Хорек в мышеловке - Мзареулов Константин - Страница 43

• Предыдущая
• 43/60
• Следующая

Поморщившись, словно зубы заныли, Максим переключил визор на другой канал и продолжал набирать текстовые вставки, имплантируя фоно-, менто– и видеограммы, фрагменты служебной документации, заключения экспертных подразделений. Отчет получался на славу, только вот сам составитель чувствовал себя, как выжатый лимон. Вообще-то он плохо представлял себе смысл этой идиомы, которую вычитал в каком-то старинном романе, однако фраза запомнилась.

Наконец он покончил с рутиной и, плотоядно отдуваясь, отправил тексты, кому положено, то есть в Мировой Совет, президиумы обоих КОМКОНов и президенту сектора. Всем прочим, а именно руководителям братских ведомств, Максим еще накануне разослал неотредактированный вариант, в котором откровенно изложил собственное видение ситуации.

Теперь можно было со спокойной совестью вернуться к главной задаче. Для начала же следовало привести в порядок мысли. События последнего полумесяца выглядели сумбурными, но в действительности подчинялись строгой логической зависимости и были плотно упакованы, как частицы в центре нейтронной звезды.

5.05. Паника в поселке Малая Пеша.

6.05. М.Сидоров, бывший в то время президентом сектора Урал-Север, получил часть материалов о метагомах.

8.05. Т.Глумов посетил Харьковский филиал Института Чудаков с заданием выяснить подробности визита Колдуна.

11.05. М.Сидоров передал руководство сектором Г.Комову. В тот же день Лаборант сообщил, что Т.Глумов успешно прошел тестирование в ИЧ.

12.05. Приняв решение идти ва-банк, М.Каммерер, не дожидаясь санкции номинального руководства, отослал рапорт членам Тайной Коллегии.

13.05. М.Каммерер намекнул Д.Логовенко, что спецслужбам известно о существовании метагомов.

14.05. М.Каммерер и Т.Глумов проинформировали Л.Горбовского и Г.Комова о возможных связях метагомов с резидентурой Странников. В тот же день Д.Логовенко изложил Л.Горбовскому и Г.Комову свою версию появления метагомов.

15.05. Г.Комов разрешил М.Каммереру по собственному усмотрению осуществлять мероприятия против метагомов.

16.05. М.Каммерер приказал Т.Глумову стать метагомом, чтобы информировать КОМКОН-2 о действиях и замыслах популяции «суперхомо». Т.Глумов с возмущением отверг эту идею.

18.05. Т.Глумов проинформировал М.Каммерера о визите Д.Логовенко и своем повторном отказе пройти инициацию.

И вот последние события… Максим скептически покосился на надрывавшийся безмолвным воплем световой сигнал киберблока и нажал позицию «Отказ от связи». Затем ткнул пальцем в другой сенсор и, откинувшись на ложемент кресла, сказал:

– Зайди.

Спустя полминуты мембрана пропустила в кабинет Клавдия. Начальник отдела без слов протянул своей правой руке распечатку. Текст был коротенький, но Худоев читал мучительно долго, словно сдуру взявшийся за «Что делать?» первоклашка. Впрочем, Мак понимал, что такая информация посылает в нокаут получше спецампулы с препаратом «вечный сон».

Мак!

Глумов Тойво Александрович сегодня находился в закрытом секторе с 11.40 до 13.55 и был затем препровожден в палату психофизиологического тестирования. Практически это означает, что инициация проведена благополучно.

20.05.99 Лаборант

– Итак, Тойво – больше не человек, – мрачно изрек Клавдий. – Даже не знаю, радоваться за него, или наоборот.

– Допустим, какое-то время он будет оставаться человеком, – заметил Максим. – А радоваться или нет – уже не наша проблема… Докладывай.

Клавдий подключил свой проектор к киберблоку шефа, и на ставших плоскими экранах появился текст беседы Логовенко с Комовым и Горбовским. Черные строчки стенограммы то и дело прерывались набранными красным цветом абзацами худоевских комментариев. Клавдий собрался приступить к отчету, однако почтение к субординации взяло верх, и он заметил:

– Шеф, кто-то вызывает.

– Не слепой, – Максим лениво бросил взгляд на определитель номеров. – Президенту сектора не терпится со мной побеседовать. Подождет.

