Т. 12 Фрайди - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 25

• Предыдущая
• 25/169
• Следующая

— Ой, неважно — я ем все, что стоит на месте, и даже то, что медленно движется. Хочешь, я помогу тебе?

— Конечно, если хочешь. От Яна на кухне никакого толку, несмотря на его клятву.

— Я очень хорошо готовлю! — возмутился Ян.

— Не кипятись, дорогой. Мардж, дело в том, что в свое время Ян дал мне письменное обещание, что в любое время приготовит любое блюдо, какое я попрошу. Но у меня есть большое подозрение, что я скорее умру от голода, чем он что-нибудь сварганит.

— Мардж, не слушай ее!

Я до сих пор не знаю, умеет ли Ян готовить, но Жанет готовила отлично. (Как я узнала позднее, неплохо готовил и Джордж.) С моей весьма символической помощью Жанет приготовила потрясающий омлет — пышный и румяный, приправленный чеддером. Он был водружен на блюдо, вокруг него были положены тоненькие нежные блинчики, свернутые в трубочки. Внутри они были смазаны джемом и посыпаны сахаром или начинены беконом. Мы приготовили натуральный апельсиновый сок — апельсины были выжаты вручную, а не в соковыжималке. Жанет сварила кофе из свежих, только что поджаренных зерен.

(Новозеландская пища прекрасна, спору нет, но кухня в Новой Зеландии — это вообще не кухня.)

Джордж появился на кухне в сопровождении кошки-мамы. Подняв хвост трубой, она бежала впереди Джорджа. А вот котят Жанет в кухню не пустила — она боялась, что в суматохе кто-нибудь наступит на них. Жанет объявила, что за едой всякие разговоры о новостях запрещаются и что терминал она включать не собирается. Меня это очень устраивало, поскольку все, что происходило, сводило меня с ума даже во сне. Как объяснила Жанет, в нашей крепости нас могла потревожить только водородная бомба, а поскольку, как она сказала, взрыв водородной бомбы мы вряд ли услышим, можно было расслабиться и завтракать в свое удовольствие.

Я завтракала с большим аппетитом, так же как и мама-кошка, которая обходила нас всех против часовой стрелки, давая каждому понять, что сейчас его очередь дать ей кусочек бекона, — так что в конце концов она и съела большую его часть.

После того как я вымыла посуду (посуду в этом доме мыли, а не выбрасывали, в этом плане Жанет была консервативна) и Жанет подала еще один кофейник, она снова включила терминал, и мы снова стали смотреть и обсуждать новости — прямо на кухне, а не в гостиной. Я так поняла, что настоящей гостиной в этом доме была кухня. Кухня Жанет была обставлена в деревенском стиле, но, конечно, ни одной деревенской хозяйке такая и не снилась. Камин, большой круглый стол для семейных трапез, вокруг стояли так называемые капитанские стулья, большие удобные кресла-качалки, много свободного пространства — и никаких проблем с передвижением, поскольку плита и кухонные столы со всеми принадлежностями находились у противоположной стены. Котята наконец были допущены в кухню и тут же перестали мяукать. Я подхватила на руки одного из них — белого пушистого толстяка с черными пятнышками. Мурлыкал он, как взрослый большущий кот. Все котята были разные — живые свидетельства любовных похождений мамы-кошки.

Большей частью новости были те же самые, но в Империи появилось кое-что новенькое. Начали хватать демократов. Их судили военно-полевые суды (их называли трибуналами совести) и расстреливали на месте из лазерных винтовок. Некоторых вешали. Я напряженно смотрела на экран. Приговаривали к смерти начиная с четырнадцатилетнего возраста — мы видели одну семью, где родители, сами приговоренные к смерти, пытались доказать, что их сыну только двенадцать.

Председатель суда — капрал имперской полиции — прекратил препирательство взмахом руки и сам застрелил ребенка, а потом приказал своим подчиненным покончить с родителями и старшей сестрой мальчика.

Ян убрал с экрана изображение и выключил звук, оставив только бегущую строку.

— Хватит, насмотрелся, — буркнул он. — Похоже, что теперь, когда старый президент убит, там ликвидируют всех подряд по списку.

Он кусал губы и выглядел очень удрученным.

— Ну что, Мардж, ты все еще настаиваешь на том, чтобы немедленно отправиться домой?

