Золотая петля (входит в сборник) - Щерба Наталья Васильевна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/6
• Следующая

На столах уже развернули готовые пергамены черного цвета, и писцы приступили к работе: одни разлиновывали листы, другие, заточив перья, начинали копировать текст, третьи — посыпали готовые листы песком, просушивая только что нанесенные чернила.

Серговский заметил, что Марик взял один из свитков и прошел к свободному писчему столу, где были уже разложены инструменты для рисования: заостренные писала, перья, чернила, киноварь, черная, красная, золотая и серебряная краски, — наверное, юноша собирался заняться копированием какого-то рисунка.

Шло время, и напряжение среди мастеров, вызванное присутствием охраны и самого поручика, понемногу спадало: писцы громко перешептывались, советуясь между собой, или шли за разъяснениями к Смотрителю. Тот сам просматривал свитки леди Дэамор, назначал работу для каждого писца или рисовальщика, ходил меж столов, следя за исполнением и давая замечания. Серговский заметил, что при выборе того или иного свитка старик советовался только с двумя мастерами: одного из них, такого же седого, как Смотритель, звали Нестором, а младшего, коротко стриженого — Ником.

Вскоре Серговскому надоело слоняться без дела и, взяв наугад какую-то книгу с полки, он присел за пустующий стол.

В книге оказались старинные романтические баллады. Через некоторое время, утомившись от скучного чтения, поручик впал в легкую полудремоту. Тем не менее он не забывал иногда окидывать пристальным взором весь зал, неизменно заканчивая осмотр наблюдением за Мариком.

Вот юноша смешно выпятил губу, в очередной раз сдувая длинноватую челку, помассировал виски и вдруг поднял голову. Перекрестие взглядов длилось всего лишь миг — Марик не выдержал первым и все-таки отвел глаза, но Серговский успел заметить, что в глазах юноши промелькнул испуг.

А когда боятся — есть что скрывать. Недаром леди Дэамор просила проследить за ним… Возможно, юноша действительно не так прост, каким кажется.

Настало время обеда.

Серговского тоже пригласили в столовую, где за длинным столом уже расселись все мастера, включая Смотрителя.

Поручик дал себе волю, с удовольствием уплетая пшенную кашу с яблоками и ломти румяного ржаного хлеба, не забывая при этом прикладываться к кружке с душистым квасом. Он подметил, что Марик сел подальше от него, за другой конец стола.

Во второй половине дня Эдрик делал вид, что поглощен созерцанием труда некого Полидора Урбинского «Осмь книг об изобретателях вещей» — чудеснейшей книги, снабженной великолепными иллюстрациями, а на самом деле — продолжал следить за Мариком. Но тот работал настороженно, молча, не поднимая глаз, — кажется, над действительно сложной иллюстрацией.

На ночь Серговский выставил охрану — четверых воинов возле мастерских, двух — возле спального дома, где проживали мастера, и еще трех — возле главных дверей ратуши. Смотритель, Нестор, Марик, Ник, два ювелира, двое старших писцов, да и сам поручик, проживали на втором этаже ратуши, в небольших отдельных комнатах. Поручику пришло на ум, что если ратушник действительно существует, он наверняка должен проживать в ратуше. Круг подозреваемых сужался.

После назначения караулов Серговский пожелал Смотрителю и остальным мастерам спокойной ночи и сделал вид, что отправился спать.

…Далеко за полночь, при слабом свете решетчатого фонаря поручик тихо спустился вниз, в опустевший главный зал.

В часах ровной тонкой струйкой сыпался песок — казалось, ничто не способно нарушить его непрерывное движение.

Основа часов состояла из двух бронзовых подставок, соединенных между собой тремя столбами, украшенными фигурной резьбой. На тонких, прочных осях крепились две стеклянные емкости с песком. Внимательно изучив механизм, поручик сделал вывод, что часы все-таки иногда переворачивались, несмотря на равное количество песка в емкостях.

