Т. 01 Кукловоды - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 18

• Предыдущая
• 18/207
• Следующая

— Нет! Нет!

— Что ж, попытаемся. Вреда от этого не будет. — Он медленно завел руку с разрядником мне за спину. В мыслях снова вспыхнул ответ, и я уже собрался его выдать, но тут мне сдавило горло, а затем резануло болью.

Боль не утихала, меня рвало на куски, и, чтобы остановить боль, я пытался говорить, но стальная рука по-прежнему давила на горло.

Сквозь пелену боли я узнал склонившегося надо мной Старика. Лицо его дрожало и расплывалось.

— Достаточно? — спросил он.

Я начал говорить что-то, но поперхнулся, и сразу накатило удушье. Последнее, что я увидел, это приближающийся хлыст разрядника.

Затем меня все-таки разорвало, и я умер.

Надо мной склонились несколько человек, и кто-то из них сказал:

— Он приходит в себя.

Затем в поле зрения вплыло лицо Старика.

— Ты в порядке, сынок? — спросил он участливо.

Я отвернулся.

— На бок, пожалуйста, — произнес другой голос. — Мне надо ввести ему стимулятор.

Человек опустился рядом со мной на колени, затем встал, посмотрел на свои руки и вытер их о шорты.

«Гиро», промелькнула мысль, или еще что-нибудь в этом духе. Так или иначе, препарат подействовал, и я ожил. Даже сел без посторонней помощи. Мы все еще были в той же комнате с клеткой, и рядом стояло это проклятое кресло. Я попытался встать. Старик хотел мне помочь, но я его оттолкнул.

— Не трогай меня!

— Извини, — ответил он, затем приказал: — Джонс! Возьми Ито и давайте за носилками. Отнесете его в палату. Док, ты отправляешься с ним.

— Разумеется, — Человек, что вводил стимулятор, хотел поддержать меня за руку, но я не позволил.

— Оставьте меня в покое!

Врач посмотрел на Старика, тот пожал плечами и жестом приказал всем отойти. Я сам доковылял до двери, затем открыл вторую дверь и выбрался в коридор. Остановился, посмотрел на свои запястья, на лодыжки и решил, что мне так и так нужно в лазарет. Дорис что-нибудь сделает, и, может быть, мне удастся заснуть. Чувствовал я себя так, словно только что провел пятнадцать раундов на ринге и все их проиграл.

— Сэм… Сэм!

Знакомый голос. Мэри подбежала и остановилась, глядя на меня большими, влажными от слез глазами.

— Боже, Сэм… Что они с тобой сделали? — произнесла она, всхлипывая, так что я едва разобрал слова.

— Ты еще спрашиваешь? — ответил я и из последних сил залепил ей пощечину. — Стерва.

Моя палата оказалась свободной, но Дорис нигде не было. Я закрыл дверь и улегся на кровать лицом вниз, стараясь ни о чем не думать и не обращать внимания на боль. Потом за спиной у меня кто-то охнул, и я открыл один глаз: у кровати стояла Дорис.

— Что произошло? — воскликнула она, и я почувствовал ее мягкие прикосновения. — Боже, бедный, да что же это.:. Лежи, не двигайся. Я позову врача.

— Нет!

— Но тебе нужен врач.

— Я не хочу его видеть. Ты лучше сама.

Она молча вышла из палаты, но вскоре — во всяком случае, мне показалось, что прошло совсем немного времени — вернулась и начала обмывать мои раны. Когда Дорис касалась спины, я едва сдерживался, чтобы не закричать. Но все закончилось быстро: она наложила бинты и сказала:

— Теперь на спину, осторожно…

— Я лучше останусь лицом вниз.

— Нет, — твердо сказала она. — Нужно, чтобы ты выпил лекарство…

В конце концов я оказался на спине — в основном ее стараниями, — выпил это лекарство и спустя какое-то время уснул. Помню, что вроде бы просыпался, видел у кровати Старика и костерил его на чем свет стоит. Врача, кажется, тоже видел. Но, возможно, это был сон.

Разбудила меня мисс Бриггс, и вскоре Дорис принесла завтрак — все как раньше, словно я и не покидал больничной койки. Внешне я в общем-то неплохо отделался, хотя ощущение было такое, будто меня сбросили в бочке в Ниагарский водопад. На руках и на ногах, где я порезался о застежки «кресла», — бинты, но кости остались целы. Душа — вот где болело больше всего.

