Волшебное наследство - Ржезач Вацлав - Страница 12

• Предыдущая
• 12/29
• Следующая

— Ничем я вам не угрожал, дружище, — усмехаясь, отвечал пан Пруба. — Я только предостерег вас относительно драчливого нрава моих работников, за что вы, в сущности, должны быть мне благодарны.

— Я предоставлю герцогу возможность выразить вам свою признательность. Посмотрим, будете ли вы перед ним так играть словами, как передо мной.

Сказав это, начальник караула отдал приказ своим рейтарам и вышел с ними из дома. Подмастерья и ученики проводили их до самой улицы и дождались, пока хвост последнего коня не исчез за углом.

Работники возвращались к своим занятиям медленно и неохотно. На их вытянутых лицах было написано разочарование. Была упущена возможность отлупить проклятых рейтаров, расквитаться с ними хотя бы частично за весь произвол, насилия и грабежи, безнаказанно учинявшиеся над безоружными и мирными горожанами. В хмуром молчании прошли они мимо мастера, только старший остановился и сказал:

— Вам следовало дать свое согласие: мы бы показали им, как ни с того ни с сего врываться в дома порядочных людей.

Усмехнувшись, пан Пруба запустил руку в свою черную с проседью бороду.

— Знаю, Яхим, что у вас руки чесались. Но час еще не пробил. Сегодня вы бы одержали верх, но ты подумал, что последовало бы за этим?

Переминаясь с ноги на ногу, широкоплечий Яхим потупил глаза под ласковым взглядом своего хозяина.

— Всегда-то вы, хозяин, лучше нас рассудите. Все о других думаете, и далеко вперед ваша мысль заглядывает. Дай бог дождаться этого часа.

— В этом ты, парень, не сомневайся, — сказал пан Пруба, кладя руки ему на плечи. — Придет час, и я пойду вместе с вами. Надеюсь, возьмете меня, ведь я свой человек.

И Яхим, тридцатилетний бородач, ответил, счастливо смеясь:

— Никогда вы чужим не были, хозяин. Всегда с нами заодно и никогда ничего против не говорили, даже когда были консулом. И вы опять им станете.

— Я твердо в это верю, Яхим. А в конце концов ты и сам консулом станешь. Управление городом должно быть в руках тех, кто его строил и для него работает. Такова правда, Яхим, и во имя ее мы победим.

Когда Яхим ушел в мастерскую, к отцу подошел удрученный Гинек и потянул его за полу кафтана.

— Чего тебе, сынок? Почему над книгами не сидишь, почему вместе со всеми дела не делаешь, которое тебя кормить будет?

— Вит здесь.

Пан Пруба удивленно обернулся:

— Где же он?

— На чердаке. Я его там спрятал. Он к нам в сад забрался, еще до приезда рейтаров. И все это время, пока его искали, на чердаке сидел.

— А ну приведи-ка его ко мне.

Гинек вызвал Вита из его убежища.

— Скажи-ка, паренек, — сказал пан Пруба, когда Вит наконец вышел к нему, — как же так случилось, что тебя эти головорезы не нашли, хотя на чердак с лампой лазили?

— Погасил я им свечу, пан Гинек, — признался Вит.

Пан Пруба удивленно покачал головой:

— Погасил свечку? Что ты хочешь этим сказать? Задул ее, что ли? Но ведь свечка была в лампе.

Вит немного помялся, прежде чем ответил.

— Да нет, задуть я бы не смог. Тогда мне пришлось бы к ним близко подойти. Я захотел, чтобы она погасла, вот она и погасла.

Пан Пруба поглядел на мальчика сначала удивленно, а потом озабоченно. Не слишком ли велико испытание, которое выпало на долю Вита, потерявшего отца? Может, это отразилось на его рассудке?

— По всей видимости, ты хочешь сказать, — начал он с легкой улыбкой, желая испытать способность мальчика рассуждать, — что сбывается все, чего бы ты ни пожелал?

— Да, пан, — признался Вит, краснея.

Хотя мастеру Прубе и сделалось страшно за здоровье мальчика, он продолжал, улыбаясь еще более мягко:

— Но тогда, мальчуган, ты был бы волшебником.

Вит отрицательно замотал головой.

