Смерть на Ниле - Кристи Агата - Страница 17

• Предыдущая
• 17/40
• Следующая

Фантора в ответ попытался улыбнуться.

– Может быть, сходить за мисс Бауэрс? – предложил он.

Доктор Бесснер задумчиво посмотрел на Корнелию.

– Нет, мне достаточно этой юной дамы, – ответил он.

– Надеюсь, вы не собираетесь падать в обморок или взвизгивать, а?

– Я буду делать все, как вы скажете, – с готовностью отвечала она.

В течение последующих десяти минут, которые заняла хирургическая операция, мистер Фантора испытывал жгучий сты, – его мутило при виде крови, а Корнелия была спокойна и услужлива, как всегда.

– Я сделал все, что в моих силах, – объявил наконец доктор Бесснер.

– Вы геройски вели себя, мой юный друг, – он ободряюще похлопал Симона по плечу, потом закатал ему рукав и приготовил шприц.

– Сейчас я введу вам снотворное. А как насчет вашей жены?

– Не надо беспокоить ее до утра, – слабым голосом проговорил Симон и добавил:

– Не обвиняйте Джекки. Я сам во всем виноват. Я скверно поступил с ней… бедная девочка… она сама не ведала, что творила…

Доктор Бесснер сочувственно кивнул.

– Да, да… Я понимаю…

– Я сам виноват, – повторил Симон.

– Не оставляйте ее одну, – он умоляюще посмотрел на Корнелию.

– Она, она может что-нибудь натворить с собой.

Доктор Бесснер сделал укол. Спокойно и уверенно Корнелия сказала:

– Все хорошо, мистер Дойль, мисс Бауэрс побудет у нее всю ночь.

Симон взглядом поблагодарил ее. Он успокоился, напряжение спало. Он закрыл глаза. Вдруг он снова вздрогнул.

– Фантора?

– Да, Дойль.

– Пистолет… Надо забрать пистолет, а то утром слуги подберут…

– Вы правы, – успокоил его Фантора.

– Сейчас же схожу за ним.

Он вышел из каюты и направился к салону. Мисс Бауэрс выглянула из дверей каюты Жаклины.

– Ей лучше, – сообщила сестра.

– Я сделала ей укол морфия.

– Но вы побудете с ней?

– Да, конечно. На некоторых морфий действует возбуждающе. Я побуду с ней всю ночь.

Фантора пошел дальше. Через несколько минут он постучал к доктору Бесснеру. Тот выглянул на стук.

– Послушайте, – Фантора поманил его на палубу. – Я не нашел пистолета…

– Что?

– Пистолета. Девушка выронила его на пол и отшвырнула носком под банкетку. Но там его нет.

Они с изумлением смотрели друг на друга.

– Но кто же мог его взять.

Эркюль Пуаро только что побрился и вытирал бритву, когда раздался торопливый стук в дверь. Полковник Рэйс вошел, не дожидаясь ответа. Он тщательно закрыл за собой дверь.

– Ваше чутье вас не обмануло, – сразу начал он.

– Это случилось.

Пуаро выпрямился и резко спросил:

– Что случилось?

– Линнет Дойль убита прошлой ночью выстрелом в голову.

Пуаро молчал. Перед ним живо возникла девушка в саду в Асуане; задыхаясь, страстно, она говорила: «Как я хочу прижать мой драгоценный маленький пистолет к ее виску и спустить курок». И она же вот совсем недавно, так же страстно: «В такой день неминуемо произойдет взрыв…» И мольба в ее взгляде. Как же он прошел мимо? Почему не ответил на ее мольбу? Он ослеп, оглох, он поглупел, ему тогда так хотелось спать…

– Местные власти здесь знают меня, – говорил Рэйс

– Они поручили мне заняться расследованием. Корабль должен отчалить через полчаса, но его можно задержать, если я попрошу. Ведь убийца мог проникнуть сюда с берега.

Пуаро отрицательно покачал головой.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Рэйс.

– Такой возможности не было. В общем, беритесь за это дело. Оно ваше.

Пуаро тем временем быстро одевался.

– Я в вашем распоряжении, – сказал он, наконец. Они вместе вышли на палубу.

У входа в каюту Линнет Дойль стоял испуганный бледный стюард. Он отворил им дверь. При их появлении доктор Бесснер поднял голову и крякнул.

– Что вы можете сообщить нам, доктор, – спросил Рэйс.

Бесснер задумчиво потирал небритый подбородок.

