Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 42

  Он отпустил меня и уставился на дорогу.

  Все это заняло не больше пяти секунд.

  Я постаралась взять себя в руки. Главное - не паниковать. Просто когда паникуешь в присутствии Влада, последствия могут быть погаными. Влад не умеет жалеть или утешать, зато умеет сердиться.

  Я вздохнула и ответила на его вопрос.

  Влад долго молчал, затем просто сказал:

  - Никогда не прощу себе этого.

  - Это еще почему? Что за самоуничижение!

  - Ты хочешь мести. - Это был не вопрос. Брат вернулся к своему холодному чеканящему тону.

  - Я всегда находила слово 'месть' поэтичным. Да, именно мести, но желательно подать ее горячей, понимаешь? Давай посмешим.

  - Прости, что сделал тебе больно.

  Я не совсем поняла, какую боль он имеет в виду: ту, когда исчезал на полтора-два месяца, и я места себе не находила от волнения, или когда пару минут назад схватил меня за волосы. В любом случае, я не стала уточнять - не хотела знать, давно простив его за то и другое.

  Четверть часа спустя мы въезжали в Кварталы. Я оценила усилия Кудрявцева провернуть все по высшему разряду. Честное слово, я невольно восхитилась масштабами безумия этого коматозника.

  - Тебе следует переодеться, - сказал Влад, выруливая на боковую улочку.

  - Для этого нет времени.

  Он посмотрел на меня как-то странно. В этом взгляде читалось: ты босиком, в одной майке и тонких, мать твою, штанах.

  Я заткнулась.

  Чего в его взгляде не было, так это подозрения. И вот тут-то до меня и дошло: моя коматозность для Влада из разряда тех вещей, которым не суждено случиться, поскольку они идут вразрез с его понятиями, касающихся нас, двойняшек Палисси. Внутри его головы срабатывал блокиратор, отсекая часть информации. Я не видела иного объяснения. Влад большую часть своего времени имеет дело с коматозниками, но не распознал оного в сестре.

  Тем временем мы подъехали к супермаркету; в последний раз я была здесь с Константином, причем, бороздила эти ядовито-освещенные просторы тоже в нетоварном виде. Я не стала говорить Владу, что остановилась у Эдуарда, следовательно, часть моих вещей у него дома, и вовсе не обязательно заставлять ранних покупателей нервничать. Утро и так достаточно гнусное, чтобы сталкивать двух лучших друзей, один из которых становится форменным маньяком, когда речь идет о его сестре, а другой по просьбе этой самой сестры утаивает от него правду.

  Владислав обошел машину, открыл дверцу с моей стороны и, подсунув одну руку под мои коленки, другу - за спину, взял меня на руки.

  - В самом деле? - Я улыбнулась и смахнула снежинку с его носа. Надо признать, нос у него красивый, папин.

  - Серьезней не бывает. Слушай, ты легкая, как пушинка, - он улыбнулся, входя в супермаркет со мной на руках. - Рита, ты много куришь.

  Я наградила его тяжелым взглядом. Он опустил на меня пол.

  Нас провожали взглядами, но разве двойняшкам Палисси есть до этого хоть какое-то дело?

  Через минут десять, перекинув через руку фабричное барахло, какого в супермаркетах полно, я задернула шторку примерочной. Далее, вылезла из грязных штанов и майки и натянула на себя черные узкие джинсы и черный ангорский свитер с вырезом. Я не специально подобрала все черное: я бы взяла свитер другого цвета, но, кроме черного, там был розовый и сиреневый. Мое настроение было ни розовым, ни сиреневым.

  Захватив скомканные штаны и майку, я вышла из примерочной и направилась прямиком к обувному отделу. Влад шел за мной а-ля тень. Я притормозила перед замшевыми ботинками. Вытащив коробку с тридцать восьмым размером, я села на пуфик. Влад протянул мне черные носки. Оторвав этикетку со штрих-кодом и вручив ее брату, я нацепила носки и зашнуровала замшевые ботинки. Идеально! Я наградила брата улыбкой.

  Брат кивнул, взял коробку под мышку, а меня - за руку.

  - В следующий раз не отрывайте этикетки, - попросила девушка на кассе и этак негодующе посмотрела на нас. Влад улыбнулся ей, и на его щеках появились ямочки (ямочки у него от мамы, зато у меня мамины губы).