Не поймите меня неверно. Старик вправе посылать нас на любое опасное задание — такова работа. Но то, что он со мной сделал… Он знал меня как облупленного и попросту загнал в угол, заставил пойти на то, на что я никогда не согласился бы сам. А затем безжалостно использовал. Мне и самому случалось применять силу, чтобы заставить человека говорить. Иногда, бывает, просто деваться некуда. Но тут совсем другое, можете мне поверить.

Больше всего я переживал из-за Старика. Мэри?.. Кто она мне, в конце концов? Так, просто еще одна симпатичная крошка. Роль приманки ей удалась, и как же я ее за это ненавидел! Конечно, ничего плохого в том, что она пользуется в своей работе женственностью, нет; Отделу просто не обойтись без женщин-агентов. Шпионки всегда были, а молодые и симпатичные во все времена пользовались одними и теми же средствами.

Но она не должна была соглашаться играть в эту игру против своего же коллеги — во всяком случае, против меня.

Не очень логично, по-вашему? Мне, однако, все казалось логичным, и я решил, что с меня довольно. Операцию «Паразит» пусть заканчивают сами. В Адирондаке, в горах, у меня была небольшая хижина с запасом замороженных продуктов примерно на год. Пилюль, растягивающих время, тоже достаточно. Короче, я решил, что отправлюсь туда и наглотаюсь пилюль, а мир пусть спасается без меня — или катится ко всем чертям.

А если кто подойдет ближе чем на сотню ярдов, он либо покажет мне голую спину, либо останется лежать на месте с большой прожженной дырой в груди.

Кому-то я должен был рассказать о своем решении, и слушать меня выпало Дорис. То, что со мной сделали, ее не то что возмутило — вывело из себя. Она ведь бинтовала мои раны. По работе ей, конечно, приходилось видеть и хуже, но сейчас это сделали свои же. Когда я рассказал, что думаю об участии Мэри, Дорис спросила:

— Я так понимаю, что ты хотел жениться на ней?

— Да. Глупо, правда?

— Она наверняка знала, что делает. Это просто нечестно. — Дорис прервала на секунду массаж, и глаза ее засверкали. — Я эту рыжую никогда не видела, но, если увижу, всю физиономию ей расцарапаю!

Я улыбнулся.

— Ты — славная девушка, Дорис. Надо полагать, ты бы такого не сделала.

— О, мне тоже случалось обводить мужчин вокруг пальца. Но если бы я сделала что-нибудь хоть отдаленно похожее, мне бы, наверно, даже в зеркало на себя смотреть было противно… Ну-ка перевернись, я займусь другой ногой.

Вскоре заявилась Мэри. Сначала я услышал голос Дорис:

— Туда нельзя.

Голос Мэри:

— Мне нужно.

— Ну-ка назад, — прикрикнула Дорис. — А то я повыдергаю тебе твои крашеные лохмы.

За дверью началась возня, затем я услышал звук пощечины и крикнул:

— Эй, что там происходит?

На пороге они появились вместе. Дорис тяжело дышала, волосы у нее были в беспорядке. Мэри, несмотря на инцидент за дверью, держалась с достоинством, но на щеке у нее краснело пятно размером с ладонь Дорис.

Дорис наконец перевела дух:

— Убирайся! Он не хочет тебя видеть.

— Я бы хотела услышать это от него, — ответила Мэри.

Я посмотрел на них обеих и сказал:

— Ладно, чего уж там. Раз она здесь… Я все равно хотел ей кое-что сказать. Спасибо, Дорис.

— Когда ты поумнеешь? — буркнула она и вылетела за дверь. Мэри подошла к кровати.

— Сэм…

— Меня зовут не Сэм.

— Я до сих пор не знаю твоего настоящего имени.

Времени объяснять ей, что родители наградили меня именем Элихью, не было, и я сказал:

— Какая разница? Сойдет и Сэм.

— Сэм, — повторила она, — дорогой мой…

— Я не твой и не дорогой.

— Да, я знаю, — сказала она, склоняя голову, — Но почему? Сэм, я хочу понять, почему ты меня возненавидел. Может быть, я не смогу уже ничего изменить, но мне нужно знать.

Я возмущенно фыркнул.

— И ты еще спрашиваешь? После того, что ты со мной сделала? Мэри, ты, возможно, холодна как рыба, но отнюдь не глупа.

Она покачала головой.

— Все наоборот, Сэм. Я совсем не холодна, но часто бываю глупой. Ну посмотри на меня, пожалуйста. Я знаю, что они с тобой сделали. Знаю, что ты пошел на это, чтобы избавить от пытки меня, и очень тебе благодарна. Но я не понимаю, почему ты меня ненавидишь. Я ведь не просила тебя и не хотела, чтобы ты это делал.

• Предыдущая
• 18/207
• Следующая