Шестая колонна. Дети Мафусаила - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 24

• Предыдущая
• 24/95
• Следующая

За это время им удалось при содействии Конски обзавестись мощным автомобилем и разрешением ездить на нем как самостоятельно, так и с шофером по всему округу. Эта «особая услуга» обошлась им очень не дешево. Нашли и шофера, но уже без помощи Конски, а через малыша Дженкинса — того самого мальчишку, который помогал им в первый день.

На четвертый день, около полудня, полиция сняла наблюдение. Вскоре Джефф оставил Хау стеречь храм и на машине отправился в Цитадель. Обратно он вернулся в сопровождении Шира, тоже наряженного, к большому его неудовольствию, в мантию и бороду, которые ему совершенно не шли. Шир привез с собой ящик кубической формы, раскрашенный в шесть священных цветов Бога Мотаа. Когда они вошли в храм и заперли дверь, Шир распечатал ящик, соблюдая большие предосторожности во избежании взрыва, который разнес бы вдребезги все здание, и занялся сооружением «алтаря». К полуночи работа были закончена. Оставалось еще сделать кое-что снаружи, пока Томас и Хау стояли на страже, готовые оглушить или, если нужно, прикончить всякого, кто попытался бы помешать Ширу.

Первые лучи утреннего солнца озарили изумрудно-зеленый фасад храма.

Остальные стены сияли красным, золотистым и небесно-голубым цветом. Храм Бога Мотаа был готов к принять новообращенных — и кое-кого еще.

И самое главное — войти в дверь храма беспрепятственно теперь мог только человек белой расы.

За час до рассвета Джефф занял пост у дверей и принялся ждать, стараясь преодолеть волнение. В столь внезапно преобразившийся склад неминуемо должны были явиться солдаты для очередного обыска. Нужно было остановить их — если необходимо, оглушить или даже убить, но ни в коем случае не допускать в храм. Он надеялся убедить их, что храм — неприкосновенная территория, куда имеют доступ только принадлежащие к расе рабов. Однако чрезмерное рвение со стороны какого-нибудь мелкого чиновника вынудило бы его прибегнуть к решительным мерам, а это лишило бы их надежды на мирное распространение новое религии.

Из двери храма вышел Хау и неслышно подошел к нему. Томас вздрогнул от неожиданности.

— Кто?! А, это ты, Алекс? Не надо, я и так дергаюсь.

— Извини. Майор Ардмор на связи. Хочет знать, как дела.

— Поговори с ним сам, я не могу отойти от двери.

— Он еще хочет знать, когда вернется Шир.

— Скажи, что я его сразу же отошлю, когда буду уверен, что выйти отсюда не опасно. Но ни минутой раньше.

— Хорошо.

Хау ушел. Джефф оглядел улицу и насторожился: какой-то паназиат в форме с любопытством разглядывал храм. Через минуту он двинулся прочь быстрой рысцой — солдаты Паназии всегда передвигались таким способом, находясь при исполнении служебных обязанностей.

«Ну, Мотаа, держись, — сказал про себя Джефф. — Пришел твой черед».

Не прошло и десяти минут, как появился отряд солдат под командованием офицера, который раньше уже обыскивал здание.

— Дай нам войти, святой человек.

— Нет, повелитель, — твердо ответил Джефф. — Храм уже освещен. Никто не может входить в него, кроме тех, кто поклоняется Великому Богу Мотаа.

— Мы не сделаем вашему храму ничего плохого, святой человек. Дай войти.

— Повелитель, если вы войдете, я не смогу уберечь вас от гнева Мотаа.

И от гнева Кулака Императора тоже. — Прежде чем офицер успел над этим задуматься, Джефф поспешно продолжал: — Великий Бог Мотаа ожидал тебя и повелел тебя приветствовать. Он поручил мне, своему ничтожному слуге, передать тебе три дара.

— Три дара?

— Для тебя… — Джефф вложил ему в руку тяжелый кошелек, — …для твоего начальника, да благословит его Бог… — за первым кошельком последовал второй, — и для твоих солдат.

Он протянул третий кошелек, и теперь у паназиата были заняты обе руки.

Некоторое время офицер стоял в нерешительности. По весу кошельков он не мог не понять, что в них находится. Ему в жизни не приходилось держать в руках столько золота. Он повернулся, что-то отрывисто приказал солдатам и зашагал прочь.

