Встреча над Тускаророй (сборник) - Ефремов Иван Антонович - Страница 54
- Предыдущая
- 54/71
- Следующая
Зулус высказал предположение, что деньги, возможно, были даны другой страной, не обедневшей, а разбогатевшей от страшной войны. Это предположение, по–видимому, оправдывалось: Ауробиндо слышал обрывки разговоров недавно приехавших незнакомцев – их речь с характерным американским произношением.
Если бы оба осужденных студента принимали участие во внутренней отделке загадочных зданий, площадок и туннелей, то они смогли бы лучше понять их назначение. Однако, как только здания были вчерне закончены, цветные рабочие потеряли всякое право доступа в расположение городка. Теперь дела здесь больше не было. Позавчера большинство рабочих отправились на запад, к уединенной морской бухте у края бесплодных песков. Там, как узнали от партии прибывших оттуда арестантов, выстроились высокие мачты радиовышек.
Осужденным студентам оставалось около трех месяцев каторжного труда. Самое страшное было уже позади, и они с честью вышли из испытания. Когда–нибудь, много позднее, они смогут рассказать, чего стоило им быть безупречными рабами, терпеливыми и молча сносящими любой произвол начальствующих над ними людей, чтобы неосторожной вспышкой не свести на нет все усилия, сделанные для скорейшего освобождения.
Ауробиндо и Инценга остались людьми, но этого нельзя было сказать про всех заключенных. Лишь небольшое количество удержалось на моральной и духовной высоте. Это были по большей части скоро освобождавшиеся. Другие, срок терпения которых был гораздо большим, надламывались психически или теряли голову от отчаяния, пытаясь бессильно бунтовать. Проступки их неизбежно удлиняли сроки их заключения, и не было никакого выхода из мрачной бездны.
Ведущий инженер строительства приказал отобрать сорок лучших рабочих в какую–то отдаленную поездку на море. Ауробиндо и Инценга попали в их число, избежали переброски на железнодорожное строительство и получили три дня неожиданного отдыха. Завтра они должны были покинуть опустевший лагерь и направиться на грузовиках на «Восьмидесятимильное побережье», где предстояла посадка на судно.
Инценга давно докурил свою трубку. Больше табака не было, и зулус меланхолически сосал пустой чубук. Два дня товарищи почти непрерывно спали, и теперь освободившийся от тумана усталости мозг требовал деятельности. Зулус потянулся и сел, поджав под себя ноги.
– Я подслушал кое–что из разговора двух приехавших инженеров. Третьего дня меня послали вымыть их машину… – задумчиво начал Инценга.
– Неужели они разговаривали при тебе? – усомнился Ауробиндо.
– Да, это было так. Инженеры, американцы, не могли представить себе, что грязный и невежественный негр сможет понять что–либо из их разговора. Они не виноваты, ха–ха–ха! – рассмеялся зулус. – Откуда могли они знать, что этот негр едва не получил университетского диплома и только заботами их просвещенных сородичей вернулся к прежнему дикому состоянию! Англичане, безусловно, правы…
– В чем? – нетерпеливо спросил Ауробиндо.
– С дикарями им спокойнее. Легче чувствовать себя белыми богами, непогрешимыми и непонятными…
– Довольно шутить! Что же именно ты услышал от этих богов?
– Один сказал: «Вот мы и кончили здесь раньше срока». А другой ответил: «Осталось только мишень на Русалочьих рифах…»
– Мишень? – воскликнул Ауробиндо.
– Тише!! Да, именно мишень, я не ослышался. Но что это за Русалочьи рифы?
– Не знаю. Какие–нибудь мелкие островки в океане…
Зулус снова схватился за пустую трубку, ожесточенно грызя мундштук. Энергичное лицо его напряглось, твердые челюсти сжались.
– Тебе действительно удалось услышать нечто весьма важное, – сказал Ауробиндо после раздумья.
