Необычайные приключения Робинзона Кукурузо - Нестайко Всеволод Зиновьевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/26
• Следующая

Вот ведь порой причудится.

И тем неправдоподобнее и фантастичнее показалось мне то, что я вдруг увидел наяву. А увидел я огромную серую фигуру в лодке у самого берега — будто Гулливер вторгся в страну лилипутов. Я вздрогнул от неожиданности. Кто это? Кукурузо? Но у него же нет лодки! Рыбак какой-то? Но рыбаки никогда так далеко не заплывают в плавни, да ещё ночью. Рыба и у самого села прекрасно ловится…

Злодей? Пират?… Сердце моё покатилось-покатилось куда-то вниз… Тем временем лодка исчезла за прибрежными камышами. Мне так хотелось повернуть и как можно скорее рвануть назад. Но я удержался.

Ведь там, на острове, Кукурузо, мой друг, совсем один. Я же плыву к нему на помощь. И, может, как раз в эту минуту моя помощь ему нужнее всего. Ведь у меня лодка. И если незнакомец, которого я только что видел, действительно опасный злодей и хочет причинить моему другу зло, я спасу друга, мы удерём на лодке. Быстрее, быстрее! Я налёг на весло и направил лодку к берегу. Пристал, вылез и осторожно начал красться в глубь острова. Кукурузо, наверное, в шалаше — скорее всего, спит и ничего не подозревает, — не слышно ни звука. Звать его опасно — сразу привлечёшь внимание незнакомца.

Ох, как темно, какие заросли! Ничего не видать… Внезапно, где-то там, за камышами, где был незнакомец, что-то бултыхнулось в воду. Сердце моё остановилось. Что это?… Что?… Ой! А что, если это… если это он уже утопил моего друга! Меня бросило в холодный пот. Прошла минута… вторая. Я стоял в совершенной темноте, вытянув вперёд руки, и не мог шевельнуться. И вдруг… вдруг на мои руки кто-то натолкнулся. Большущий, как медведь. Руки мои сами собой сжались, вцепились в его грудь. В следующее мгновение я почувствовал страшный удар по ногам и полетел на землю. Но почему-то не назад, а вперёд, на него. Должно быть, он подбил меня и бросил на себя (есть такой приём в борьбе самбо, мы с Кукурузо его знаем). Я вскрикнул и бешено замолотил руками и ногами, вырываясь. Царапнул по чему-то мягкому — кажется, по лицу, изо всех сил рванулся, вскочил на ноги и бросился бежать. Я мчался сквозь чащу, ломая ветки, спотыкаясь и наталкиваясь на деревья. Но я не чувствовал боли ни от царапин, ни от ударов. С разгона я вскочил в лодку и, схватив весло, стал отгребать от берега.

Никогда я не грёб так отчаянно — лодка летела, как ракета. Всё время я панически оглядывался — не гонится ли за мной он. Нет. Погони не было видно… Опомнился я лишь тогда, когда пристал к берегу возле села. Я всё время дрожал от напряжения, от усталости, от страха. Но, несмотря на усталость, по селу я тоже не шёл, а почти всю дорогу бежал — в полной безопасности я мог чувствовать себя только в своём дворе. Мокрый конец одеяла (я всё-таки замочил его) шлёпал меня по спине, словно подгонял… Как бревно, упал я в сено у сарая и долго лежал не двигаясь, словно без сознания, — приходил в себя. В голове одна за другой проносились картины только что пережитого. Что же случилось?… Кто это был?… Неужели Кукурузо погиб? Что делать?…

Может, разбудить отца, всё рассказать, собрать людей и — туда… А если Кукурузо не погиб? Если моя стычка с незнакомцем (теперь я уже почти гордился ею) разбудила его и дала возможность благополучно избежать встречи со злодеем? Но я не был уверен в этом. И тогда, если я приведу людей, тайна Кукурузо раскроется и выйдет, что я изменил… О нет! Изменить другу — ни за что! Я никогда не пойду на измену. Всё, что угодно, только не это. Но что мне делать? Что же делать?… Долго я мучился, но так ничего и не смог придумать. Наконец усталость и сон одолели меня и я уснул…

Ночное приключение было такое неправдоподобное, что когда я утром проснулся, то подумал — не приснилось ли это мне…

Но вот ко мне подошла мать, склонилась:

— Ну как спалось на дворе, сынок?… О, чего это у тебя одеяло мокрое? Разве ночью дождь был?

— Да это… это… я… воды захотелось, кружку сюда взял и разлил нечаянно.

