Три Толстяка - Олеша Юрий Карлович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/27
• Следующая

Есть очень хорошее средство от страха: заснуть. Особенно рекомендуется натянуть на голову одеяло. Доктор прибег к этому средству. Одеяло он заменил шляпой, которую плотно надвинул на глаза. Ну, и, конечно, он начал считать до ста. Это не помогло. Тогда он воспользовался сильнодействующим средством. Он повторял про себя: «Один слон и один слон — два слона; два слона и один слон — три слона; три слона и один слон — четыре слона…»

Дошло до целого табуна слонов. А уже сто двадцать третий слон из воображаемого слона превратился в настоящего слона. И гак как доктор не мог понять, слон ли это или розовый силач Лапитуп, то, очевидно, доктор спал и начинал видеть сон.

Время во с, не проходит гораздо быстрее, чем наяву. Во всяком случае, доктор во сне успел не только доехать до Дворца Трех Толстяков, но и предстать перед их судом. Каждый Толстяк сидел на таком же толстом слоне. Доктор стоял перед ними, держа за руку куклу, как цыган держит свою обезьянку в синей юбке.

Они не хотели слушать никаких объяснений.

«Ты не выполнил приказа, — говорили они. — Ты заслужил суровую кару. Вместе с куклой ты должен пройти по проволоке над Площадью Звезды. Только сними очки…»

Доктор просил прощенья. Главным образом, он боялся за участь куклы… Он говорил так:

«Я уже привык, я уже умею падать… Если я сорвусь с проволоки и упаду в бассейн, — это ничего. Я имею опыт: я падал вместе с башней на площади у городских ворот… Но кукла, бедная кукла! Она разобьется вдребезги… Пожалейте ее… Ведь я уверен, что это не кукла, а живая девочка с чудесным именем, которое я забыл, которое я не могу припомнить…»

«Нет! — кричали Толстяки. — Нет! Никакого прощения! Таков приказ Трех Толстяков».

Крик был так резок, что доктор проснулся.

— Таков приказ Трех Толстяков, — кричал кто-то над самым его ухом.

Теперь уже доктор не спал. Это кричали наяву. Доктор освободил глаза, или, вернее, очки из-под шляпы, и огляделся. Ночь, пока он спал, успела основательно почернеть.

Экипаж стоял. Его окружили черные фигуры: они-то и подняли крик, впутавшись в сон доктора. Они размахивали фонарями. От этого перелетали решетчатые тени.

— В чем дело? — спросил доктор. — Где мы находимся? Кто эти люди?

Одна из фигур приблизилась и подняла фонарь на уровень головы, осветив доктора. Фонарь закачался. Рука, державшая его сверху за кольцо, была в перчатке из грубой кожи, с широким раструбом.

Доктор понял: гвардейцы.

— Таков приказ Трех Толстяков, — повторила фигура. Желтый свет разрывал ее на части. Поблескивала клеенчатая шляпа, ночью производившая впечатление железной.

— Никто не имеет права приблизиться ко Дворцу ближе, чем на километр. Сегодня издали этот приказ. В городе волнения. Дальше ехать нельзя.

— Да, но мне необходимо явиться но Дворец. — Доктор был возмущен.

Гвардеец говорил железным голосом:

— Я начальник караула, капитан Цереп. Я вас не пущу дальше ни на шаг. Поворачивай! — крикнул он кучеру, замахнувшись фонарем.

Доктору стало не по себе. Однако, он не сомневался, что, узнав, кто он и почему ему нужно во Дворец, его немедленно пропустят.

— Я доктор Гаспар Арнери, — сказал он.

— Я начальник караула, капитан Цереп…

В ответ загремел смех. Со всех сторон заплясали фонари.

— Гражданин, мы не расположены шутить в такое тревожное время и в такой поздний час, — сказал начальник караула.

— Я повторяю вам: я доктор Гаспар Арнери.

Начальник караула впал в ярость. Он медленно и раздельно проговорил, сопровождая каждое слово звяканьем сабли:

— Для того, чтобы проникнуть во Дворец, вы прикрываетесь чужим именем. Доктор Гаспар Арнери не шатается по ночам. Особенно в эту ночь. Сейчас он занят важнейшим делом. Он воскрешает куклу наследника Тутти. Только завтра утром он явится во Дворец. А вас, как обманщика, я арестую.