  Колючий взгляд кассирши смягчился.

  - Не будем, - пообещала я, наблюдая за тем, как она пробивает товар по сорванным этикеткам.

  У кассы брат прихватил парочку шоколадных батончиков и две банки энергетика. Стоило ему забрать сдачу, и отвернуться от пьяной от его улыбки кассирши, как его лицо вновь утратило всякое выражение. Он выкинул чек в урну вместе с моими пришедшими в негодность майкой и штанами, включил печку и протянул мне шоколадку и энергетик.

  - Влад.

  - Ешь шоколад и пей эту ерунду. Тебе нужны калории. Когда все закончится, поедем откармливать тебя к Эдуарду.

  Я едва не спросила: а когда? Когда все закончится?

  - Влад, можно задать тебе один вопрос?

  - Конечно.

  - Ради меня ты готов был затянуть на шее свитую Кудрявцевым петлю. Ты... ты сдурел?

  Он смотрел на меня несколько долгих мгновений. Кивнул.

  - Ради тебя я готов на все.

  Я сосредоточилась на комке в горле и попыталась загнать его обратно в желудок, после чего глубоко вздохнула и коснулась руки брата. Я обманываю его. И кто я после этого? Свинья, вот кто.

  Так мы некоторое время и сидели: я держала его за руку, положив голову ему на грудь, он обнимал меня правой рукой.

  Влад крепкий парень - не мускулистый, но крепкий, натренированный. Он через многое прошел, чтобы стать тем, кем стал: это и изнуряющие тренировки, и травмы, плюс психологически надо быть готовым. Да, я горжусь братом, но в то же время веду постоянную борьбу сама с собой - с каждым разом все сложнее отпускать его, понимаете? Отпускать, не зная, вернется он живым или нет. Я живу в постоянном страхе за брата - страхе, который, благодаря многолетней практике, смогла скрутить в узел. Скрутить, но не задушить. Я боюсь, что однажды Влад не вернется домой, а все благодаря таким психопатам, как Кудрявцев.

  Я видела, как зол, как переживает Влад - ему не надурить меня, нацепив одну из своих фирменных масок 'лицо кирпичом'.

  Сегодня, тридцатого декабря, Владислав Палисси был зол на весь мир - за то, что тот мог забрать меня у него.

  Влад не знал, что в каком-то смысле это уже случилось.

  Еще не знал.

  - Кудрявцев ждет, - шепнул Влад.

  - Опаздывать нехорошо, - кивнула я и села прямо. Энергетик открылся с громким 'пшик'. На золотистой банке было написано: 'Официальный напиток закрытых вечеринок ангелов'. Отхлебнув терпкой жидкости и поморщившись, я добавила: - Дурной тон.

  - Мне давно следовало научить тебя управляться с пистолетом.

  Я посмотрела на брата поверх банки с энергетиком:

  - Что ты сказал?

  - Ешь шоколадку, - сказал он, взял батончик, развернул и сунул мне под нос.

  - Пристал со своей шоколадкой. - Я не верила своим ушам. - Влад, ты что, собираешься доверить мне огнестрельное?

  - Для современной девушки умение управляться с огнестрельным так же важно, как умение готовить. - Он серьезно посмотрел на меня. - Научишься хотя бы одному.

  Я выдерживала его взгляд, сколько могла. Потом расхохоталась. Это разрядило напряженную атмосферу. И вот Влад уже улыбается. В отличие от улыбки, которой он наградил кассиршу, эта улыбка была искренней.

  Все еще улыбаясь, брат запустил руку под сиденье и достал кобуру. Я все еще посмеивалась, когда он вытащил из нее черный матовый пистолет. Смех скатился по пищеводу и утонул в энергетике, все еще пузырящемся в желудке.

  Я смотрела на Влада с пистолетом в руке, и у меня мурашки побежали по спине.

  Сколько его помню, он всегда вел себя как чертов конспиратор - все, что касалось его работы заранее было обречено на 'я отвечу на пару-тройку вопросов из вежливости, но не более того'. Но времена изменились, еще бы.

  Внезапно я поняла, что делает Влада монстром в глазах коматозников: оружие и Влад составляли крепкий союз, построенный на любви и доверии. Идеальный, по сути, союз, в котором не возникало разногласий по той простой причине, что и оружие, и Влад одинаково любили свою работу и умели слушать друг друга.