Марсианка Подкейн. Космический патруль - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 64

• Предыдущая
• 64/92
• Следующая

Текс посмотрел на друзей виноватым взглядом.

— Извините меня, ребята, что я испортил ваше первое увольнение.

— Ничего страшного, успокоил его Оскар. Станция Терры никуда не денется и через месяц.

— Совершенно верно, — согласился Мэтт. — Вот только скажи честно, Текс. Это был первый коктейль в твоей жизни, верно?

— Да, — покраснел Текс. — Все мои родные — трезвенники, если не считать дяди Боди.

— Забудь про дядю Боди. Если я еще раз поймаю тебя за коктейлем, тут же и ухлопаю тебя бутылкой.

— А-а, перестань, Мэтт!

Оскар посмотрел на Мэтта скептически.

— Ты уж полегче с подобными заверениями, дружище. Такое могло случиться и с тобой.

— Могло, не отрицаю. Когда-нибудь, возможно, вам придется вести меня под руки, и я узнаю, как чувствуют себя пьяные. Но только не в общественном месте.

— Договорились.

— Послушайте, ребята, — воскликнул Пит, переводя взгляд с одного из них на другого. — Я не понимаю, что там с вами случилось?

Жизнь на борту «Рэндольфа» носила странный отпечаток «вневременности» или, вернее, невозможности следить за проходящими днями. На борту учебного корабля не менялась погода, да и время года постоянно казалось одним и тем же. Даже деление суток на «ночь» и «день» было произвольным и постоянно нарушалось ночными вахтами и занятиями в лабораториях, которые проводились в любое время для того, чтобы до предела использовать ограниченные возможности. Кормили курсантов через каждые шесть часов круглые сутки, и в час «ночи» столовая была обычно наполнена не меньше, чем в семь «утра».

Мэтт научился спать всякий раз, когда выдавалась возможность; и «дни» быстро шли один за другим. Ему казалось, что времени, необходимого для овладения предметами учебной программы, никогда не будет хватать.

Математика, астрогация и особенно ядерная физика превратились в пугало; он замечал, что ему приходилось заниматься прикладной математикой еще до того, как он овладел основами ее теории.

Перед тем как стать курсантом, Мэтт считал себя математическим гением; он, наверное, и выделялся математическим талантом, но при обычных условиях. Ему никогда не приходило в голову, что он может оказаться одним из членов группы молодых людей, где каждый обладал исключительными способностями в какой-нибудь из наук.

Мэтт обратился за помощью в более глубоком изучении математики и работал больше, чем когда-либо в жизни. Дополнительные усилия помогли ему избегать провалов, но не больше.

Невозможно постоянно подгонять себя, заставлять работать и при этом не сломаться, однако окружение помогало Мэтту с честью выйти из этого положения и не переутомиться, даже когда он подходил вплотную к опасной черте.

Коридор номер пять на палубе «А», где находилась каюта Мэтта, в которой он жил с друзьями, получил название «Свинячьего закоулка» и прославился бесшабашностью своих обитателей еще перед тем, как здесь поселился Текс со своими незаурядными способностями в этой сфере.

В настоящее время «Мэром Свинячьего закоулка» был курсант, заканчивающий Академию, по имени Билл Аренса. Он был фантастически талантлив и усваивал любую учебную кассету после первого же просмотра и все-таки находился на «Рэндольфе» необычно длительное время, что объяснялось огромным количеством набранных им штрафных очков. Однажды вечером, после ужина. Мэтт и Текс расположились у себя в каюте и попробовали музицировать вместе. Мэтт вооружился гребешком и полоской тонкой бумаги, а Текс взялся за гармонику. И тут же из коридора донесся вопль: «Немедленно откройте дверь! Эй вы, молодежь, выходите в коридор!»

Текс и Мэтт поспешно исполнили приказ. Мэр Свинячьего закоулка внимательно осмотрел их.

