Воин мрака - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 45

– Чем же она заслужила такую честь? – повернулся ведун.

– Она стала первой смертной, которая поклонилась мне, принесла дары, попросила помощи.  – В этот раз перуница выглядела так же, как и во время их первой встречи: обычный рост, не особо яркие доспехи, шлем с жестяными крылышками.  – Твои приключения, ведун, вызывают интерес у многих богов. Смертный выступил против могучей богини! Любопытно, чем кончится. Но любопытно, и все. Тратят на тебя время и силы только некоторые.

– Интересно, кто?

– Полель пошутил и умчался. Стрибогу гоняться за тобой уже наскучило. Мыслю, ныне токмо отец и Ярило помнят о твоем существовании.

– Мне ждать их в гости?

– Нет, смертный. Они хотят уничтожить золотого идола бьярмов, чтобы ты не смог испросить помощи у их духа-покровителя. Перун убедил нескольких нурманских вождей выступить в поход на Двину, и аккурат сейчас они штурмуют Холмогоры.

– Электрическая сила! А мне теперь самое меньшее месяца два туда добираться. На лошадях через сугробы не пробиться, придется на лыжах топать. А без накатанной лыжни по снегу особо не разгонишься. Там уже весна, половодье, распутица… Так что, может, даже не два месяца, а все четыре получится.

– Да, на лыжах по воде особо не разгонишься, – согласилась Магура.

– Смотри, – указал в середину святилища Олег.  – Для пермяков ты уже выше самого Перуна числишься. Если так и дальше пойдет, через год-другой ты займешь в их сердцах место самого Велеса. Именно тебе будут приносить требы, в честь тебя проводить празднества, тебе возносить молитвы. Тебе станут поклоняться, отдавать свою любовь и открывать души. Душевные силы смертных станут перетекать в тебя, и ты станешь намного, намного сильнее, нежели сейчас.

– Твоя речь звучит как искушение, смертный.

– Я ведун, Магура. Меня не очень тревожат дела богов, но заботит благополучие людей. Покровительство перуницы пойдет Перми на пользу.

– Смертный искушает богиню, – рассмеялась небесная воительница.  – Напрасно стараешься. Что я могу? Метать молнии и помогать князю в бою? Война случается нечасто. Много ли выйдет пользы от такого покровительства?

– Ты можешь очень многое, Магура, – покачал головой Олег.  – Предупреждать о ненастье, натягивать дожди в засуху, поднимать тревогу при появлении врага. Творить те многие мелочи, что ничуть не тяготят богов, но недоступны смертным. И само собой, вставать в битве рядом с князем, защищая его и спасая от глупой погибели.

– Поклонение смертных приятно, – задумчиво согласилась воительница.

– И ты обещала свою поддержку Снежане. А теперь еще и ее мужу.

– Я помню.

– Твоя слава в Перми ныне высока, Магура, а может упрочиться еще больше.

– Ты о чем, смертный?

– Ты объявила меня своим слугой, богиня. Я пришел из ниоткуда, чтобы даровать богатое приданое твоей подопечной. Будет красиво, если после ее замужества я исчезну так же таинственно, как появился.

Перуница расхохоталась, покачала головой:

– Хитрец!

Ведун пожал плечами:

– Пытаюсь воспользоваться любым шансом.

– Что же, будь по-твоему, смертный. Сбирайся, я дарую тебе твой шанс.

Хорошо быть богиней. Магура привлекла ведуна к себе, запахнула плащ, раскрыла – и Олег понял, что находится в незнакомом городе. Именно в городе, а не крепости – улица тянулась в обе стороны дальше, чем на сотню саженей. Здесь густо пахло гарью, слышался звон мечей и крики ярости, под самые ноги тянулись широкие кровавые полосы.

– Прощай, смертный, – отступила от него перуница.  – Я ухожу. Не желаю поссориться из-за тебя с отцом.

Она запахнула плащ, закружилась – и исчезла.

– Отлично…

Олег посмотрел налево, направо. Пусто. Однако шум сечи раздавался где-то совсем рядом. Ведун быстрым шагом пошел вдоль улицы. Увидел лежащую колоду, запихал мешок с вещами под нее, перешел на бег, на перекрестке повернул вправо. Там, в конце переулка, рубились. Два человека в толстых кожаных куртках пятились, прикрываясь щитами, на них напирала троица в шлемах, с длинными топорами. Прежде чем ведун добежал, один топорник упал, и мечники, приободрившись, выдавили двух других за поворот.

