Вопросительная история - Либина Рената Борисовна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/48
• Следующая

В 1861 г., пишут в учебниках истории. Но это только часть ответа на вопрос. Потому что через два десятилетия после отмены придумали само понятие «крепостное право», а через 110 лет после Крестьянской реформы, в 1971 г., отменили снова.

Ключом к этой запутанной истории служат слова «крепостное право». Сейчас так принято называть положение, когда люди не могли свободно покинуть местность или хозяина, потому что их к тому принуждал закон. Помещичий крестьянин был «привязан», «крепок», хозяину. Государственный крестьянин – земле. Только с письменного разрешения помещика или земского старосты мог деревенский житель уйти в город. В противном случае он считался преступником. Такая ситуация существовала до 1861 г. и стала меняться после начала крестьянской реформы. Однако император Александр II, даровавший крестьянам свободу, не знал, что избавил их от крепостного права. Царский манифест от 19 февраля 1861 г. назывался «Об освобождении», об «отмене крепостного права» там не говорилось, потому что выражения такого ещё не было. Только в 1880-х гг. его придумали историки.

Лён, связанный в снопы, на полях колхоза «Совет» Марийской АССР. 1947 г.

Но с исходом XIX в. история крепостного права в нашей стране не завершилась. Через шесть десятилетий после «Манифеста об освобождении», крепостное право возродилось вновь. С введением колхозной системы в Советском Союзе в 1930-е гг. миллионы сельских жителей потеряли право покидать родные места без санкции председателя колхоза. Чтобы оказаться в городе на законных основаниях, нужно было иметь паспорт. А паспорта колхозников хранились под замком у председателя и выдавались только, если на то была его воля. Чем не крепостное право?

Изживание этой системы происходило постепенно, начиная с 1960-х. В 1971 г. последние группы селян получили на руки паспорта, а с ними и право свободно передвигаться по стране. И хотя об отмене крепостного права никто в 1971-м, как и в 1861-м, не говорил, в сущности, это была именно она.

У древних римлян было понятие «гений локус» – «бог местности». У каждого города и округи имелся свой дух-покровитель. Он представлялся не таким могучим, как Юпитер, но в своих пределах властно определял и нравы, и характеры, и судьбы. Под покровительством одного духа местности процветали гончары, другого – кузнецы, а в обители иного рождались художники.

А теперь посмотрим, не водились ли гении локусы и на российских просторах. Из персонажей исторических при слове «местность» сразу же вспоминается М. В. Ломоносов. Ну, кто ж не знает историю о том, как 19-летний крестьянский сын с далёкого Севера, от берегов Белого моря, отправился пешком в Москву учиться и, обогнав сыновей дворянских, стал светилом российской науки? Исследования историков, правда, внесли некоторые коррективы в эту историю. Отец Михаила Ломоносова был не заурядным крестьянином, а довольно крупным предпринимателем. Грамоте, по всей вероятности, юного гения учила мать – дочь священника, а в Москву учиться повёз дядя. Но все эти обстоятельства не отменяют того факта, что основоположник русской науки, проявив исключительное рвение на ниве познания, начал свой путь с поморского Севера. Судьба Ломоносова стала хрестоматийной. А вот история жизни его современника и земляка Федота Шубина не получила столь широкой огласки. Между тем и она заслуживает внимания. Шубин и Ломоносов происходили из соседних деревень. Только Федота интересовали не грамматика с математикой, а резьба по дереву и кости морского зверя. Из-под его ножа выходили удивительно живые фигуры. И однажды крестьянский сын Шубин 19 лет от роду отправился с обозом в Петербург, учиться. Два года юный резчик изготовлял шкатулки и гребни на потребу горожанам, работал истопником в Зимнем дворце и лишь затем не без содействия своего именитого земляка, Ломоносова, был зачислен в Академию художеств. А потом – золотая медаль Академии, обучение в Париже, удивительно живые портреты современников. Про мастера говорили: под его рукой «мрамор дышит». Историки искусства назвали Шубина основателем русской скульптурной школы. Так что Куростровская волость Холмогорского уезда Архангельской губернии дала русской культуре сразу двух основателей.

Неизвестный художник. Портрет М. В. Ломоносова с гравюры XVIII в.

А веком раньше в семьях крестьянина Мины и сельского священника Петра появились на свет два других мальчика. Одного назвали Никитой, другого – Аввакумом. Первому предстояло стать патриархом Никоном, главой Русской православной церкви и её реформатором. Второму выпала участь защитника старых церковных устоев, идеолога старообрядчества. Оба страстно верили в правоту своего дела, подверглись гонениям, стали символами русской истории XVII столетия. А родом и Аввакум, и Никон из двух соседних селений нижегородской земли. Григорово и Вельдеманово лежали друг от друга всего в 15 верстах.

Неизвестный художник. Патриарх Никон. Парсуна. Середина XVII в.

В революционном 1917 г. мир услышал имена двух других земляков – Александра Керенского и Владимира Ленина. Лидеры Февраля и Октября провели детские годы в одном и том же поволжском городе – Симбирске (ныне Ульяновск). Друг с другом они тогда не были знакомы. А вот отец Керенского знал будущего основателя Советского государства. Он служил директорам гимназии, где учился Володя Ульянов. Учился отлично и должен был получить золотую медаль. Но в год окончания школы случилась беда: старший брат Александр оказался казнён в числе заговорщиков, покушавшихся на императора Александра III. О золотой медали брату государственного преступника не могло быть и речи. И тем не менее Фёдор Керенский поступил по справедливости и подписал золотой аттестат Владимира Ульянова. Через три десятка лет, в июне 1918 г., глава свергнутого Временного правительства Александр Керенский навсегда покинул Россию. Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ленин мог бы воспрепятствовать эмиграции своего политического противника. Но не стал. Может быть, он помнил о поступке его отца? Как бы то ни было, год 1917-й возвёл на политический олимп сначала одного, а потом другого уроженца Симбирска.

Ф. И. Шубин. Бюст А. М. Голицына. 1775 г.

Видно, и в российской истории не обошлось без бога местности.

Читатель, наверное, уже догадался, что книга эта несерьёзная. Не потому, что я рассказывала неправду. Напротив, я старалась излагать только проверенные факты. Несерьёзная она потому, что из всей большой Истории я выбирала лишь те вещи, которые казались мне удивительными или парадоксальными. И если читатель хотя бы иногда удивлялся, я считаю свою задачу выполненной.

Теперь надо сделать одно страшное признание: я очень люблю историю, но до сих пор не совсем точно знаю, зачем она нужна.

• Предыдущая
• 46/48
• Следующая