Исследовав всю площадку, Серговский приметил, что от возвышения тянулись едва видимые лучи, заканчивающиеся ямами — ровными прямоугольниками, как бы вдавленными в каменный пол. Возможно, это что-то символизировало или таков был декоративный рисунок. Поручик всмотрелся и разобрал над одним из углублений едва различимую при свете фонаря надпись: «Сборник наилучших поваренных рецептов».

Непонятно.

Следующий прямоугольник гласил: «Ювелирное дело».

Третий — содержал надпись на неизвестном Серговскому языке.

Внимательно осмотрев все имеющие прямоугольники, он нашел еще две надписи на родном ламинском: «Повести о военных лагерях» и «Златошвейное ремесло».

Скорее всего, это были названия книг.

— Часами интересуетесь?

Серговский так быстро развернулся, что чуть не пригасил фонарь. Перед ним стоял Марик, в простой рубахе, подпоясанной широким поясом, и штанах — своей рабочей одежде. Удивительно, как это поручик не заметил юношу раньше — тот вынырнул из-за шкафов, будто призрак.

— Вы не боитесь страшного духа, охраняющего часы? — равнодушно спросил Марик. — Убийцу… Вам не рассказывали о нем?

— Я не верю в духов, способных убивать, — ответил Эдрик.

— А я верю, — задумчиво сказал Марик и, шагнув на возвышение, приблизился вплотную к стеклу. — Дух, охраняющий эти часы, властвует над всем.

— Неужели? — скептически усмехнулся Серговский и тоже поднялся на возвышение. — Он так могуч?

— Всесилен. Опасен. Неумолим.

— Я не верю в духов, способных убивать, — повторил поручик. — Бояться надо людей.

— Поступки людей можно предугадать, — ответил на это Марик, наблюдая за движением песка. — А как поступит всесильный дух, наверное, неизвестно даже ему.

Зловещий шелест, производимый сыпавшимся песком, стал вызывать у Серговского глухое раздражение.

— Так вы предугадали, что я буду здесь? — спросил он, чувствуя, что нервничает.

— Конечно, — ответил Марик, не глядя на него. — Вы хотите отыскать легендарную Золотую Петлю, не так ли? — мастер хмыкнул. — Ваша госпожа не упустила бы такой возможности.

— Леди Дэамор мне не госпожа.

Марик медленно повернулся и глянул на него: в зрачках его глаз отразился огонек фонаря. Почему-то взгляд юного мастера вызвал у Серговского неясное чувство тревоги.

«Интересно, сколько ему? — подумал он, стремясь отогнать накатившее наваждение. — По виду — подросток совсем, ребенок еще… Разве такому можно доверить важную тайну?»

— Скажите, а вы давно служите в мастерской? — неожиданно спросил у него Серговский.

— Давно. Можно сказать, с самого рождения.

— И вам разрешен вход в особый отдел? — продолжал спрашивать воин. — Вам доверяют особые поручения, секреты?

Марик снова перевел взгляд на часы.

— Уже три часа ночи. Идите спать, уважаемый воин.

На следующий день, несмотря на ночное приключение, Серговский чувствовал себя довольно бодро. Марик не обращал на него внимания, ни словом не обмолвившись о ночном разговоре, — занимался очередными иллюстрациями.

Смотритель сам подошел к Серговскому и спросил, не желает ли почтенный воин что-нибудь почитать?

— Да, пожалуй, — ответил тот, — есть ли у вас «Повести о военных лагерях»? К сожалению, автора не помню.

— Да, у нас есть такая книга.

Смотритель, если и был удивлен, то не подал виду. Он ушел и через некоторое время вернулся с небольшим, но очень толстым томом, похожим на увесистый кирпич.

— Хороший выбор, — обратился он к Серговскому. — Эта книга содержит описания баталий самого…

Внезапно речь его прервал громкий возглас. Один из мастеров, Ник, дул на пальцы изо всех сил, словно обжегся. Смотритель быстро пошел к нему, но Марик опередил его:

— Что случилось? — он попытался осмотреть руку Ника, но тот мотнул головой:

— Рукопись… та красная, с золотом, — он указал на свиток, валяющийся на полу.

Смотритель аккуратно поднял с пола странный свиток с печатью, зажав его между писалами.

• Предыдущая
• 3/6
• Следующая