– Плохо, что форму носить еще не придумали, – буркнул себе под нос Середин.  – Поди тут разбери, кто из них кто и за кого.

Однако за переулком все стало ясно и понятно. В длинной крепостной стене зиял обугленный проем, уходящий наружу вниз, перед ним выстроилась плотная цепь воинов со щитами. На защитников пролома напирала такая же плотная линия щитов. В воздухе мелькали мечи и топоры, задние ряды пытались колоть вперед копьями.

Атакующие явно одолевали – нижние ряды медленно отжимали защитников, ближний к Середину край строя начал рассыпаться. Воины дрались, почитай, уже по одному.

Упал еще один воин, топорники ринулись вперед…

– По-оберегись! – Олег рубанул саблей одного, косарем ткнул другого, подскочил ближе, с ходу ударил второго ногой в пах, повернулся к первому, отдергивая саблю выше, под лезвие топора, понизу уколол ножом, тут же с разворота рубанул второго, пока тот не успел прийти в себя от боли, двинулся дальше: – Сюда! Я здесь!

Крайние нурманы повернули навстречу, тоже раздвигаясь в строй по одному. Олег налетел на крайнего, ударив всем весом в щит, вынудил попятиться и присел, поворачиваясь. Меч соседнего воина прошелестел над головой, а вот сабля вонзилась нурману острием в бедро. Ведун отскочил, парировал косарем меч второго врага, поднял саблю над головой. Нурман ожидаемо вскинул щит – ведун быстро опустил клинок, вогнав в ступню, снова ударил всем весом в щит. Раненый враг упал на спину, Олег пробежал вперед прямо по нему:

– По-оберегись!

Атакующие, поняв, что им за спины вот-вот прорвется враг, быстро попятились. Их строй изогнулся, смялся. Спасая спины, они шарахнулись назад уже все вместе, скучились в проломе, побежали вниз, прикрываясь щитами от летящих вслед копий.

– Трусы! Бабы! Жалкие крысы! – восторженно кричали им вслед защитники города.

Некоторые даже спускались в пролом следом, делали неприличные жесты и, подобрав свои копья, возвращались.

– Слушай меня! – громко закричал упитанный чернобородый старикан в кольчуге.  – Разбирайте дегтярную избу, тащите бревна сюда!

Горожане быстро принялись за дело. Ворвавшись во двор напротив пролома, раскидали кровлю дома, спихнули вниз стропила, затем стали скатывать бревна сруба. Внизу их принимали другие холмогорцы, оттаскивали к пролому, внахлест связывали между собой, наращивая в длину, подтаскивали к стене, накидывали на пролом.

Нурманцы, спохватившись, стали забрасывать работников стрелами – пока ни в кого не попали. В ответ на стены поднялись местные воины, тоже принялись пускать стрелы, отгоняя чужаков. Горожане же, перекрыв пролом, стянули длинные бревна поперечинами, тут же набросали второй настил из бревен, лежащих уже поперек, подперли укрепление несколькими бревнами. Напряжение стало потихоньку спадать. Холмогорцы рассаживались у стены на бревна и комья земли, утирали пот, приходили в себя.

– Ну все, братья! Отдохнули, и хватит, – опять подал голос окольчуженный старик.  – Увечных соберите, отнесите к святилищу. Нурманов раненых в детинец волоките, в нижний амбар. Так, а ты откуда взялся?

– Тебе нужно знать, откуда я взялся, или нужен мой меч? – спросил в ответ Середин.

– У тебя есть броня, меч и мастерство… – поджал губы старик. Вблизи борода у него оказалась с проседью, ростом он уступал Середину почти на голову, кольчуга была изрядно потрепана, однако плечи – широки, да и живот выпирал не меньше, нежели по первом впечатлении.  – Если ты готов сражаться за мой город, мне все равно, откуда ты взялся. Как зовут моего нового воина?

– Чаще всего меня зовут ведуном, именем Олег. А кто мой новый повелитель?

– Князь Гарнат, старшина народа бьярмского, властитель Холмогор, Берга и Старгорода, – прижав кулак к груди, чуть склонил голову князь. – Какую плату ты хочешь за службу, ведун Олег?