Т. 09 Свободное владение Фарнхэма - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 66

• Предыдущая
• 66/174
• Следующая

— Нет, конечно, нет. Я сомневаюсь, что она добивалась именно этого. Но все равно она явилась инициатором. Почти с самого дня нашего прибытия сюда она не переставая ныла Понсу, как она хочет, чтобы ее Дьюки был с ней, как она одинока без него: «Понс, я так одинока! Понси, ты совсем не любишь свою Грейси! Понси, я не отстану от тебя до тех пор, пока ты не скажешь «да». Понси, почему ты не хочешь?» — и все таким, знаешь, детским, плачущим голоском. Ты, Хью, наверное, не был свидетелем этих сцен…

— Ни разу не присутствовал.

— Мне хотелось свернуть ей шею. Понс почти не обращал на нее внимания, если только она не начинала щипать его. Тогда он разражался хохотом, валил ее на ковер, и они возились на полу. Потом он обычно приказывал ей замолчать, и некоторое время она сидела тихо. В общем, он обращался с нею как с одним из своих котов. Честно говоря, я не думаю, что он хоть раз… Я хочу сказать, из того, что я видел, трудно заключить, что он хоть в малейшей степени интересовался ею как…

— Я тоже не интересуюсь. А кто-нибудь предупреждал ее, что повлечет за собой воссоединение с сыном?

— Не думаю. Понсу и в голову никогда бы не пришло, что такие элементарные вещи нужно объяснять… а я уж, само собой, никогда бы не стал обсуждать с ней подобные проблемы. Да она и не любит меня, ведь я слишком часто отнимаю у нее ее милого Понси. — Джо сморщил нос. — Так что я сомневаюсь в том, что ей было это известно. Конечно, она и сама могла бы догадаться… любой другой на ее месте догадался бы; но извини — ведь Грейс все-таки твоя жена, — мне кажется, что она глуповата.

— Да еще упивается Счастьем — по крайней мере, я ни разу не видел ее трезвой. Конечно, она недалекого ума. Да и не жена она мне. Моя жена — Барбара.

— Вообще-то ни Грейс, ни Барбара, с формальной точки зрения, не могут считаться твоими женами: слугам этого не положено.

— А я не с формальной. Я говорю о том, что есть на самом деле. Но хотя Грейс мне больше не жена, я все же в какой-то степени рад, что она, возможно, не знала, чего будет стоить Дьюку воссоединение с ней.

Джо задумался.

— Хью, она, конечно, не знала… но боюсь, что оскопление сына ее мало заботит… К тому же вряд ли правильно говорить, что возвращение к матери чего-то стоило Дьюку.

— Не понимаю. Объясни, может, я малость поглупел.

— Ну, если Грейс и огорчена тем, что Дьюка оскопили, то она ничем этого не проявила. Она довольна донельзя. Он тоже, кажется, ничего не имеет против.

— А ты видел их? После всего случившегося?

— О да! Я завтракал вместе с Их Милостью, и они оба* тоже присутствовали. Это было не далее как вчера.

— А я думал, что Понса нет.

— Он ненадолго вернулся и снова уехал. Теперь уже на Западное побережье. Дела. Мы буквально вгрызлись в этот бизнес. Понс пробыл здесь всего пару дней. Но успел преподнести Грейс подарок на день рождения. Я имею в виду Дьюка. Да, конечно, у нее не было никакого дня рождения, к тому же здесь дни рождений не отмечают — справляются именины. Но она заявила Понсу, что собирается устроить день рождения, и приставала к нему все время — а ведь ты знаешь Понса: он снисходителен к животным и детям. Поэтому он решил сделать ей сюрприз. И тотчас же, как вернулся, подарил ей Дьюка. Черт возьми, они даже отхватили комнату в личных покоях Понса! Теперь эта парочка совсем не спускается вниз, даже ночует наверху.

— Ладно, мне безразлично, где они ночуют. Ты начал рассказывать мне, как к оскоплению отнеслась Грейс. И сам Дьюк.

— Ах да! Не могу точно сказать, когда именно она узнала о том, что с ним сделали. Однако факт то, что она сердечно поговорила даже со мной — настолько она была рада. Рассказывала мне, как Понс все прекрасно устроил, и убеждала, что Дьюк выглядит просто великолепно в своих новых одеждах. И все такое.

Она разодела его в ливрею, вроде тех, которые носят слуги наверху. Ведь в таком рубище, как у тебя, здесь не ходят. Она даже нацепила на него украшения. Понс на все согласен. Формально Дьюк — слуга Понса, но не думаю, чтобы он хоть палец о палец ударил. Он просто любимая игрушка Грейс. И ей это очень нравится.