Хорошо, что мать спешила доить корову и не стала допытываться.

Ночное приключение вспомнилось мне во всех подробностях. Но теперь оно почему-то не казалось мне таким ужасным, как ночью. Может, потому, что утро было солнечное и весёлое, а, как вы знаете, все ночные страхи проходят утром. Ночью всё кажется страшнее оттого, что темно и тихо и люди спят. А утром светит солнце, щебечут птицы, гремят вёдрами женщины у колодцев и всюду люди. Я был бодр и полон энергии. На остров, немедленно на остров! Узнать, как же там, живой ли…

Умывшись на скорую руку, я побежал в хлев. Мать ещё доила корову.

— Мама! — крикнул я. — Дайте молока, пожалуйста, скорее, потому что я бегу.

— Куда это ты? Сейчас завтракать будем.

— Да я потом. Я не хочу. Я молока только. Я с ребятами договорился на рыбалку.

Ты хоть хлеба возьми.

Выпил я одним залпом стакан молока, отрезал большой кусок хлеба — за пазуху и на улицу со всех ног. За ворота выбежал и с разгона прямо на деда Вараву налетел — чуть с ног не сбил. Он даже пошатнулся.

Тю на тебя! — буркнул сердито. — Ишь разогнался — как заяц с чужого поля.

— Извините!… Здравствуйте, диду!

— Здоров. Куда это тебя несёт? Людей с ног сбиваешь.

— Да я на речку, на рыбалку с ребятами уговорился.

— Проспал? — уже сочувственно и вместе с тем укоризненно спросил дед.

— Ага!… Так я побегу! Извините! — А сам думаю: «Эх, не знаете вы, ничего не знаете, куда я спешу. Если бы знали, не то б запели».

С волнением подплывал я к острову. И чем ближе подплывал, тем сильнее билось моё сердце: живой или неживой, живой или неживой…

И вдруг — ого-го-го-го-го!… Я увидел Кукурузо. Живой и невредимый стоял он на берегу, высунув из кустов голову, и радостно улыбался мне. Только нос у него был облупившийся, и правую щёку наискось пересекала свежая царапина. Но что такое царапина на щеке такого геройского хлопца, как Кукурузо? Ничто! Когда я пристал к берегу, мне хотелось броситься и обнять его на радостях, но я сдержался. Я лишь толкнул его в плечо и спросил:

— Ну как? Как ты тут?

— Ничего, — шлёпнул он меня по животу и сразу добавил, взявшись рукой за щеку и покачивая головой: — Тут такое было-о-о…

— Что?! — спросил я как ни в чём не бывало, словно и не подозревал ничего.

— Да всё равно, ты не поверишь, подумаешь, что я вру…

— Ну?

— Пираты на меня напали ночью. Вот тебе и ну! Дрался я. Так дрался, как никогда в жизни! Думал, что погибну. Вот видишь…— Он ткнул пальцем в царапину на щеке, потом задрал рубаху и показал синяк на боку.

— Ну? Ну? — с нетерпением спросил я. — Как же это было?

— Погоди. Я всё по порядку…— И Кукурузо стал рассказывать мне то, что вы уже знаете.

Когда же он дошёл наконец до описания драки с незнакомцем — как тот лягнул Кукурузо, как затем упал на него и начал царапаться, — у меня в животе вдруг что-то засмеялось, прощекотало в горле и вырвалось изо рта коротким хихиком. Кукурузо обиженно хмыкнул:

— Ты что — дурной? Тебе, конечно, смешочки. Попробовал бы ты.

— А ну повтори ещё, как всё было — про эту драку, — попросил я. Кукурузо повторил. Я покачал головой, вздохнул и сказал:

— Это я был.

Кукурузо уставился на меня как баран на новые ворота, потом молча сложил кукиш и поднёс к моему носу:

— На!

Я отвёл его кукиш и повторил:

— Это точно был я… Смотри. — Я отвернул штанину и показал на ноге под коленом здоровенную ссадину. — Твоя работа.

И я рассказал ему всё, что случилось со мной этой ночью. Кукурузо только глазами хлопал.

— Так выходит, что это… что это… мы с тобой дрались?… А мне показалось, что был кто-то здоровенный такой…

— А мне, думаешь, нет. Прямо великан! Мы глянули друг на друга и захохотали.

— Вот здорово!…

— Вот это да!

— И как я мог не узнать тебя?

— А я?

— Хоть бы слово сказал.

— А ты чего ж как воды в рот набрал?

• Предыдущая
• 17/26
• Следующая