Гражданин Галактики (сборник) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 102

• Предыдущая
• 102/216
• Следующая

Но Торби вел себя прилично, разносил еду с камбуза и проводил все свободное время в библиотеке (представлявшей собой ящик под койкой шкипера), и к тому времени, когда корабль вошел в Солнечную систему, раздражение капитана улетучилось… Но когда он получил приказ садиться на поле «Галактических Предприятий», вместо того чтобы идти на базу гвардии, Н’Ганги вновь впал в ярость. Вручая Торби свидетельство об отставке и чек от казначея, капитан с видимым облегчением пожал юноше руку.

Выглянув наружу, Торби вместо веревочного трапа (подъемников на почтовых кораблях не бывает) увидел поданное к борту подъемное устройство. Его платформа остановилась у комингса, и мальчику оставалось лишь ступить на нее. Внизу его поджидал мужчина в форме «Галактических Предприятий».

— Мистер Радбек?

— Да, полагаю, это я.

— Прошу сюда, мистер Радбек.

Они спустились на лифте под землю в прекрасно отделанный зал. Торби, все эти недели не имевший возможности толком помыться в тесной стальной коробке, почувствовал себя неуютно. Он робко огляделся.

Его встречали восемь или десять человек, ближе всех стояли седовласый самоуверенный мужчина и молодая женщина. Одежда каждого из них стоила поболее годового жалованья гвардейца. На костюм мужчины Торби не обратил особого внимания, но наметанный глаз Торговца оценил платье женщины: чтобы выглядеть так, одновременно и скромно, и вызывающе, надо платить большие деньги.

С точки зрения Торби, впечатление несколько портила ее высокая прическа — величественное сооружение зеленого, переходящего в золотой, цвета. Торби только моргнул, рассмотрев покрой ее одежды: ему доводилось видеть богатых дам Джаббулпорта, в жарком климате которого одежда служила лишь украшением, но, по-видимому, здесь иначе относились к проблеме — какие участки тела оставлять голыми. Торби с тоской подумал о том, что ему вновь придется привыкать к новым обычаям.

Важный мужчина встретил его при выходе из лифта.

— Тор! Добро пожаловать домой, мой мальчик! — он схватил Торби за руку. — Я Джон Уимсби. Сколько раз, бывало, я качал тебя на коленях! Зови меня дядя Джек. А это твоя кузина Леда.

Девушка с зелеными волосами положила руки на плечи Торби и поцеловала его. Он опешил от неожиданности, не зная, как ему поступить в ответ.

— Как хорошо, что ты вернулся домой, Тор!

— Э-э… спасибо.

— А теперь поздоровайся с бабкой и дедом, — воскликнул Уимсби. — Профессор Бредли… и твоя бабушка Бредли.

Бредли был старше Уимсби: с аккуратно подстриженной бородкой, сухощавый и стройный, несмотря на легонько выпирающее брюшко. Как и Уимсби, он был при параде: пиджак, короткая накидка, впрочем не столь изысканного покроя. У женщины было доброе лицо и живые голубые глаза; ее одежда не имела ничего общего с платьем Леды, но шла ей. Она чмокнула Торби в щеку и тихо произнесла:

— Это все равно, что возвращение сына.

Ее супруг с жаром встряхнул руку юноши.

— Не правда ли, это чудо, сынок? Ты выглядишь точь-в-точь так же, как наш мальчик — твой отец. Верно, дорогая?

— Так и есть!

Завязалась общая беседа, и Торби с трудом заставлял себя держаться непринужденно; он был смущен и сбит с толку. Очутиться среди этих чужих людей, его кровных родственников, оказалось труднее, чем быть усыновленным Семьей «Сизу». Неужели эти старики и впрямь его бабушка и дедушка? В глубине души Торби никак не мог поверить в это, хотя умом и понимал, что это действительно так.

Торби с облегчением вздохнул, когда мужчина — кажется, Уимсби? — назвавший себя его дядей Джеком, вежливо, но твердо сказал:

— Пора отправляться. Готов поспорить, мальчик устал. Я отвезу его домой.

Мистер и миссис Бредли пробормотали, что они согласны, и вся компания двинулась к выходу. Остальные присутствующие, все — мужчины, которых юноше не представили, потянулись следом. В проходе их подхватила движущаяся дорожка, которая набирала скорость до тех пор, пока не замелькали стены. По мере приближения к выходу скорость уменьшалась — они проехали несколько миль, прикинул Торби, — и наконец дорожка остановилась.

