Дверь в лето (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 84

• Предыдущая
• 84/98
• Следующая

В шлеме Либби прозвучал голос одного из парней:

— Ребята! Как близко горизонт! Не больше, чем в двух километрах!

Либби глянул на равнину и непроизвольно подсчитал:

— Ближе, — сказал он. — До него не более пятисот метров.

— Откуда ты знаешь? И кто тебя вообще спрашивал?

— А еще точнее, в пятистах девяти метрах, — уточнил Либби. — Если принять во внимание, что глаза находятся на расстоянии 1,6 метра от поверхности.

— Это сообщили только тебе одному?

— Нет, никто мне ничего не сообщал, — запротестовал Либби. — Если этот астероид имеет в диаметре сто шестьдесят километров и так кругл, как выглядит, горизонт должен находиться именно на таком расстоянии.

— Почему?

— Тише, — вмешался Маккой. — Либби прав, а вы — нет.

— Он прав, — сказал чужой голос. — Я повидался с навигатором, прежде чем идти сюда.

— Действительно, — снова раздался голос Маккоя, — если квартирмейстер сказал, что вы правы, Либби, то это так и есть. Но откуда вы это узнали?

Либби покраснел.

— Я… я не знаю. Это просто так получилось.

Старшина и квартирмейстер уставились на него, но все-таки оставили эту тему.

В конце “дня” по корабельному времени — период обращения Восемьдесят восьмого составлял восемь часов тридцать минут — работы уже значительно продвинулись. Корабль совершил посадку возле гряды низких холмов. Капитан выбрал маленькое чашеобразное углубление между холмами: триста метров- в ширину и сто пятьдесят в длину. Там и решили устроить лагерь — герметичный и с атмосферой внутри.

В холме, что был между кораблем и долиной, предстояло выбить помещения: спальни, казино, комнаты для офицеров, лазарет, помещения для отдыха, конторы, кладовые и так далее. Еще нужно было пробить через холм туннель, чтобы установить в нем приборы и приделать трубу трех метров в диаметре, чтобы связать лагерь со шлюзом корабля. Это было необходимо для перемещения грузов и людей с корабля в лагерь и обратно.

Либби определили в первый отряд. Он помогал механику таскать переносной атомный нагреватель весом в восемьсот фунтов; ворочать его было довольно тяжело, хотя он весил здесь всего шестнадцать. Другие парни расправляли гигантскую прозрачную палатку, что должна была служить “небом” долины.

Механик установил атомный нагреватель, вырезал в скале глубокий горизонтальный уступ. При этом он следовал меловым меткам. Либби спросил у него, как им удалось так быстро подготовить предварительную разметку.

— Все просто, — сказал кто-то другой. — Двое из наших людей вылетели сюда на космическом боте, зависли над долиной на высоте пятидесяти метров и врубили прожектор. Потом один из них махом выскочил на склон холма и сделал мелом отметки на той высоте, где был круг света.

— Крыша будет точно на высоте пятидесяти метров?

— Нет, в среднем, метров тридцать высотой. От давления воздуха она примет куполообразную форму.

— Давление нормальное, земное?

— Нет, половинное.

Либби на мгновение сосредоточился, потом на лице его отразилось удивление.

— Но послушайте, долина триста метров длиной и около ста пятидесяти шириной. При давлении восемьдесят граммов на квадратный сантиметр, что будет действовать на свод, общая нагрузка составит 3,6 миллиарда килограммов. Какая ткань выдержит это?

— Паутина.

— Паутина?

— Да. Она имеет огромную прочность. Даже большую, чем самая лучшая сталь. Нити, из которых состоит крыша, имеют прочность на растяжение девятьсот килограммов на погонный сантиметр.

Либби на секунду задумался, потом ответил:

— Ага! При объеме в 2,7 кубических километра наибольшая нагрузка на свод будет составлять сто сорок килограммов на квадратный сантиметр. Это обеспечит достаточную безопасность.

Механик отвлекся от своей работы и кивнул.

— Приблизительно так. Вы быстро считаете, не так ли.

Либби озадаченно взглянул на него.

— Мне хочется все знать точно.