— А самому Дьюку?

— Вот это-то самое интересное, Хью! Дьюк ничуть не огорчен тем, что с ним произошло. Он теперь-как сыр в масле катается. И чуть ли не покровительствует мне. Можно подумать, что это не он, а я ношу лакейскую ливрею. Имея такую защиту, как Грейс, которая, по его мнению, крутит боссом, как хочет, Дьюк решил, что устроен капитально. Но я ничего не имею против. Я понимаю, что он уже привык к этому транквилизатору, который принимают слуги, и ему все видится в радужном свете.

— Так ты, значит, считаешь, что это очень хороший способ капитально устроиться?.. Когда тебя хватают, спаивают, кастрируют, а потом держат в постоянном опьянении так, что тебя больше ничего не волнует? Джо, ты удивляешь меня!

— Хью, постарайся отбросить свои предрассудки и взгляни на вещи трезво. Дьюк счастлив. Если не веришь, я проведу тебя и ты сможешь поговорить с ним. Или с обоими. Как хочешь.

— Нет! Боюсь, для меня это будет слишком тяжелым зрелищем. Я согласен, что Дьюк счастлив. Но ведь если напоить человека этим чертовым Счастьем, он будет счастлив и тогда, когда ему отрежут руки-ноги и начнут перепиливать горло. Того же эффекта можно добиться и с помощью морфия. Или героина. Или опиума. В таком «счастье» нет ничего хорошего. Это настоящая трагедия.

— О, не надо устраивать мелодраму, Хью! Все относительно. Сам рассуди: Дьюка все равно рано или поздно кастрировали бы. Держать слугу такого роста в качестве жеребца противозаконно. Следовательно, мужские способности Дьюку просто-напросто не нужны. Поэтому с практической точки зрения нет никакой разницы, случится ли оскопление через год, после смерти Понса или уже случилось. Так что единственно значимым для Дьюка является то, что он счастлив и живет в обстановке роскоши, а не надрывается где-нибудь в шахте или на рисовых полях.

— Джо, знаешь, как ты стал разговаривать? Как какой-нибудь белый апологет рабства, рассуждающий о том, как здорово жилось раньше неграм: сиди себе на завалинке, пощипывай струны банджо да песенки напевай.

Джо заморгал.

— Неправда…

Хью почувствовал, что его распирает злоба. Слова его стали безжалостны:

— Давай, давай! Утверждай, что это неправда! Ведь я не могу перечить тебе. Ты теперь Избранный. А я ничтожный слуга. Масса Джо, позвольте я поправлю ваш балахон? А в котором часу сегодня собирается Клан?

— Молчать!

Джо продолжал уже спокойно:

— Я не собираюсь пикироваться с тобой. Возможно, тебе действительно все представляется в таком свете. Пусть так. Но неужели ты ждешь, что я буду соболезновать? Просто все радикально переменилось — и как раз вовремя. Раньше я был слугой — теперь я уважаемый бизнесмен, причем у меня есть все шансы стать благодаря браку племянником в какой-нибудь благородной семье. Неужели ты думаешь, что я теперь брошу все это? Я не смог бы пойти на попятную, даже если бы захотел. Да еще ради Дьюка! Я бы ни для кого не стал рисковать своим положением — не буду лицемерить. Когда-то я был слугой, теперь слуга — ты. Так что тебя возмущает?

— Джо, но ведь ты был просто наемным работником, с которым всегда хорошо обращались. Ты же не был рабом!

Глаза молодого человека вдруг заблестели, а лицо напряглось и приняло выражение такой непреклонности и суровости, которого Хью раньше никогда не видел.

— Хью, — вкрадчиво процедил Джо, — тебе никогда не приходилось проезжать на автобусе через Алабаму? В качестве «ниггера»?

— Нет.

— Тогда лучше помолчи. Ты просто не знаешь того, о чем говоришь, — он нахмурился. — Ну ладно, хватит. Давай поговорим о деле. Я хочу, чтобы ты узнал, что я сделал и чем собираюсь заняться.

Эта идея насчет игр — самая лучшая из когда-либо приходивших мне в голову.

Хью с интересом взглянул на Джо, однако оспаривать авторство идеи не стал. Он продолжал слушать, в то время как молодой человек говорил, все больше распаляясь. Наконец Джо отложил перо и откинулся назад.

• Предыдущая
• 66/174
• Следующая