Т. 13 Число зверя - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 36
- Предыдущая
- 36/153
- Следующая
— Не хочет ли кто-нибудь перекусить? — поинтересовалась Шельма. — Я хочу, я будущая мать.
Я неожиданно осознал, что с обеда у меня не было во рту ни крошки, если не считать кусочка яблочного пирога. Так что мы тут же принялись подъедать остатки ужина.
— Эт Марш?
— Сначала проглоти, потом говори, Шельма.
— Зебби, ты тиран. Это Марс, я спрашиваю? Вон там.
— Это Антарес. Марс вон, смотри где — градусов на тридцать левее. Примерно того же цвета, что Антарес, только ярче.
— Вижу. Джейкоб, дорогой, давай скатаем отдохнуть на Барсум!
— Хильда, милая. Марс непригоден для жизни. Марсианская экспедиция пользовалась скафандрами. У нас скафандров нет.
— А если бы и были, — вставил я, — в скафандрах не очень-то насладишься медовым месяцем.
— Была какая-то такая песенка, — сказала Хильда, — про «Скафандр на двоих». Все равно хочу на Барсум! Джейкоб, ты же говорил, что можно попасть куда угодно за од-но мгно-ве-ни-е.
— Можно.
— Ну, так поехали на Барсум.
Я решил атаковать ее с фланга.
— Хильда, мы не можем поехать на Барсум. Морс Каяк и Джон Картер не захватили с собой клинки.
— Ты уверен? — с невинным видом спросила Дити.
— Что ты хочешь сказать?
— Сэр, я получила приказ отобрать груз для свободных емкостей. Кто заглянет в длинную узкую полость под пультом управления, обнаружит там и меч, и саблю вместе с портупеями. Все обернуто в белье и носки, чтоб не звякало.
— Принцесса, — с достоинством сказал я, — я чувствовал себя не вправе сокрушаться об утрате своего меча, когда твой отец так стоически воспринял утрату дома, — но спасибо тебе от всей души.
— И от меня спасибо, Дити. Мне очень дорога эта сабля, хоть она и бесполезна.
— Папа, сегодня днем она оказалась в высшей степени полезной.
— Ура! Мы едем, едем, едем на Барсум прямо щас!
— Капитан, до рассвета нам все равно нечего делать, мы действительно могли бы на минутку заскочить на Марс. Правда, нужно знать, на каком он сейчас расстоянии, а я не знаю.
— Ну, это просто, — сказал я. — Ая ежегодно заглатывает «Аэрокосмический альманах».
— Не может быть! Вот это да!
— Ая Плутишка!
— Чего пристаешь? Не мешай думать.
— Подумай вот о чем. Вычислительная программа. Адрес исходных данных: «Аэрокосмический альманах». Непрерывно вычислять текущее расстояние по прямой до планеты Марс. Результаты сообщить по предъявлении запроса. Выполняй.
— Программа в действии.
— Сообщи результат.
— Километры два-два-четыре-ноль-девять-ноль-восемь-два-семь запятая плюс-минус девять-восемь-ноль.
— Текущие данные держать на дисплее.
Ая вывела цифры на дисплей.
— Ты умница, Ая.
— Я и карточные фокусы умею показывать.
— Ну и как мы будем это делать, Джейк?
— Совместим одну из пространственных осей с прицелом твоей пушки. Это самое простое.
— И правда. — Я прицелился в Марс, словно бы намереваясь сшибить его с неба… потом похолодел. — Джейк! Как бы мы с тобой не натворили чего не надо. По-моему, это расстояние между центрами тяжести. Давай-ка сдвинем прицел этак на полмила[35], тогда нам обеспечена безопасная дистанция. Сколько у нас тут будет половина углового мила? По-моему, чуть больше ста тысяч километров.
— Сто двенадцать тысяч, — уточнил Джейк, сверившись с дисплеем.
Я отклонил прицел.
— Второй пилот!
— Да, капитан.
— Приготовиться к перемещению. Выполнять.
По правому борту висел Марс во второй четверти, огромный, рыжий и красивый.
14. «НЕ ВОЛНУЙСЯ ПОПУСТУ
И КАТАЙСЯ В СВОЕ
УДОВОЛЬСТВИЕ»
ДИТИ:
Тетя Хильда тихо промолвила:
— Барсум. Мертвые моря. Зеленые гиганты.
Я только ахнула.
— Марс, дорогая моя, — мягко поправил папа, — Барсум — это миф.
— Барсум, — твердо повторила она, — Никакой это не миф, вот же он. Кто сказал, что это Марс? Какие-то дурацкие римляне, которых давно на свете нет. Все названия должны быть местные. Барсум.
