Экстремальные услуги - Мзареулов Константин - Страница 17
- Предыдущая
- 17/86
- Следующая
– Можете прислать девушку месяца. Все остальное у меня есть.
Они смеются. Вдруг слышу взволнованный шепот Омара:
– Агасфер Витольдович, здесь нечеловек…
Уходят секунды, прежде чем до меня доходит, что он имеет в виду. Шок силен, однако я уверен: Омар не стал бы шутить, у него вообще плохо с чувством юмора.
Перехожу на официальный жаргон:
– Дыролаз Сипягин, доложите обстановку и дайте изображение.
Голограмма показывает тускло освещенную боевую рубку. Омар наводит камеры на фигуру, одетую в скафандр неизвестной мне конструкции. Я вижу человекообразное тело. Сквозь прозрачный щиток шлема можно разглядеть голову жутковатой формы – какой-то гибрид саблезубого тигра с ящером.
– Шеф, других таких трупов нет, – бормочет Омар. – Рядом с ним – командир и старший офицер, оба в скафандрах. По-моему, все убиты радиацией. Борт-журнал у меня – и рукописный, и лазерные кристаллы.
Много ли пользы от кристаллов, если на крейсере бушевал смертельный ливень нейтронов… В полной прострации задаю самый идиотский вопрос сегодняшнего дня.
– Чужак мертв?
– Вроде бы… – Изображение дергается, и я понимаю, что Сипягин пошевелил камеру, пожав плечами. – Скафандр порван, а температура здесь…
Ну, естественно. Мог бы и не спрашивать. Хотя нельзя исключить, что неизвестный науке и разведке гуманоид погиб не вместе с экипажем, но проник на «Нереиду» много позже. Например, за час до появления отставного боцмана Сипягина.
На базе, скорее всего, слышат нашу беседу, но не вмешиваются. Наверное, ждут инструкций с Земли. Или вообще не пришли в себя. Или не слышали… Ответственность незаметно наваливается на меня, поэтому приходится отдать приказ:
– Возвращайся. Иду на стыковку. – И, запустив ионные движки, переключаюсь на штаб: – Адмирал, у нас легкие осложнения. Как только я вытащу «Нереиду», обеспечьте охрану силами военной контрразведки. Никому не входить на борт до прибытия комиссии с Земли. Передайте в Генштаб сигнал «четыре семерки».
Уж теперь-то они просто обязаны смекнуть, что происходит. Неизвестная внеземная раса – это больше чем научное открытие. Это – политическое событие чрезвычайной важности.
Отгоняя прочь посторонние мысли, направляю «Паровоз» к «Нереиде», подхожу на минимальную дистанцию и присоединяюсь магнитным захватом к корме крейсера. Бросив последний взгляд на приборы, убеждаюсь, что оранжевое смещение остается в разумных пределах и медленно колеблется в районе 46 – 48 минут
Прибежав в тамбур, натягиваю скафандр. В это время гудят моторы и лязгают створки люка, потом сквозь переборку проникает слабый шум бурлящей жидкости. Вернувшийся Омар купается в камере биологической обработки. Потоки кипятка смывают с его скафандра следы пребывания на старом корабле – вдруг там завелась какая-нибудь зараза. Наконец Омар выходит, и я говорю:
– Давай к штурвалу. Я пошел резать.
Для постороннего слуха – галиматья, но боцман прекрасно меня понимает, а большего не требуется.
Выбравшись из шлюза, пристегиваю фал к карабину скафандра, перебираюсь на корпус «Нереиды» и бегу в противоположный конец крейсера – туда, где переплелись антенны и прочие торчащие наружу элементы конструкции двух кораблей. Между прочим, здесь опасно: неподалеку нависает вздутие стенки ЧД-канала. Сделаешь неверное движение – и окажешься в зоне, где гравитация меняется с неприятной резкостью, так что размажет, не спросив имени-отчества.
Стараясь держаться на разумном удалении, кладу на плечо громоздкий контейнер лазерной мортирки и навожу прицел на стойку антенны. Нажатие гашетки выбрасывает очередь сокрушительных импульсов, лучи слепят даже сквозь мгновенно потемневшие светофильтры, так что некоторое время я вообще ничего не вижу. Потом зрение возвращается, и становится понятно, что мои выстрелы разрезали место сцепления.
