Каникулы в бухте пиратов - Гусев Валерий Борисович - Страница 17

• Предыдущая
• 17/35
• Следующая

– А папа? – с надеждой спросил я.

– Они его плохо знают, Дим. Он им скажет: «Сию же минуту освободите моих детей. И принесите им извинения в вежливой форме. Иначе они вам такое устроят – мало не покажется. Много покажется!»

– Ну и что? – спросил я с недоумением.

– Вот и оправдаем папино доверие. Такое им устроим!..

– Ага, чтобы много показалось!

Лешка решил не откладывать хорошее дело. Тем более, что заняться все равно было нечем. Катер шел себе и шел к острову. Попыхивая своим движком, покачиваясь на легких волнах.

– Давай, Дим, быстренько пробоину организуем. Дырку в полу проделаем.

– В днище, – машинально поправил я.

– Какая разница! Проковыряем дырень поздоровее – катер на дно, бандиты – за борт. Здорово?

– Здорово, – согласился я насчет катера и бандитов. – А мы куда?

– Об этом я не подумал, – смутился на мгновенье Алешка. Но только на мгновенье. – А давай тогда через иллюминатор вылезем. Тихонько в воду – и к берегу. А они пусть себе дальше плывут.

Это идея. Но иллюминаторы были из толстого стекла – разбить его можно только из хорошей пушки. Но пушки у нас как раз под рукой и не было.

Попробуем открыть. Или, как говорят моряки, отдраить. У них своя терминология. Запереть – задраить, отпереть – отдраить. И палубу они тоже драят.

Каждый иллюминатор крепился двумя заржавевшими барашками. Я подобрал в хламе подходящий обрезок трубы, надел ее конец на ушко барашка. Хрясь! Ушко хрюкнуло и обломилось.

– Во дают! – возмутился Алешка. – Как же они плавают? Да еще столько ценного добра перевозят.

– Это ты про нас? – спросил я.

– Это я про телевизоры. Попробуй еще.

Я попробовал. Еще и еще. И скоро все иллюминаторы остались без барашков. А толку-то?

Алешка на секунду приуныл, а потом осветился улыбкой.

– Придумал, Дим! Давай орать, что трюм водой заливает. Они сюда как сбегутся, с ведрами – воду откачивать, а мы рванем наверх и в воду. Поплывем в разные стороны, они растеряются…

Мы помолчали, набираясь сил и решимости, а потом как заорали!

– Эй! Вы там! Наверху! Нас тут затопило! Вода кругом! – и стали колотить в люк обрезком трубы.

Вскоре послышались шаги по палубе, ворчание и ругань. Крышка люка откинулась… Но никто не ринулся вниз с ведрами. В проеме люка появилось хмурое бандитское лицо:

– Где вода? Чего врете? Ща вот уши-то надеру!

Алешка не растерялся и вежливо сказал:

– А ты чего орешь? Полно воды было. А потом исчезла. Как в колодце.

– Что? – бандитское лицо сменило угрозу на удивление. И даже, я бы сказал, на испуг. – В каком колодце? Что ты опять врешь?

– В каком, каком… – вежливо проворчал Алешка. – Сам знаешь, в каком!

Крышка люка с паническим стуком упала на место. И мы услышали сначала встревоженное: «Шеф!», а потом невнятное бормотание.

– Все, – сказал я и безнадежно уселся на спасательный круг. – Теперь уж они нас ни за что не отпустят. Раз уж мы проболтались, что знаем тайну про колодец. Зря ты об этом сказал.

– Вырвалось, Дим, – повинился Алешка. И тут же повеселел: – А так им и надо! Пускай помучаются!

Или нас помучают, подумал я. Но вслух, конечно, этого не сказал.

А у катера вдруг смолк двигатель. Суденышко прошло еще немного по инерции и стукнулся носом во что-то твердое. Приплыли.

Мы приникли к иллюминатору. Но ничего особенного, кроме трещин в скале, к которой прижался катер, не разглядели.

На палубе топали ноги, раздавались распоряжения, в основном, на грубом бандитском языке. Ненормативная лексика, как с отвращением говорит в таких случаях наш Бонифаций.

Снова откинулась крышка люка.

– Выходи!

Мы поднялись на палубу, жмурясь от яркого света.

Катер стоял в узкой щели. Будто в нору забился. Спрятался. Бандиты по трапу – две пружинящие доски с борта на берег – перетаскивали какие-то коробки. Добычу, наверное. И скрывались где-то в глубине острова.

Один из них подтолкнул нас в спину:

– Шагайте.