Пожав плечами, старший инспектор Худоев начал:

– В первую очередь меня поразила чрезмерная агрессивность Комова. Горбовский был явно благожелателен к собеседнику, старик буквально источал любопытство, выпытывал подробности. А вот Комов без конца требовал, чтобы людены покинули окрестности Планеты.

– Допустим, он убедился, что имеет дело не со Странниками, а сверхлюди ему не интересны, – сказал Максим. Продолжай. Какие еще несуразицы бросаются в глаза?

Клавдий понимающе закивал и сообщил, что ему совершенно непонятно, почему Логовенко затер часть записи.

– Он сам пришел для серьезного разговора. Если не хотел, чтобы мы о чем-то узнали – мог уклониться и не рассказывать. Может быть, разрушение записывающего кристалла и провалы в памяти собеседников были побочным эффектом его активности?

– Не может быть такого. После лакун они продолжали разговор в нормальном ритме, то есть в процессе общения никаких провалов у них в памяти не было. Это означает, что воздействие на кристалл и память людей произведены уже после завершения беседы.

– Логично, – признал Клавдий.

– Сам знаю, что логично, – буркнул Максим. – Ты, часом, не пытался анализировать, какие именно фрагменты беседы затерты?

– Да, я сделал это. Получаются любопытные вещи…– Клавдий прищурился: – Шеф, вы шли тем же путем?

– В общем, да. Но мне интересно, насколько совпадают наши выводы. О чем-то подумал я, о чем-то – ты, еще о чем-то – Тахорг с Тарантулом. Так, методом нескоординированного мозгового штурма, проще вычленить истину. Поэтому – вперед и с песнями.

Собственно говоря, монолога Клавдия не получилось. Оба поочередно делились соображениями, так что из мозаичных блоков складывалась более или менее логичная картина.

В самом начале беседы Логовенко продемонстрировал телекинез – усилием биополя передвинул стакан со стола на подоконник. Затем, судя по контексту, он (не стакан, разумеется, и даже не подоконник, а Логовенко) заговорил о секретах экстрасенсорных способностей. Запись этого рассказа отсутствует – в фонограмме появилась лакуна длительностью около 12 с половиной минут.

Следующая пауза (то бишь разрушение молекулярной структуры кристалла) появляется, когда Логовенко объяснял причину массовой гибели китообразных – едва ли не самого интригующего из биосферных катаклизмов, привлекавшего самое пристальное внимание «второй Комиссии» вообще и отделов ЧП в частности.

Буквально через полторы минуты Комов поинтересовался, владеют ли метагомы телепатией. Лакуна прервала вопрос Комова и продолжалась почти 10 минут, полностью поглотив ответ Логовенко.

Затем Логовенко многословно излагал философские воззрения своего вида, говорил о психологии метагомов. Завязался диспут. Комов сорвался и потребовал, чтобы метагомы прервали контакты с человечеством, поскольку представляют угрозу для последнего. Эти участки фонограммы прекрасно сохранились.

Но вот Горбовский задал вопрос о приоритетах и задачах метагомов. «Никаких секретов», – сказал Логовенко и, видимо, начал отвечать. Однако, на кристалле эта часть беседы отсутствует. Кто-то старательно стер запись всех слов, произнесенных на протяжении получаса.

– Вывод кажется ясным, – подытожил Клавдий. – Из фонограммы тщательно вымараны все места, где говорится о конкретных свойствах метагомов. Нам оставили только общие слова.

– Согласен, – сказал Максим. – И поневоле мы вынуждены задуматься над очередным проклятым вопросом. Итак – cui prodest?

– Сам третий день день ломаю голову, кому это могло быть выгодно, – сквозь зубы признался Клавдий. – Шеф, у меня даже возникло опасение, что пресловутые лакуны созданы вовсе не Логовенкой, а кем-то другим. Поскольку Комов и Горбовский отпадают – следовательно, кто-то посторонний и очень могущественный не только следил за беседой, но вдобавок воздействовал на участников встречи и записывающую аппаратуру.

– Кто же?

– Простейший ответ – опергруппа управления "Т".

– Отпадает, – с сожалением сказал Максим. – Они не имеют такой техники. Этого не смогла бы сделать даже служба "Ф".

• Предыдущая
• 43/60
• Следующая