Теперь нужно разъединить самый гнусный контакт – решетчатый пандус «Звезды Австралии» воткнулся в пробоину, разодравшую борт «Нереиды». Конечно, может оказаться, что достаточно как следует дернуть, и крейсер освободится, но лучше не рисковать.
Целюсь в решетку и вдруг замечаю, как зализанный выступ стенки, который только что был зеленым, начинает желтеть прямо на глазах. Одновременно корабль колонистов плавно отодвигается куда-то вбок, а потом возвращается обратно. Поскольку баржа плотно засела в складке, двигаться она не способна, а это означает, что «Нереиде» вздумалось покачаться. Такое всегда не к добру.
– Агасфер Витольдович, смещение скользит! – хлещет из наушников вопль Омара. – И крейсер вибрирует. Возвращайся, пока не поздно.
Рявкаю в ответ:
– Сколько? Смещение сколько?
– Двадцать три… Нет, чуть поднялось – двадцать четыре и семь.
– Отставить панику.
Стреляю длинными очередями. Видимость снова ухудшается, перед глазами мельтешат яркие кольца и темные пятна. Вдобавок подо мной бесится палуба, а дьявольская гравитация искривляет лучи лазера. Немалая часть импульсов уходит мимо, но попадания все-таки есть. После трех минут такой пальбы сделана почти половина работы – перерезаны четыре стержня из семи.
Омар продолжает бубнить, считывая показания сигнализатора. Величина оранжевого смещения колеблется, сохраняя тенденцию к падению: 23,2… 22,7… 20,4… 20,8… 19,1… Это уже не пресловутая квазистабильность. Это самая настоящая нестабильность в наиболее отвратительном проявлении. У нас в запасе не больше сорока минут, после чего может разразиться классический шторм, от которого нет спасения в гиперспейсе.
Делаю два осторожных шага в сторону, очень тщательно прицеливаюсь и жду, когда корпус крейсера застынет на мгновение, прежде чем начнет движение в обратную сторону. Есть остановка! Выстрел. Браво, Агасфер, ты настоящий снайпер – перебиты сразу две титановые трубки.
Хотя время поджимает, я долго-долго – целую минуту! – выжидаю, прежде чем выпустить длинную очередь, которая попадает точно в цель. Все! Корабли расцепились.
Ни черта не вижу, глаза горят, но остальное может сделать Омар. Боцман включает лебедку, и фал втягивает в шлюзовую камеру. Едва захлопываются створки внешнего люка, корабль начинает нервно дрожать – это мой помощник, запустив двигатели, пятится задним ходом к ЧД-воронке.
Мои зрительные нервы прекратили забастовку протеста, когда «Паровоз» выполз из черной дыры и выволок за собой беспомощную «Нереиду». Мы отработали пару тысяч километров, после чего к покалеченному крейсеру бросились буксиры здешней базы.
– Зря ты рисковал, – плаксиво ворчит Сипягин. – Надо было рвать когти. Вернулись бы в другой раз, когда проклятая дыра успокоится.
– Другого раза может не быть, – назидательно изрекаю я. – Сам должен понимать, как важна твоя находка. Новая раса чужаков – это… Это больше, чем Нобелевская премия!
– В гробу я видел всех чужих и все премии, – бурчит Омар, но видно, что мысль о славе первооткрывателя пришлась ему по душе, – Шеф, я беру курс на Трою?
– Я тебе возьму! – строго говорю я. – Контракт еще не выполнен. Так что тормози.
Эфир наполнили голоса. Вокруг слишком много кораблей, и каждый спешит передать приказ или рапорт. Из-за этого очень шумно, трудно сосредоточиться.
Адмирал Нкруба пытается железной рукой навести порядок, и кое-что даже получается. Два малых корабля берут «Нереиду» на буксир и ведут малым ходом к причалам орбитальной крепости. Штаб без конца повторяет предупреждение: ни в коем случае не приближаться к освобожденному из ЧД крейсеру, поскольку на борту имеется источник биологической угрозы.
Все голоса перекрывает возмущенный женский крик:
– Почему прессу не подпускают к спасенному кораблю?!
Ну да, только этих стервятников там не хватало!
Кто-то из штабных снова объясняет про опасность инфекции. В ответ корреспонденты ведущих информационных агентств хором вопят: дескать, на то есть скафандры высокой защиты. В конце концов штаб сдает позицию и разрешает кораблю с журналистами приблизиться на полтора километра, чтобы отснять видеоряд для ближайших выпусков новостей.
- Предыдущая
- 17/86
- Следующая