Мы перебрались на сушу и пошли под его присмотром в глубь острова.

Необитаемый остров оказался очень даже обитаемым. Под прикрытием серых скал здесь стояли две палатки. Одна простая – такой навес из толстого брезента. А под навесом что-то вроде склада. Друг на друге, в несколько рядов здесь стояли большие коробки со знакомыми буквами: «Сони», «Джи-ви-си», «Самсунг» и две бочки с бензином.

А вторая палатка – вроде красивого разноцветного домика, прямо сказочный шатер. У нее даже были прозрачные окна. Правда, задернутые изнутри синенькими занавесочками с беленькими цветочками. Красивенькое такое бунгало.

А внутри, куда нас втолкнули, тоже все миленько смотрелось. Дачная мебель, раскладная, симпатичная. Маленький холодильник. Мощный транзистор, который мяукал сейчас голоском то ли Орбакайте, то ли Варум. Столик, заставленный напитками и фруктами. Среди напитков и фруктов, как диковинная ваза, неподвижно сидела красивая кошка, сиамская. Я даже сначала подумал, что это детская копилка для мелочи. Оказалось – живая. Время от времени она презрительно жмурила на нас с Алешкой глаза.

На одной из стенок палатки висит красивый портрет какой-то женщины. Мне она сразу показалась знакомой. Где-то я ее видел, и не раз.

В общем, все очень славно, по-домашнему. Особенно – короткоствольный автомат на аккуратно застеленной кровати. И бинокль на стенке.

За столом, откинувшись на спинку стула и заложив ногу на ногу, с сигарой под носом сидел красавец-мужчина Злобин. Приглядевшись к нему, я понял, что его лицо портит крючковатый нос. Но не орлиный, как у нашего Арчила, а какой-то попугайный. Спереди еще ничего, а вот сбоку смотреть жутковато. Так и кажется, что он сейчас произнесет деревянным голосом: «Попка – дурак!»

Но Злобин пока молчал, внимательно изучая нас холодными глазами. Потом открыл пыхнувшую холодком запотевшую банку «колы» и стал неторопливо тянуть воду маленькими глотками.

Тут и я почувствовал дикую жажду. А Лешка не промолчал:

– Мы тоже хотим пить. Это невежливо.

Попугай Злобин легонько, с удивлением усмехнулся:

– Вот как? Вынужден вас огорчить, дети мои. Вы не получите ни воды, ни пищи до тех пор, пока не расскажете мне все. А потом – хоть залейся.

«Морской водой, да?» – подумал я.

– Что решаем?

– Нам нечего рассказывать, – сказал я. – Мы искали пляж, наткнулись на вашего охранника. И ушли. Вот и все.

– Все? А почему после вас на секретную базу нагрянули менты?

– Плановая операция, – брякнул Алешка.

– Какие ты слова знаешь, – покачал головой Попугай. – Это подозрительно. Чиж! – повелительно крикнул он.

Вошел тот самый «матрос Чижик», который однажды уже собирался сбросить меня в волны Черного моря с этого поганого «Тропика».

– Слушаю, шеф.

– Закрой их в трюме. Не кормить, не поить.

– Сколько?

– Что – сколько?

– Сколько времени не поить, не кормить?

– Они тебе сами скажут. Веди! Да, дети мои, – будто только что вспомнил Попугай. – И еще подумайте хорошенько про колодец, про воду. Понятно? Все, что пронюхали, вспомните. А ты, Чиж, имей в виду, что отвечаешь за них головой. А то они ребята прыткие.

Нас вернули в вонючий трюм, и над нами захлопнулась крышка люка. Да еще и этот стопудовый Чижик уселся на нее. Стережет братьев-разбойников.

– Красивая кошка, Дим, да? – спросил Алешка. – Зачем она такому Попугаю?

– Он, наверное, мышей боится, – предположил я. – Вот и таскает ее с собой.

– А тетку, Дим, видел? Которая на стене висела?

– Ага, на артистку похожа. И еще на кого-то.

– Мне тоже так показалось…

Кошки, тетки, артистки… А мы сидим в грязном трюме. И никак не придумаем, как бы нам отсюда похитрее слинять. Ладно бы только крышка люка, а то еще этот немеряный Чиж на ней сидит – попробуй спихни его, да так, чтобы он этого не заметил.

Сначала создавшаяся ситуация нас здорово огорчила. Если бы нас просто заперли, еще оставалась бы надежда совершить дерзкий побег. А теперь, когда единственный выход придавлен глупой тушей Чижа…

• Предыдущая
• 17/35
• Следующая