Из двери храма снова вышел Хау.

— Ну как, Джефф, обошлось?

— На этот раз как будто да. — Томас проводил взглядом удалявшихся солдат. — Полицейские во всем мире одинаковые. Знал я одного такого сержанта из железнодорожной полиции.

— Ты думаешь, он разделит золото, как ты сказал?

— Ну, солдатам не достанется ничего, это точно. Со своим начальником, может быть, поделится, чтобы держал язык за зубами. Думаю, третий кошелек он где-нибудь припрячет еще по дороге к участку. Важнее другое — честный он политик или нет.

— То есть как?

— Честный политик — это такой, кто продается только один раз. Пойдем, пора готовиться, сейчас явятся клиенты.

В тот вечер в храме состоялось первое богослужение. Оно вышло не слишком внушительным — Джефф только еще учился священнодействовать. Они решили последовать старому доброму обычаю миссионеров: сначала пение, потом еда. Но еда была отменная — по хорошему куску мяса с белым хлебом. Ничего подобного прихожане не пробовали уже много месяцев.

— Алло! Алло! Джефф, это вы? Вы меня слышите?

— Слышу, слышу, майор. Можете так не кричать.

— Терпеть не могу эту чертову связь. Куда лучше обыкновенный телефон — такой, где видно, с кем говоришь.

— Был бы у нас обыкновенный телефон, наши друзья-азиаты могли бы нас подслушивать. А почему бы вам не попросить Боба с полковником устроить видеоканал? Уверен, что им бы это ничего не стоило.

— Боб уже придумал, как это сделать, но Шир занят выше головы собирает установки для алтарей, и мне не хочется его отвлекать. Вы не могли бы подыскать хоть несколько человек ему в помощь? Механика, например, а лучше двоих, и радиотехника? С производством у нас никак дело не ладится. Шир уже с ног валится. Мне каждый вечер приходится приказывать ему, чтобы шел спать.

Томас подумал.

— Есть тут у меня один человек. Бывший часовщик.

— Часовщик? Замечательно!

— Ну, не знаю. Он немного не в себе, у него всю семью перебили.

Тяжелый случай, почти как у Фрэнка Митсуи. Кстати, как там Фрэнк? Приходит в себя?

— Кажется, да. Не совсем, конечно, но он как будто очень увлечен работой. На нем теперь и кухня, и вся канцелярия, которую вели вы.

— Привет ему от меня.

— Хорошо. Теперь об этом часовщике. Когда будете вербовать людей для Цитадели, можно их отбирать не так тщательно, как для оперативной работы. Раз уж они попадут сюда, им отсюда не выйти.

— Знаю. Когда я направил к вам Эстеллу Дивенс, я не стал особо ее проверять. Но я бы ее к вам не послал, если бы ее не собирались забрать и отправить за океан в веселый дом.

— Вы все сделали правильно. Эстелла молодец. Она помогает Фрэнку на кухне, шьет вместе с Грэхемом мантии, а Боб Уилки обучает ее работать с пара-радио. — Ардмор усмехнулся. — У нас, кажется, возникают сексуальные проблемы. По-моему, Боб в нее втрескался.

— Правда? — Голос у Томаса неожиданно стал серьезным. — Командир, а не начнутся из-за этого какие-нибудь истории?

— Не думаю. Боб — человек порядочный, а Эстелла — замечательная девушка, можете мне поверить. Если биология пересилит, я возьму и поженю их — как верховный священник наивеличайшего Бога Мотаа.

— Боб не согласится. Если хотите знать, он в душе немного пуританин.

— Ну, тогда как высший гражданский чиновник в этой нашей деревушке. Не придирайтесь. Или пришлите мне сюда настоящего священника.

— А что если прислать еще несколько женщин, майор? Когда я направлял к вам Эстеллу, то ни о чем таком не думал, но тут хватает молодых женщин, которым помощь нужна не меньше, чем ей.

После долгой паузы Ардмор ответил:

— Капитан, это очень трудный вопрос. К моему большому сожалению, должен сказать, что у нас все-таки военная организация, а не миссия для спасения людей. Вербовать женщин вы должны только для выполнения определенных функций, которые им по плечу. Ни в каком другом случае вербовать женщин не следует. Даже ради того, чтобы спасти их от веселых домов Паназии.

• Предыдущая
• 24/95
• Следующая