Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн) - Грегори Филиппа - Страница 20

• Предыдущая
• 20/136
• Следующая

— Гадалка?

— Да. Предсказала — будет сын, если он откажется от других женщин. Нечего и спрашивать, кто за это платит.

— Что ты имеешь в виду?

— Сдается мне, что в карманах этой гадалки найдется немало золота, заплаченного Сеймуром, стоит только перевернуть ее и потрясти как следует. Но теперь поздно, ничего не попишешь, зло уже сделано. Он будет в постели королевы эту ночь и все остальные двенадцать ночей. Ты уж постарайся попадаться ему на глаза каждый раз, когда он направляется в ее спальню, — пусть помнит, что теряет.

Я склонилась над шитьем. Анна заметила слезинку, упавшую на подол рубашки, я попыталась стереть ее пальцем.

— Вот дуреха, вернется он к тебе, никуда не денется.

— Думать не могу — он с ней в постели, — шепнула я. — Он ее тоже зовет «красавица моя»?

— Наверно, — грубо оборвала меня Анна. — Редко найдешь мужчину, у которого бы хватило сообразительности время от времени менять напев. Он исполнит свой долг с королевой, а потом снова оглянется вокруг, так ты уж не забудь попасться ему на глаза и улыбнуться, тогда ты снова в деле.

— Как же улыбаться, когда сердце разбито?

Анна хихикнула:

— Тоже мне, королева трагедии! Улыбаться с разбитым сердцем — это мы, женщины, умеем, а ты женщина, придворная дама и Говард — вот тебе три причины, чтобы быть наиковарнейшим созданием во всем Господнем мире. Ш-ш-ш, он идет.

Первым вошел Георг, улыбнулся мне, опустился на одно колено подле королевы. Чуть покраснев, она протянула ему руку для поцелуя, королева просто сияла от удовольствия при мысли, что король придет к ней. Следом вошел Генрих, положив лорду Перси руку на плечо, рядом мой муж Уильям. Прошел мимо меня, едва кивнув, хотя и я, и Анна встали, когда он появился на пороге, и присели в глубоком реверансе. Король направился прямо к жене. Поцеловал ее в губы и повел в опочивальню. Горничная прошла вслед за королевой и спустя минуту-другую вышла, плотно притворив дверь. Все мы ожидали снаружи в молчанье.

Уильям глянул на меня, улыбнулся:

— Рад повидаться, дорогая женушка. Долго ли еще вы собираетесь оставаться в вашем теперешнем обиталище? Может, мне уже пора снова стать вашим компаньоном в постели?

— Все зависит от распоряжений королевы и воли нашего дядюшки, — спокойным тоном ответил ему Георг, дотронувшись до эфеса шпаги. — Марианне выбирать не приходится, ты же знаешь.

Уильям не стал затевать ссору. Горько улыбнулся, сказал:

— Мир, Георг. Не нужно мне все заново объяснять. Я уже и так понял.

Я отвернулась. Лорд Перси утащил Анну в альков, до меня доносились ее соблазнительные смешки. Она заметила мой взгляд и сказала громко:

— Лорд Перси пишет мне сонет, Мария. Подтверди, у его строфы нарушен размер.

— О, прекрасная дама грозит мне презреньем…

— Неплохое начало. — Я решила помочь бедняге. — А что будет дальше, лорд Перси?

— Ясное дело, ужасное начало, — вмешался Георг. — Ухаживание и презрение — хуже не придумаешь. Податливость — куда более многообещающее начало.

— Податливость меня бы сильно удивила, особенно в девицах Болейн, — не без ядовитости в голосе заявил Уильям. — Хотя все, конечно, зависит от просителя. Сдается мне, Перси Нортумберленд может рассчитывать на податливость.

Анна бросила на него взгляд, весьма далекий от сестринской нежности, но Генрих Перси, полностью погруженный в сочинительство, ничего не заметил.

— Потом будет еще одна строка, я ее не сочинил, а затем что-нибудь вроде — та-та-та та-та-та та-та-та-та забвеньем.

— Рифмуется с «презреньем», — с открытой насмешкой перебил его Георг. — Теперь до меня дошло.

— В поэме нужен какой-нибудь образ, — объясняла Анна Генриху Перси. — Если собираетесь писать сонет возлюбленной, необходимо сравнить ее с чем-то, а затем повернуть это сравнение так, чтобы получилось остроумное заключение.

— Как это? — переспросил он. — Я не могу вас ни с чем сравнивать. Вы это вы. С чем мне вас сравнить?