— Нет, пан, — горячо возразил он, — я не волшебник. Это все шапочка.

И Вит показал на свою шапочку.

— Вот эта шапочка? — удивился пан Пруба. — Дай-ка ее сюда.

Вит снял шапочку с головы, но, когда протягивал ее своему собеседнику, его на минуту охватило недоверие.

— А вы мне ее вернете? — спросил он.

Бывший консул громко и добродушно рассмеялся:

— Ну конечно, малыш! Это ведь твоя шапка, и никто не имеет права ее у тебя отобрать.

Держа шапочку в руках, мастер Пруба очень тщательно ее изучил. Вывернув наизнанку, он рассмотрел швы, которыми были соединены ее части. Его чуткие пальцы, так хорошо разбиравшиеся в разных сортах тканей, определили в ней фетр восточного происхождения.

— Это очень древняя вещь, — кончив обследование, заключил пан Пруба, возвращая мальчику шапочку. — Я бы сказал, что она прибыла к нам из каких-нибудь дальних стран — из Китая или из Татарии, а может, из империи Великого Могола — на голове какого-нибудь купца, что возили к нам ткани, ковры, коренья и драгоценные камни. И было это, наверное, давно — лет сто, а то и двести назад. Любопытно бы узнать, как она к вам попала. Скорее всего, кто-то из тех купцов принес ее твоему прадеду, ведь ваша семья очень древняя, мальчик, и, насколько мне помнится, все были шапочниками. Хотел, верно, заказать новую по ее образцу. А потом, вероятно, пришлось спешно уехать, и шапка осталась у вас. Кто знает? В общем, осмотрел я ее очень тщательно и не обнаружил ничего, что бы могло объяснить ее особую силу. Шапка как шапка, только выглядит чудно и фетр весьма редкий. Время ее не тронуло, пыль пощадила, моль не побила. Волшебная шапка. М-да… Откуда у нее эта волшебная сила? А что мы вообще знаем о людях и вещах, пришедших с Востока? Для нас это неизвестный мир. Одна пословица говорит про свет с Востока, и речь здесь не столько о свете солнца, сколько о свете любви, который идет к нам оттуда. Там люди живут иначе, чем мы, сны видят другие и о другом думают, и мудрость их, и мастерство подчас совсем особой природы. А теперь вот что, паренек. Мог бы ты мне доказать, что твоя шапка и впрямь чудесная и делает все, что ты пожелаешь? Да и делает ли вообще? — немного помолчав, добавил он.

— Как же мне вам доказать? — смущенно спросил Вит. — Не знаю, чего и пожелать, опасности-то нет никакой.

Тронутый этой простотой и чистосердечием, мастер Пруба сам на какое-то время растерялся. Потом сказал:

— Послушай-ка, малыш, если шапка волшебная, она всегда должна делать свое дело, так мне, по крайней мере, кажется.

— Ох, нет, — взволнованно прервал его Вит. — Я уверен, что, попроси я чего плохое, она этого не выполнила бы, а я бы умер.

— Может, и так, — согласился пан Пруба, еще более растроганный честностью мальчика. — Да и я не советовал бы тебе испытывать ее таким способом. Но ты же можешь пожелать чего-нибудь невинное, не хорошее и не плохое. Ну, не знаю, придумай сам.

Пока галантерейщик говорил, Вит опять нахлобучил шапку. Мальчик был бы рад выполнить просьбу мастера уже потому, что его огорчало неверие пана Прубы в силу шапочки. Но он и правда не знал, какое бы желание загадать. Оглядевшись, Вит заприметил оловянный кубок, стоявший на другом конце большого стола, за которым они сидели.

— Пан Гинек, — спросил Вит, — а что в том кубке?

— Вода.

— Мне очень хочется пить, не позволите ли напиться из вашего кубка?

— Ну конечно, малыш, — с готовностью отозвался пан Пруба, берясь за кубок, чтобы передать его Виту.

— Нет, нет, — воскликнул Вит, — оставьте его там, где он стоит!

Хозяин дома послушался и удивленно взглянул на мальчика.

— Я очень устал, мне трудно подняться, но я еще слишком молод, чтобы просить об этом вас. Вот я и пожелаю, чтобы кубок сам пришел в мои руки.

• Предыдущая
• 12/29
• Следующая