто выступить против отца; объявить себя наследником престола Израилева. Все оставшиеся в живых сыновья Давида теперь очень боялись Авессалома. Они узнали, как он мстителен и безжалостен в своем стремлении к власти.

Неужели Авессалом убил бы Давида, если бы тот пришел на праздник? Нет, конечно, сын не стал бы убивать своего отца!

Давид все время говорил, что собирается выступить против Авессалома. Он говорил, говорил… но ничего не делал.

Прошло три года. Смирившись со смертью Амнона, Давид оставил мысли о войне, потому что его соглядатаи донесли ему, что Авессалом не собирает в Гессуре войско. И Давид пришел к заключению, что убийство Амнона было актом мести за Фамарь, а не попыткой занять престол. Вирсавия знала, что все мысли Давида были сосредоточены на Авессаломе. Ее муж разрывался между любовью к своему сбившемуся с пути сыну и гневом на его действия.