— Вот это звучит хорошо, — одобрил Георг. — Скажу по чести, Перси, лучше будь оратором, а не поэтом. На твоем месте я бы встал на одно колено и прошептал ей кое-что на ушко. Добьешься победы — только придерживайся прозы.

Перси хмыкнул и взял Анну за руку:

— Звездные ночи.

— Та-та-та та-та-та нежные очи, — немедленно откликнулась Анна.

— Не пора ли нам выпить вина? — предложил Уильям. — А то никак не поспеть за таким сверкающим остроумием. Кто сыграет со мной в кости?

— Я сыграю, — ответил Георг прежде, чем Уильям успел бросить вызов мне. — Что на кону?

— Пара монет, не хотел бы я такого противника за игорным столом, боюсь проиграться в пух, Болейн.

— Ни за игорным столом, ни в каком другом месте, — сладко пропел мой братец. — Особенно если Перси нам напишет поэму о сражении.

— Не похоже, что та-та-та та-та-та та-та-та-та может кому-то сильно угрожать, — отозвалась Анна. — А пока у нас больше ничего нет.

— Я еще ученик, — с достоинством произнес Перси. — Ученик в любви и ученик в поэзии, а вы со мной так плохо обращаетесь. «О, прекрасная дама грозит мне презреньем», похоже, я написал правду.

Анна рассмеялась и протянула ему руку для поцелуя. Уильям достал кости из кармана, бросил на стол. Я налила ему вина, поставила рядом. Мне почему-то нравилось прислуживать ему в то время, пока тот, кого я люблю, делит в соседней комнате ложе со своей женой. Меня будто отодвинули в угол, может, там мне и придется остаться.

Мы играли до полуночи, а король все не появлялся.

— Как ты считаешь, — спросил Уильям у Георга, — если он собирается провести с ней всю ночь, может, и нам пора по постелям?

— Мы идем спать, — решительно заявила Анна, властно взяла меня за руку.

— Уже? — умоляюще протянул Перси. — Звезды же появляются на небосклоне ночью.

— И исчезают с рассветом, — ответила Анна. — Звезда нуждается в вуали темноты.

Я поднялась на ноги. Мой муж взглянул на меня.

— А поцелуй на ночь, добрая женушка, — потребовал он.

После минутного колебания я подошла к нему. Он думал, я просто чмокну его в щеку, но я наклонилась, поцеловала в губы, почувствовала, как он потянулся ко мне.

— Спокойной ночи, муженек. Веселого Рождества.

— Доброй ночи, женушка. С тобой моя постель была бы теплее.

Я кивнула. Что тут можно сказать? Невольно бросила взгляд на дверь в опочивальню королевы, где тот, кого я обожала, спал в объятьях жены.

— Может, все мы в конце концов окажемся рядом с собственными женами? — негромко произнес Уильям.

— Это уж точно, — весело воскликнул Георг, сгребая выигрыш со стола и запихивая его в карман. — Мы все в конце концов окажемся похороненными рядом друг с другом, что бы ни делали при жизни. Подумайте обо мне, рассыпающимся в прах рядом с Джейн Паркер.

Даже Уильям расхохотался.

— А когда он придет, — спросил Перси, — этот счастливый брачный день?

— В середине лета. Но я могу потерпеть и подольше.

— У нее недурное приданое, — заметил Уильям.

— Кого это волнует, — воскликнул Перси. — Любовь — вот что важно.

— И такое произносит один из богатейших людей в королевстве, — с кривой ухмылкой пробормотал мой братец.

Анна подала Перси руку:

— Не обращайте внимания, милорд. Я полностью с вами согласна. Любовь — вот что важно. По крайней мере, я так считаю.

— Нет, ты и гроша ломаного не дашь за любовь, — воскликнула я, как только за нами закрылась дверь.

Анна тонко улыбнулась:

— Когда ты научишься смотреть, с кем я разговариваю, а не слушать, что я говорю?

— Перси Нортумберленд? Ты рассуждаешь о браке по любви с Перси Нортумберлендом?

— Вот именно. Вольно тебе хныкать над своим мужем. Мое замужество, уж поверь, будет не чета твоему.

В первые недели нового года к королеве, казалось, вернулась весенняя пора. Она цвела словно роза в парнике, настроение приподнятое, губы сами собой улыбаются. Власяница, которую она всегда носила под одеждой, отложена в сторону, предательская дряблость шеи и плеч вдруг исчезла, будто радость разгладила все изъяны. Она ни с кем не обсуждала причины подобных изменений, но одна служанка шепнула другой, что у королевы в этом месяце не было обыкновенного женского, и, похоже, гадалка сказала правду — ожидается дитя.

• Предыдущая
• 20/136
• Следующая