Инценга не отвечал, возбужденно раздувая ноздри. Он старался восстановить общую картину всего строительства по тем кусочкам его, в которых сам принимал участие, по отрывочным сообщениям других заключенных, попадавших в его отряд из соседних отделений. Огромные выемки в почве, обделанные в сталь и бетон, продолжавшиеся двумя толстыми стенами, были направлены на северо–запад. Дорога к побережью, пересекавшая пустыню, направлялась на северо–запад… Далеко в пустыню шли двумя параллельными рядами стальные мачты с какими–то антеннами наверху. Они шли на северо–запад и, вероятно, доходили до побережья. Да, все направлялось к северо–западу, по направлению к Русалочьим островам, по направлению к мишени. Зулус подскочил. Ему показалось, что он разгадал тайну этих странных работ. Поспешно, словно опасаясь, что пойманная догадка ускользнет, Инценга зашептал в ухо индусу свои соображения. Ауробиндо крепко сжал руку товарища:
– Ты прав, мой дорогой. Здесь должны стрелять чем–то в острова. Чем же иным, как не ракетами? Но если отсюда до побережья почти тысяча миль, сколько–то еще до островов, получается необычайный по длине полигон – больше тысячи миль. О таких ракетах я еще не слыхал, и это, наверно, атомные ракеты. Ужасную вещь узнали мы! Вот зачем тут, в скрытом от всего мира месте, идет такое дорогое строительство…
– Тсс!.. Кто–то идет, – прошептал зулус, заслышав приближающиеся шаги.
Оба бывших студента поспешно растянулись на помосте. Темная фигура медленно прошла в двадцати шагах от края помоста. Это был один из часовых, которые днем и ночью стерегли окрестности строительства. Ауробиндо и Инценга долго молчали. Индус заговорил первым.
– Помнишь годы войны? – зашептал Ауробиндо. – У всех нас было ожидание больших и хороших перемен…
Инценга усмехнулся и согласно кивнул.
– Сначала Атлантическая хартия, – продолжал индус, – прекрасные устремления Рузвельта… Затем показавшаяся чудом великая боевая мощь Советского Союза, растоптавшая чудовищную силу расистской коалиции. Все шло к тому, что Советский Союз с Америкой поведут мир к свободе, пресекут произвол и угнетение в колониях, больше того – уничтожат самые колонии… И что же? Вот мы тут свидетелями жестокой насмешки судьбы… Америка стала оплотом подавления колоний и маленьких стран, до конца порвав с мудрой политикой Рузвельта. Советский Союз, оставшийся нашей единственной надеждой, слишком далеко от нас, жителей южных стран. А здесь затеяно серьезное дело. Создают новое оружие против демократии и свободы народов, как в прежней Германии. И мы принимаем в этом участие! – Ауробиндо тоскливо вздохнул.
Инценга слушал печальную речь индуса, и странным образом в нем росла озорная бодрость, словно раскрытие этой вредоносной для человечества затеи придавало особую значимость его дальнейшему существованию. Теперь и близящееся освобождение имело совсем другой, больший смысл.
– О, мы еще многое можем узнать там, на островах! – шепнул он индусу, оставляя без ответа его думы, слишком созвучные его собственным.
Ауробиндо понял все, что стояло за этой короткой фразой. Глаза истинной мудрости человечества должны проникнуть в тайные дела, творимые в этих стенах. Но привычная настороженность индуса и тут не изменила ему.
– Нам нужно быть очень осторожными, – едва слышно сказал он зулусу. – Ведь если нас заподозрят хотя бы в небольшом интересе к тому, что мы делаем, все погибло.
– Конечно, конечно, – подхватил Инценга, – и так кто–то сделал большую ошибку, направив сюда нас, образованных людей. Должно быть, уж слишком велико презрение к нам. Мы для их чиновников всегда только глупые, невежественные цветные.
– И кто–то повторяет эту ошибку, направляя нас туда, на мишень. Впрочем, мы, должно быть, заслужили это старанием и тупостью, которые так усердно соблюдали. Но повторную ошибку легче заметить, – заключил индус.
– Ничего, осталось уже мало времени, – беспечно ответил Инценга.
* * *
За красными песчаными дюнами засветилась синева моря. Ауробиндо встрепенулся. После долгого пребывания в пустыне особенно отраден был запах морского простора, влажный и свежий, обещавший что–то новое и хорошее. И в самом деле, возвращение к морю было для Ауробиндо обещанием скорого освобождения. Так не похоже было оно на его отъезд из Кейптауна в ветреную погоду, в сыром и душном носовом трюме! Тогда море ничего не сулило, кроме тяжких испытаний в далекой стране, кроме позорного и униженного существования.
- Предыдущая
- 54/71
- Следующая