— Я — не демократка, Ян. Я вообще вне политики.

— А ты думаешь, этот парнишка имел какое-то отношение к политике? Да эти «казачки» пристрелят любого просто так, чтобы попрактиковаться в меткости. Да и вообще все равно — граница-то закрыта.

Я не стала говорить ему, что для меня никогда не было проблемой перебраться через любую границу.

— Я так поняла, что она закрыта для тех, кто хочет перебраться на север. Разве гражданам Империи не разрешают вернуться домой?

Он вздохнул:

— Мардж, ты ведь умнее, чем котенок, что у тебя на руках. Неужели ты не понимаешь, что хорошеньких девочек могут побить, если они станут водиться с плохими мальчиками? Если бы ты была дома, твой отец не отпустил бы тебя. Но ты — у нас дома, и мы с Джорджем обязаны позаботиться о твоей безопасности. А, Джордж?

— Ну, конечно, о господи! О чем тут говорить!

— А я, кроме того, беру на себя защиту тебя от Джорджа. Джен, можешь ты подтвердить, что Мардж может оставаться здесь сколько угодно? А то, похоже, она самостоятельная дама, которая привыкла сама платить по счету.

— Да нет…

Жанет погладила мою руку и сказала:

— Мардж, Бетти велела мне заботиться о тебе как следует. Если тебе кажется, что ты нас обременяешь, можешь сделать пожертвование в Красный Крест Британской Канады. Или в приют для бездомных кошек. Понимаешь, дело в том, что мы втроем зарабатываем кучу денег и нам их просто некуда девать. Детей у нас нет. Для нас твое присутствие — все равно что завести лишнего котенка. Ну так что — остаешься? Или мне придется спрятать твою одежду и выпороть тебя?

— Нет, как-то не горю желанием.

— Жалко, а то я уже собиралась. Итак, благородные господа, решено — она остается. Мардж, мы взяли тебя в плен. Похитили, так сказать. Джордж теперь наверняка заставит тебя подолгу позировать — в этом смысле он сущий тиран. И получит тебя практически бесплатно, вместо того чтобы платить бешеные деньги за натурщиц. Сэкономит, так сказать.

— Нет, — возразил Джордж. — Я не просто сэкономлю. Я заработаю. Представлю тебе счет, дорогая Жанет. Она стоит больше обычной натурщицы — гораздо больше. Полторы цены?

— Как минимум. Я бы сказала — две. Но будь благороднее — ведь тебе все равно не придется платить. А может, ты хочешь с ней поработать в лаборатории?

— Ценная мысль! Я и сам об этом подумывал! Спасибо, дорогая, что выразила ее за меня.

Джордж обратился ко мне:

— Марджори, милочка, не одолжишь ли мне одно яичко?

Вопрос был, прямо скажем, неожиданный. Я притворилась, будто не поняла, о чем речь.

— Но… у меня нет никаких яичек!

— А вот и есть! У тебя их несколько дюжин — гораздо больше, чем нужно тебе самой. Я имею в виду яйцеклетку. Лаборатории платят за яйцеклетки гораздо больше, чем за сперму — простая арифметика. Ты шокирована, детка?

— Нет. Удивлена. Я думала, ты — художник.

Тут вмешалась Жанет:

— Мардж, милая, я же тебе говорила, что Джордж — разноплановый художник. Так оно и есть. С одной стороны, он действительно неплохо управляется с холстом и кистью. Но с другой — он профессор тератологии в Манитобском университете, а также главный инженер университетской лаборатории генной инженерии, а это, поверь мне, высокое искусство.

— Это правда, — подтвердил Ян. — Джордж — художник во всем, к чему он ни прикоснется. Но все-таки, братцы, не стоило вам обоим обрушивать столько информации на бедную Мардж: она как-никак наша гостья. Есть люди, которых бросает в дрожь от одной мысли о генных манипуляциях — в особенности если речь идет об их собственных генах.

— Мардж, я напугала тебя? Прости, пожалуйста.

— Нет, Джен, не переживай. Я как раз не из тех, кто содрогается при упоминании о живых артефактах, искусственных людях и тому подобном. Кстати, многие из моих лучших друзей — искусственники.

— Вот как? — усмехнулся Джордж. — Позволь усомниться.

— Почему ты не веришь? — спросила я как можно более мягко.

• Предыдущая
• 25/169
• Следующая