Аркан - Русуберг Татьяна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/124
• Следующая

Рыц дернулся так, что чуть не свернул на пол свою кружку. Под щетиной его сюзерена заходили желваки. К счастью, никто не обращал на парочку внимания. В сторону менестреля полетела обглоданная кость. Мостолыжка шлепнула барда по берету и сбила головной убор на заплеванный пол. Вокруг заржали. Флейта пискнула в последний раз и замолкла. Менестрель оскорбленно поджал губы, но еще пара костей и рыбий скелет убедили его сменить гнев на милость. Подкрутив что-то на грифе лютни, он забренчал задорную песенку о похождениях монаха-выпивохи, прибившегося к разбойникам Хвороста. Мальчишка-флейтист с лету подхватил похабный припев. Этот номер программы нашел гораздо более теплый отклик в сердцах слушателей, начавших громогласно подпевать и пристукивать кружками в такт.

Щелкнув пальцами, Мастер выключил звук:

— Ты слышал?! Эти проклятые имена! Прямым, бороду мне в рот, текстом!

Его собеседник осторожно покосился по сторонам:

— Это не имеет значения. Для непосвященных они — пустой звук. Айна, к тому же, значит на тан «речная флейта». Можно подумать, это всего лишь часть песни.

— Песни, которую кто-то сочинил! — раздраженно фыркнул маг. — И которая рассказывает всю историю лебединого рода. Славная получилась сага, вот только в ней не хватает одного. Точнее, двух! — Кулак Мастера грохнул по столу, заставив посуду подпрыгнуть, плеснув янтарной жидкостью. — Маленьких могильных холмиков.

— Вы думаете, этот «кто-то»?.. — Рыц не закончил вопрос.

— Не сомневаюсь, что у всех этих проклятых шлягеров один автор. Автор, расчетливо преследующий свою цель — сообщить брату, что сестра жива. Заставить искать себя, — маг поморщился, отхлебнул из кружки, запивая горечь правды.

— Которому брату?

Опьянение слетело с мага, как отброшенная за ненадобностью маска. Мастер выпрямился, его длинная тень метнулась через стол. В черных глазах заплясало пламя масляного светильника.

— У этой увлеченной словоблудием мерзавки только один брат! И ему осталось недолго жить!

Над столиком повисло тяжелое молчание. В душном зале будто стало темнее. Несколько компашек перепивших посетителей внезапно засобирались по домам. Рыц беспокойно шевельнулся, заставив стул снова скорбно пожаловаться на судьбу.

— Это всего лишь песни, херре. Придворные фавориты строгают такие пачками — им за это платят. Возможно, тут просто случайное совпадение…

— За «потерянных братьев» им не платят, разве что — вот как этому, — возразил волшебник, кивнув в сторону барда, украдкой выбиравшего кости из видавшего виды берета. — На пути из Гор-над-Чета я перетряс убогие мозги дюжины менестрелей всех пошибов и мастей. Утомительное занятие, доложу я тебе, милейший Рыц. Ни имя, ни местонахождение сочинителя паскудного репертуара было им не известно. Все как один убеждены, что песенки эти — народные! — Маг фыркнул. — Фольклор, бороду мне в рот! Работа, признаться, тонкая, но Певчей[3] такое вполне под силу.

Черный плащ вздрогнул, в его недрах металл глухо лязгнул о металл:

— Певчая? Я не слышал о них со времен Последних Волшебных Войн.

— Возможно, скоро услышишь, и не один раз, если мы не найдем это волчье отродье! С каким наслаждением я бы перерезал ей не в меру голосистое горло. У этих ее… баллад могут быть опасные последствия: девчонкино творчество начинает формировать будущее.

Рыц поерзал на стуле:

— Мы преследуем призраки, круги на воде.

— Мы преследуем того, кто бросил камень! — Мастер резко наклонился вперед. Пламя масляного светильника качнулось, бросая вокруг корчащиеся уродливые тени. — Не говори мне, что ты ничего не выяснил в Чарах! Все четыре Волшебные Академии ОЗ перерыты мной от подвала до чердака, включая архивы, и все без толку. Если близнецы и попали в лапы светлых, то обучаются они не здесь. Развлекательная прогулка по тылам врага обогатила меня только мозолями на заду и коллекцией блох. Теперь Чары — это единственная зацепка. Проклятье! Если бы тогда этот жирный идиот ярл сделал как ему велено и тихо-мирно придушил маленьких засранцев… Надеюсь, скотина горел живьем и медленно. Сколько раз мне хотелось предать той же участи весь его поганый род до седьмого колена…

— Уже сделано.