– Ее застрелили, да, застрелили с очень близкого расстояния. Видите, вот тут, прямо над ухом, сюда вошла пуля. Очень маленькая пуля. Что-то вроде двадцати двух. Пистолет был приставлен к виску, видите, синяк и кожа поцарапана.

И снова волной всплыло воспоминание: Пуаро услышал этот голос, эти слова в Асуане.

– Она спала, – продолжал Бесснер – никаких признаков борьбы. Убийца прокрался сюда в темноте и застрелил ее во сне.

Пуаро подошел поближе. Линнет Дойль лежала на боку в спокойной естественной позе. Но над ухом у нее было крохотное отверстие в обрамлении запекшейся крови.

Пуаро печально покачал головой. Вдруг у него перехватило дыхание – на белой стене прямо перед ним была выведена дрожащая бурая надпись: одна огромная буква «Ж».

Пуаро, не отрываясь, смотрел на эту букву, потом нагнулся к мертвой девушке и очень осторожно поднял ее правую руку. Один из пальцев был запачкан чем-то бурым.

– Какое-то имя, какое-то имя! – вырвалось у Пуаро.

– Как это понять? – спросил Рэйс.

– Вы меня спрашиваете, как это понять. Разумеется, все очень просто, не правда ли? Мадам Дойль умирает, она хочет, чтобы узнали убийцу, и вот она обмакнула палец в свою рану и пишет кровью начальную букву его имени. О да, удивительно просто.

Бесснер вмешался нетерпеливо и самоуверенно:

– О чем вы говорите? Все это глупости, полная чушь. Бедная девочка умерла сразу. Обмакнуть палец в рану (вы же видите – раны никакой нет, и крови тоже) и написать букву «Ж» на стене… Фу! Это чушь, мелодраматическая чушь!

– Ребячество, – согласился Пуаро.

– Но была же какая-то цель, – сказал Рэйс.

– Разумеется

– Пуаро сразу стал серьезным.

Что может означать буква «Ж»? – спросил Рэйс.

– «Ж» указывает на Жаклину де Бельфорт, – не задумываясь ответил Пуаро.

– Неделю назад она заявила мне, что более всего на свете желает прижать свой маленький пистолет к виску этой женщины.

– Боже милостивый! – воскликнул Бесснер. Наступило молчание. Потом Рэйс глубоко вздохнул и произнес:

– Именно так все и произошло. Бесснер удовлетворенно кивнул.

– Да, именно так. Пистолет был очень малого калибра. Возможно, двадцать второго. Разумеется, точно можно будет сказать после извлечения пули.

– Когда наступила смерть? – поинтересовался Рэйс. Бесснер задумчиво поглаживал подбородок.

– Я не могу определить с точностью до минуты, – он щелкнул пальцами.

– Сейчас восемь часов. Принимая во внимание температуру воздуха прошлой ночью, она мертва часов шесть, но не более восьми.

– Значит, убийство произошло где-то между полуночью и двумя часами.

– Совершенно верно.

Наступила пауза. Рэйс посмотрел вокруг.

– Где же муж? Он спит в соседней каюте?

– В данный момент, – сказал доктор Бесснер, – он спит в моей каюте.

Пуаро и Рэйс очень удивились. Бесснер несколько раз кивнул головой.

– Да, да. Вижу, вам еще не сообщили – в мистера Дойля вчера вечером стреляли.

– Стреляли? Кто?

– Жаклина де Бельфорт.

– Он серьезно ранен, – отрывисто спросил Рэйс.

– Да. Повреждена и разбита кость. Я принял все возможные меры в данных условиях. Но необходимо как можно скорее сделать рентген и лечить как следует. На пароходе, как вы понимаете, это невозможно.

– Жаклина де Бельфорт, – пробормотал Пуаро. Он снова посмотрел на бурую букву на стене.

– Здесь нам делать больше нечего, – вздохнул Рэйс.

Они спустились на палубу, где располагалась курительная, там их нетерпеливо ожидал капитан «Карнака», огорченный и взволнованный. Ему хотелось поскорее избавиться от ответственности, переложив ее на полковника Рэйса.

– Мне кажется, – начал капитан, – единственное, что мне следует сделать, это довериться вам. Я знаю, кто вы и зачем здесь. У меня есть приказ повиноваться вам. Если вы согласны взять на себя и это дело, я лично буду следить, чтобы все ваши распоряжения безоговорочно выполнялись.

– Отлично! – одобрил Рэйс.

– Начнем с того, что мне потребуется эта комната. Мы с мсье Пуаро будем проводить здесь дознание.

• Предыдущая
• 17/40
• Следующая