— Что? — тут уже доктор пришел в ярость. — Что? Он смеет мне не верить? Хорошо. Я ему сейчас покажу куклу.

Доктор протянул руку за куклой — и вдруг…

Куклы не оказалось. Пока он спал, она выпала из экипажа.

Доктор похолодел.

«Может быть, это все сон?» — мелькнуло у него в сознании.

Увы! Это была действительность.

— Ну, — промычал начальник караула, сжимая зубы и шевеля пальцами, державшими фонарь. — Уезжайте к черту! Я вас отпускаю, чтобы не возиться со старикашкой… Вон!

Пришлось повиноваться. Кучер повернул. Экипаж заскрипел, фыркнула лошадь, железные фонари метнулись в последний раз, и бедный доктор поехал обратно.

Он не выдержал и заплакал. С ним так грубо разговаривали; его назвали старикашкой; а самое главное — он потерял куклу наследника Тутти.

«Это значит, что я потерял голову в самом буквальном смысле».

Он плакал; очки его вспотели; он ничего не видел. Ему захотелось зарыться головой в подушку.

Между тем кучер погонял лошадь. Десять минут огорчался доктор. Но вскоре вернулась к нему обычная его рассудительность.

«Я еще могу найти куклу… — обдумывал он. — В эту ночь мало прохожих. Это место всегда пустынно. Может быть, никто за это время не прошел по дороге…»

Он приказал кучеру продвигаться шагом и внимательно осматривать путь.

— Ну что? Ну что? — спрашивал он каждую минуту.

— Ничего не видно. Ничего не видно, — отвечал кучер.

Он сообщал о совсем ненужных и неинтересных находках:

— Бочонок.

— Нет… Не то…

— Хороший, большой кусок стекла.

— Нет.

— Рваный башмак.

— Нет, — все тише отвечал доктор.

Кучер старался вовсю. Он высмотрел все глаза. В темноте он видел так хорошо, точно был не кучером, а капитаном океанского парохода.

— А куклы, куклы вы не видите? Куклы в розовом платьице?

— Куклы нет, — говорил кучер печальным басом…

— Ну, в таком случае, ее подобрали. Больше искать нет смысла… Здесь, на этом месте, я заснул… Тогда еще она сидела рядом со мной… Ах!..

И доктор снова готов был заплакать. Кучер несколько раз сочувственно потянул носом.

— Что же делать?

— Ах, я уж не знаю… Ах, я уж не знаю… — Доктор сидел, опустив голову на руки, и покачивался от горя и толчков экипажа.

— Я знаю, — сказал он. — Ну, конечно… ну, конечно… Как мне раньше не пришло это в голову!.. Она убежала, эта кукла… Я заснул, а она убежала. Ясно. Она была живая. Я сразу это заметил. Впрочем, это не уменьшает моей вины перед Тремя Толстяками…

Тут ему захотелось кушать. Он помолчал немного, а потом заявил очень торжественно:

— Я сегодня не обедал. Везите меня к ближайшему трактиру.

Голод успокоил доктора.

Долго они ездили по темным улицам. Все трактирщики позакрывали свои двери. Все толстяки переживали в эту ночь тревожные часы.

Они приколотили новые засовы и заставили входы комодами и шкафами. Они забили окна перинами и полосатыми подушками. Они не спали. Все, кто был потолще и побогаче, ожидали в эту ночь нападения. Цепных собак не кормили с утра, чтобы они стали внимательнее и злее. Жуткая ночь наступила для богатых и толстых. Они были уверены, что каждую минуту народ может снова подняться. Слух о том, что несколько гвардейцев изменили Трем Толстякам, искололи куклу наследника Тутти и ушли из Дворца, распространился по городу. Это очень тревожило всех богачей и обжор.

— Черт возьми! — возмущались они. — Мы уже не можем надеяться на гвардейцев. Вчера они подавили восстание народа, а сегодня они направят свои пушки на наши дома.

Доктор Гаспар потерял всякую надежду утолить свой голод и отдохнуть. Вокруг не было никаких признаков жизни.

— Неужели ехать домой? — взмолился доктор. — Но это так далеко… Я умру от голода.

И вдруг он почувствовал запах жаркого. Да, приятно пахло жареным: вероятно, бараниной с луком. А кучер в ту же минуту увидел невдалеке свет. Узкая полоса света шаталась под ветром.

• Предыдущая
• 14/27
• Следующая