— Что значит «сделано»? — нахмурился волшебник.

— Это значит, что род Чары больше не существует. Жена и дети ярла погибли вместе с ним. Остальные родственники жили в Суи-Суи, где его брат владел небольшим бортом…

— Суи-Суи? Это не то графство, где пару лет назад свирепствовала Желтая Хворь?

— Оно самое. Только, боюсь, Ваша Темность ошиблись. Это было не пару лет назад, а восемь.

— Не говори мне, что вся эта вероломная порода покрылась коростой и в корчах испустила дух! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Именно покрылась и испустила. Не в одночасье, конечно, это заняло месяц-другой. Но мора не пережил никто.

Мастер задумался, переваривая известие. У столика материализовался запыхавшийся мальчонка с подносом и беззвучно зашлепал губами: заклинание Ара действовало исправно. Маг сунул ему пустую кружку и сделал знак повторить.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, — пробормотал Мастер, почесывая неухоженную бороду. — Слишком плохо, чтобы быть совпадением. Тебе удалось выяснить, кто разорил борг?

— Хлад. Это такой местный князек, — пояснил Рыц, прочитав вопрос в глазах Мастера. — Мужички в округе поговаривают, что между нашими благородными господами, Чарой и Хладом, была земельная тяжба. А тут Чара подлил масла в огонь: подначил Хладова младшенького на какой-то пирушке, да в поединке и укокошил юношу топором. Чтобы сделать длинную историю короткой, скажу, что королевские власти давно ели у нашего Чары с руки, так что Хлад решил действовать по-своему, по-ярлски.

— Эти твои мужички… припомнили что-нибудь о близнецах?

Рыц пригубил свою кружку, но, похоже, посудина от этого совсем не полегчала:

— Увы. Чара никогда не слыл святым, а в последний год и вовсе рассвирепел. Темница борга была забита пленниками, да и дыба во дворе не пустовала. Должники, непокорные… К тому же наш ярл любил брать в заложники баб и детей, а близнецы они или нет — на это никто не смотрел.

— Что сделали с бабами и мелюзгой хладовцы? — быстро спросил Мастер.

— По слухам, в войске нападавших были мятежные крестьяне из окрестных деревень — видно, Чара их совсем допек, раз уж простолюдины решились на такое. Это, кстати, объясняет, почему крепость пала так быстро — возможно, кто-то помог ребятам изнутри. Своих они разобрали по домам. А что до чужих… — Рыц выразительно пожал плечами. — Борг сгорел. Свидетели Хладу были не нужны. Как и малолетние сироты.

Беззвучно вынырнув из толчеи у соседнего столика, вспотевший мальчишка водрузил новую кружку на стол и испарился. Мастер жадно припал к элю. Задумчиво облизнув пену с губ, спросил:

— Ты упомянул, что Чары все еще лежат в руинах?

Рыц кивнул. Мастер нахмурился и почесал заросшую щетиной щеку:

— Странно, почему Хлад не восстановил борг? Ну спалил он крепость в порыве праведной мести… Но ведь это ключевая высота на фьорде, прекрасная защита от Морских Королей или на случай междоусобицы. Такими стратегическими узлами не бросаются.

— Наверное, потому, что он тоже мертв.

Эль пошел Мастеру не в то горло. Волшебник закашлялся и покраснел. Рыц потянулся было, чтобы похлопать его по спине стальной дланью, но Ар сделал судорожное усилие и выдавил:

— Хлад мертв?

Рыц опустился обратно на стул:

— Мертвее не бывает. Несчастный случай на охоте.

— Ах, вот как.

Маг поспешил смочить охрипшее горло элем.

— А что его наследник? Или семейство Хлада тоже постигла внезапная хворь?

— Нет-нет, — поспешил заверить сюзерена Рыц. — Младший Хлад здравствует. Гнездо ему имя.

— И что же Гнездо… не заинтересован в укреплении Чар?

Рыц махнул затянутой в перчатку рукой:

— Всему виной людское суеверие, херре. Со дня резни Чары считаются местом нехорошим, проклятым. Мужики там скот не пасут, не косят и от руин предпочитают держаться подальше. Говорят, Гнездо пытался там однажды отстроиться, но стена рухнула и придавила нескольких работников. Это сочли дурным знаком, и с тех пор в руинах гуляет только ветер. Зато уж этого — ветра, то есть — там более чем достаточно.

• Предыдущая
• 6/124
• Следующая