— Милая моя, здесь не может быть местных названий, их некому давать. Названия присваиваются международным комитетом под эгидой Гарвардской обсерватории. Он утвердил традиционное название.
— Еще чего! У них ничуть не больше прав давать названия, чем у меня. Верно, Дити?
По-моему, тетя Хильда была в чем-то права, но я предпочитаю не спорить с папой без крайней необходимости, он слишком заводится. Мне вовремя пришел на помощь муж.
— Второй пилот, астронавигационная задача. Как нам вычислить расстояние и вектор? Я бы хотел вывести наш фургон на орбиту, но Ая же не космический корабль, у меня нет приборов. Даже секстанта.
— Так… не все сразу, капитан. Кажется, мы пока что падаем не слишком быстро — м-м-м…
— В чем дело, Джейк?!
Папа побледнел, покрылся потом, стиснул челюсти, сглотнул, еще раз сглотнул. С трудом произнес:
— М-морская болезнь.
— Не морская, а космическая. Дити!
— Да, сэр!
— Аптечку, в спинке моего кресла. Открой, достань «бонин». Только одну пилюлю, смотри не рассыпь.
Я достала аптечку, нашла баночку с надписью «бонин». Одна лишняя пилюля все-таки выпала, но я перехватила ее в воздухе. Странная вещь невесомость: непонятно, то ли ты стоишь на голове, то ли тебя сносит вбок.
— Вот, капитан.
— Ничего, — сказал папа. — Это так. П-пройдет.
— Конечно, пройдет. Как ты, сам проглотишь или мне впихнуть эту пилюлю тебе в пасть своей грязной лапой?
— Капитан… Без воды я ее не проглочу. И вообще, наверно, не проглочу.
— Воды не нужно. Раскуси ее, дружище. Вкусная, малиной отдает. Раскуси и глотай слюну. Ну, давай. — Зебадия ущипнул папу за нос. — Открывай рот.
Позади себя я услышала сдавленный звук. Тетя Хильда сидела с носовым платком у рта, из глаз ее текли слезы. Еще доля секунды, и в воздухе кабины поплыли бы использованные бутерброды.
К счастью, чуть было не улепетнувшая пилюля все еще была у меня в руке. Тетя Хильда сопротивлялась, но куда там. Я проделала с ней то же, что мой муж проделал с ее мужем, и зажала ей рот рукой. Я-то морской болезни не подвержена, и от невесомости меня не тошнит: могу в любую качку расхаживать с бутербродом в одной руке и бокалом в другой, радуясь жизни.
Но кто подвержен, те действительно мучаются и слегка обалдевают. Так что я крепко зажала ей рот и шепнула на ухо:
— Разжуй ее, тетечка, или проглоти, а то я тебя сейчас здорово тресну.
Очень скоро я почувствовала, что она жует. Еще через несколько минут ей стало лучше.
— Ну что, — спросила я, — можно уже тебя отпустить? Не опасно?
Она кивнула. Я убрала руку. Она через силу улыбнулась и потрепала меня по руке:
— Спасибо, Дити. — И добавила: — Ты ведь не стала бы на самом деле бить тетю Шельму, правда?
— Еще как стала бы. Плакала бы, а лупила, плакала и лупила. Я рада, что не пришлось.
— Я тоже рада. Ну что, давай поцелуемся и помиримся — или, может, у меня изо рта плохо пахнет?
Изо рта у нее не пахло, но если бы и пахло, это меня не испугало бы. Я расстегнула ее и свой пристежные ремни и обвила ее обеими руками. Я знаю два способа целоваться: один я применяю, когда приглашаются на чай папины коллеги, другой — когда всерьез. Тут и речи не было о том, какой из них выбрать, — тетя Хильда, надо думать, просто не знала о существовании первого способа. Нет, изо рта у нее определенно не пахло — разве что малиной.
Я девушка бесхитростная, если бы не эта пара широковещательных выпуклостей у меня на груди, то мужчины на меня и не смотрели бы. А Хильда — миниатюрная Мессалина, чистый секс в мелкой расфасовке. Вот ведь как смешно: пока растешь, как-то не верится, что взрослые, среди которых ты выросла, — не просто особы разного пола, а — мужчины и женщины. И вот теперь оказывается, что мой папочка — ненасытный козел, а в тете Хильде, которая меня качала и пеленала, секса хватит на целый взвод морской пехоты.
35
Мил равен одной тысячной дюйма.
- Предыдущая
- 36/153
- Следующая