На выходе было полно людей; потолок виднелся высоко над головой, а стен не было видно за толпой народа. Торби уловил запах, присущий любой транспортной станции. Сопровождавшие их молчаливые мужчины блокировали толпу, и они двинулись по прямой, не обращая внимания на окружающих. Несколько человек попытались прорваться сквозь оцепление, и одному мужчине это удалось. Он сунул под нос Торби микрофон и быстро заговорил:

— Мистер Радбек, что вы думаете о…

Охрана быстро оттеснила его от Торби. Мистер Уимсби поспешно произнес:

— Потом, потом. Позвоните мне в контору, и я все вам расскажу.

Со всех сторон (впрочем, издалека) на них были нацелены объективы. Они нырнули в другой проход, и за их спинами тут же сомкнулись створки ворот. Очередная дорожка доставила их к лифту, на котором они поднялись наверх, а затем вышли к небольшому закрытому аэропорту. Их уже ожидал аппарат, и у его борта еще один, поменьше, — два узких, гладких, приплюснутых эллипсоида. Уимсби остановился.

— Все хорошо? — спросил он у миссис Бредли.

— О да, разумеется! — ответил профессор Бредли.

— Вам понравился этот аэрокар?

— Конечно. Отличный полет, и обратный, я думаю, будет не хуже.

— Тогда нам пора прощаться. Я позвоню вам, когда он наконец придет в себя и осмотрится. Договорились?

— Да, да, еще бы! Мы будем ждать, — бабушка чмокнула юношу в щеку, а дедушка хлопнул по плечу. Затем Торби, сопровождаемый Уимсби и Ледой, вошел в большой аэрокар. Шкипер приветствовал Уимсби и отдал честь Торби. Тот кое-как сумел ответить.

Мистер Уимсби остановился в центральном проходе.

— Почему бы вам, дети, не пойти вперед и не насладиться полетом? Мне нужно позвонить в несколько мест по делам.

— Разумеется, папочка.

— Ты извинишь меня, Тор? Дела не ждут, и дяде Джеку пора возвращаться в свои авгиевы конюшни.

— Конечно… дядя Джек.

Леда провела его вперед, и они заняли места в прозрачной сферической кабине. Аэрокар поднимался вертикально вверх, пока не набрал высоту в несколько тысяч футов. Сделав круг над пустынной равниной, он направился на север, к горам.

— Тебе удобно? — спросила Леда.

— Еще бы. Только я потный и грязный…

— В конце салона есть душ, но скоро мы будем дома. Давай уж лучше насладимся полетом, как говорит папочка.

— Хорошо, — Торби не хотелось прерывать знакомство со сказочной Террой. Она выглядит совсем как Геката, решил он. Нет, скорее похожа на Вуламурру — вот только прежде ему не доводилось видеть столько построек. И горы…

— Что это за белая штука? Мел?

Леда выглянула наружу.

— Да это же снег! Горы Сангре де Кристос.

— Снег, — повторил Торби. — Замерзшая вода.

— Ты что, не видал снега?

— Я слышал о нем. Но он не такой, каким я его себе представлял.

— Это в самом деле замерзшая вода, но не совсем: снег более мягкий, — Леда вспомнила предупреждение отца: она ничему не должна удивляться.

— Вот что, — продолжала она, — я научу тебя кататься на лыжах.

Позади осталось много миль, и прошло несколько минут, пока Леда объясняла, что такое лыжи и зачем люди пользуются ими. Торби подумал: этой штукой можно заняться позже, но лучше не надо. Леда сказала, что сломанная нога — самое худшее, что ему грозит. Так ли это смешно? К тому же она объяснила, какой холодный этот самый снег. В сознании Торби холод был связан с голодом, побоями и страхом.

— Может быть, я научусь, — с сомнением в голосе заявил он. — Но скорее всего, у меня не получится.

— Конечно, ты научишься! — Леда сменила тему разговора: — Прости мое любопытство, но твоя речь с небольшим акцентом.

— Я даже не знал, что говорю с акцентом…

— Я не хотела тебя обидеть.

— И не обидела. Полагаю, я подцепил его в Джаббулпорте. Там я жил дольше всего.

— Джаббулпорт… Дай вспомнить… это…

— Столица Девяти Миров.

• Предыдущая
• 102/216
• Следующая