Они работали быстро, вырезая в склоне гладкий ров, в который должна быть вставлена, а потом закреплена “паутина”. Раскаленная добела лава бежала к сточному отверстию и медленно ползла по склону. Коричневый дым поднимался с поверхности и в вакууме тотчас же превращался в белый порошок, долго висевший над каменистой почвой. Механик указал на пыль.

— От этого можно получить силикоз. Если ее не убрать вовремя, она попадет в дыхательные пути.

— Что же с ней делать?

— Ее отсосут вентиляторами климатической установки, Либби использовал это замечание для своего нового вопроса:

— Мистер…

— Меня зовут Джонсон. “Мистер” не нужно.

— Хорошо, Джонсон. Откуда мы возьмем воздух для заполнения долины, не говоря уже о тоннеле и трубе? Нам необходимо примерно семь кубических километров воздуха или даже больше. Мы сами выработаем его?

— Нет, это слишком трудоемко. У нас есть с собой запас воздуха.

— На корабле?

— Да, под давлением в пятьдесят атмосфер.

Либби обдумал это.

— Я понимаю. Он должен заполнять помещение длиной в двадцать четыре метра.

— На самом деле, он у нас находится в трех огромных воздушных баллонах. Этот корабль возил воздух на Ганимед.

Через три недели можно было переезжать в лагерь. Корабль разгрузили. В помещениях лагеря громоздились каркасы механизмов и инструменты. У капитана Дойля был под почвой свой кабинет. Командование он передал своему первому офицеру и теперь корабль с остатками команды возвращался назад, на Землю.

Либби смотрел с холма, как они стартовали. Внезапно на него нахлынул мучительный приступ ностальгии. Попадет ли он когда-нибудь домой? В это мгновение он охотно обменял бы весь остаток своей жизни на тридцать минут с матерью и Бетти.

Он спустился по холму к шлюзу туннеля. По крайней мере, корабль уносил домой письмо и, если ему повезет, капеллан доставит ему ответ с Земли.

Следующим его заданием было сооружение в каменном теле астероида огромной камеры сгорания, с помощью которой капитан Дойль решил увести этот каменный обломок с его орбиты и вывести его на новую — между Землей и Марсом, где он станет космической станцией — убежищем для кораблей, терпящих аварию, портом для спасательных ботов, заправочной станцией, внешним постом наблюдения и базой космического флота.

Либби поставили к нагревателю в яме Х-16. Он отрезал куски камня строго определенного объема, а на их место саперы закладывали взрывчатку. В Х-16 работали две группы под наблюдением старшины, который сидел на краю ямы, сверялся с планом, указывал на недостатки и ошибки и временами что-то обсчитывал на круглом калькуляторе, что висел у него на шее.

Либби отрезал кусок камня и ждал саперов, когда услышал в динамиках приказ сержанта увеличить заряд.

Он нажал клавишу передатчика.

— Мистер Ларсен, вы ошибаетесь!

— Кто это сказал?

— Я, Либби. Вы обсчитались. Если вы взорвете такой заряд, вы разнесете всю эту яму и нас впридачу.

Ларсен повертел рукоятку на своем калькуляторе и возразил:

— Вы напрасно волнуетесь. Заряд именно такой, какой нужен.

— Нет, сэр, — настаивал Либби. — Вы умножьте там, где разделили.

— У вас есть опыт в этой работе?

— Нет, сэр.

После этого ответа Ларсен повернулся к старшему саперу:

— Подготовьте заряд!

Тот повиновался.

Либби сглотнул и облизал губы языком. Он знал, почему сделал это: он боялся. Двумя неловкими прыжками юноша достиг зарядов, протиснулся между саперами и вырвал электроды из детонатора. Ларсен, оказавшись возле Либби, схватил его за руку.

— Вы не должны были этого делать. Это прямое нарушение приказа. Я должен сообщить об этом, — и приказал отремонтировать детонатор.

Уши Либби пылали от смущения, но он твердо сказал:

— Я должен был это сделать, сэр. Вы ошибаетесь.

Ларсен выпрямился и посмотрел на него:

— Ну, хотя это и пустая трата времени, но не могу же я оставить все как есть. Пойдем, посчитаем вместе.

Капитан Дойль смотрел на Ларсена.

• Предыдущая
• 84/98
• Следующая