Отпуск по уходу - Нестерова Наталья Владимировна - Страница 39
- Предыдущая
- 39/62
- Следующая
Марина сидела у ног Воланда, зачерпывала из миски ярко-зеленое снадобье и шлепала ему на коленку, втирала. В отличие от настоящей Маргариты, которая ничего не просила и тайно надеялась на помощь, Марина уговаривала дьявола:
— Ну что вам стоит вмешаться? Других приходится уламывать душу продать, а я почти даром отдаю. Какую цену Фауст заломил? Молодость, власть и тайное знание. Впрочем, это из другого произведения.
— Начитанная девочка. Но как же я добуду твоего избранника, ведь он не в тюрьме и не в желтом доме?
— А приворот, заворот, присушка, утряска? Любая деревенская колдунья умеет.
— Ты им веришь?
— Совершенно не верю. Поэтому обращаюсь сразу в высшую инстанцию.
— Это все равно что изобретателя космических кораблей попросить сделать бумажный самолетик. Обидно даже.
— Обида — человеческая слабость. Неужели вы испытываете наши чувства?
— Не лови меня на слове! Что ты делаешь? — (Марина машинально облизала пальцы с зеленой жижей.) — Это яд тысячи гадюк, убивает мгновенно!
— Еще никому не удавалось умереть от яда, принятого во сне. Я прекрасно знаю, что сплю и вижу сон. И в уши мне отраву заливать некому.
— Это откуда?
— Из «Гамлета».
— А, Шекспир, встречались. Славный малый. Но у него был один порок, — Воланд хохотнул, — который…
— Не пытайтесь очернить гения, все равно вам не поверю!
— Девочка, ты много власти берешь! Без почтения разговариваешь!
— Простите, мессир! Но для женщины…
— Которая влюблена, — договорил Воланд-Басилашвили, — и которая теряет объект своей любви, не страшны громы-молнии и адские котлы.
— Совершенно верно.
— Скажи мне, а почему ты не обращаешься в другую высшую инстанцию, параллельную так сказать…
Марина поняла, что он не может произнести слово «Бог».
— Потому что Бог не торгуется.
Глава 7
Точки над «i»
Несанкционированное вмешательство в личную жизнь у любого человека вызовет решительный протест. Когда родители вторгаются в интимные отношения детей — получают протест в квадрате. Но Анна Дмитриевна, мама Марины, потеряла терпение. Не могла видеть, как ее дочь чахнет, две недели смотрит один и тот же фильм, разговаривает во сне, причем, как было подслушано ночью, на божественные темы, — это Марина-то, атеистка! Три дня носит один костюм и даже не пройдется по нему утюгом. А раньше Мариночка к своему внешнему виду относилась исключительно требовательно.
Анна Дмитриевна собралась с духом и позвонила Андрею. В конце концов надо прояснить ситуацию!
Ответил женский голос:
— Алле?
Против всех правил хорошего тона, совершив грубую бестактность телефонного общения, Анна Дмитриевна спросила:
— Это кто?
— Мария Ивановна.
— Вы жена Андрея?
— Нет, что вы! Я няня Петеньки. А вы Марина?
— Маринина мама, Анна Дмитриевна.
— Очень приятно.
— Няня. Значит, ребенок есть.
— Есть, — подтвердила Мария Ивановна, — почти восемь месяцев.
— Сын Андрея?
— Предположительно, — тихо, после небольшой паузы ответила Мария Ивановна. И громко добавила: — Очень хороший мальчик.
— И откуда взялся этот хороший мальчик?
Мария Ивановна, которую вначале испугал звонок-допрос, расслабилась. Едва не хихикнула, вспомнив, как при ней Андрею звонил приятель и спросил то же самое: «Говорят, у тебя ребенок, откуда взялся?» Андрей занимался Петей, поэтому положил трубку на стол и нажал какую-то кнопку на аппарате, разговор слышно было, как из радиодинамиков. Андрей задал Встречный вопрос: «Тебе напомнить, откуда дети на свет появляются?»
Мария Ивановна, конечно, не позволила себе подобной мужской вольности. Но тоже спросила:
— Могу я узнать, чем вызван ваш интерес?
— Да тем, — горячо воскликнула Анна Дмитриевна, — что моя дочь тоскует, чахнет и умом трогается! Скажите, Андрей разлюбил ее? Вернулся к матери ребенка?
— Нет, нет! Он не вернулся, остался на месте. Не могу отвечать за него… только мои предположения… кажется…. я почти уверена, что Андрей переживает душевную трагедию, которая связана не только с его проблемами последнего времени…
С Марии Ивановны никто не брал обязательств держать язык за зубами, не выдавать обстоятельств жизни Андрея, никаких тайн хранить не поручено. А по взволнованному голосу Марининой мамы можно было предположить, что где-то страдает ни в чем не повинная девушка.
И Мария Ивановна конспективно — только факты — поведала о подброшенном ребенке, чья мать вызывает большие огорчения, о пожаре на фирме Андрея и о болезни Пети, который стоял на краю могилы, но Андрей его вытащил.
— Но это же совершенно меняет дело! — заключила Анна Дмитриевна, когда Мария Ивановна перевела дух. — Скажите, а ребенок точно без умственных и физических отклонений?
— Уверяю вас! Петечка весит уже десять килограммов.
— Богатырь! У меня дочь в годик одиннадцать весила.
— А еще у него очень пытливый ум и явно выраженный интеллект. Например, он не играет с игрушками, а любит отдирать плинтус, желая узнать, что под ним.
— Наша Маришка была к розеткам неравнодушна. Все норовила в них что-нибудь засунуть, с воем оттаскивали, заглушки ставили, но она их отковыривала.
— Буду только рада, если личная жизнь Андрея и вашей дочери… если… все станет хорошо.
— Для этого вам надо поговорить с Мариной и рассказать ей то же, что мне!
Мария Ивановна закашлялась от волнения:
— МНЕ рассказать?
— Вам!
— Но вы, Анна Дмитриевна, извините, мама, вам скорее всего сподручнее…
— Если Маришка узнает, что я звонила Андрею, она меня убьет. Или, по меньшей мере, перестанет разговаривать.
Ход мысли Анны Дмитриевны был Марии Ивановне совершенно непонятен. Почему перестанет дочь с матерью общаться? Но она послушно записала номер рабочего телефона Марины и даже промычала что-то вроде согласия. Попрощалась и положила трубку.
Ужас! Куда она вляпалась? Звонить постороннему человеку, невесте Андрея, и рассказывать семейные — ведь Петя и Андрей уже семья — сплетни! Лучше удрать от греха. Куда удрать? В ее доме живут квартиранты. Семен Алексеевич гуляет с Петечкой, а борщ еще не готов. Петин дедушка любит домашние супы, давно их не получал. Мария Ивановна откармливает Семена Алексеевича супами и борщами (тоже психологическая помощь!).
- Предыдущая
- 39/62
- Следующая