— Никаких следов крови, — недоуменно заметил он. — Мне показалось — я даже готов поклясться, что в каюте кого-то режут. Берите свои шумовые инструменты и пошли со мной.

Аренса привел их к себе в каюту, которая была уже переполнена гостями. Он махнул рукой в их сторону: «Познакомьтесь с Форумом Свинячьего закоулка — сенатор Мямля, сенатор Болтун, сенатор Кожаный Мешок, доктор Благодетель и маркиз де Сад. Джентльмены, разрешите представить вам комиссара Несчастливца и профессора Мудреца». Закончив представление, Аренса скрылся в своей комнатушке.

— Как вас зовут, мистер? — спросил один из курсантов, обращаясь к Тексу.

— Джермэн, сэр.

— А вас?

— У нас нет времени для таких мелочей, — заявил Аренса, выходя из комнатушки с гитарой в руках. — Ну-ка, джентльмены, вспомните мелодию, которую вы исполняли; давайте попробуем еще раз. Приготовились; начинаем по моему сигналу… раз, два и три!

Так появился на свет оркестр Свинячьего закоулка. Постепенно он вырос до семи инструментов и начал работать над репертуаром, который можно было продемонстрировать на корабельном празднике. Мэтт был вынужден отказаться от участия в оркестре, как только он попал в команду по космическому поло: времени для участия и в том и в другом не хватало, но его ухода из оркестра остальные музыканты даже не заметили.

И тем не менее, Мэтт остался одним из друзей старшего курсанта. Аренса принял всех четырех под свое крыло, потребовал, чтобы они время от времени заходили к нему, и следил за их жизнью. В отличие от других старших курсантов, он никогда не жаловался на них офицерам. Сравнивая свои впечатления с впечатлениями других новичков, Мэтт пришел к выводу, что ему и его друзьям повезло. Они посещали частые заседания «Форума» — сначала по настоянию Аренсы, потом из интереса. Обычным развлечением на борту «Рэндольфа», как и во всех школах-интернатах, были споры. Их темы затрагивали самые разные вопросы и замечания Аренсы, необычные и часто радикальные, придавали особый интерес.

И все-таки, какой бы вопрос не обсуждался сначала, постепенно темой обсуждения становились девушки. Через некоторое время споры заканчивались стандартным заявлением: — А какой смысл вообще о них говорить? На «Рэндольфе» нет девушек. Пошли лучше спать.

Не менее интересным был семинар на тему «Сомнение», включенный в учебное расписание. Этот предмет появился на свет по инициативе коммодора, который пришел к выводу, на основании собственного опыта, что все военные организации, причем Патрульная Служба не являлась исключением, имеют общую слабость. Свойственная им военная иерархия по своей природе консервативна и полагается на тупую исполнительность, основывающуюся на законе прецедента; оригинальное и нестандартное мышление считается у военных наказуемым. Инициатива наказуема — гласит один из общепринятых военных принципов. Коммодор Аркрайт понял, что подобные тенденции неизбежны и тесно связаны с природой военных формирований; он надеялся изменить эти тенденции, мало-помалу дав им толчок в направлении, следовать которому невозможно без оригинальных и нестандартных идей.

Были созданы дискуссионные группы, составленные из молодых курсантов, старших курсантов и офицеров. Руководитель семинара задает тон спорам, выдвинув положение, противоречащее общепринятой аксиоме. Начиная с этого момента, можно было говорить, что угодно.

Мэтт не сразу овладел искусством участия в таком семинаре. Во время первого заседания руководитель семинара выдвинул такое предположение: «Патрульная Служба приносит вред и должна быть распущена». Мэтт не верил своим ушам.

Выступающие заявляли один за другим, что в течение стабильного мира, существующего последние сто лет вследствие неослабной бдительности Патрульной Службы, нанесен ущерб человеческой расе, что резкое увеличение числа мутаций, вызванное атомными войнами, благоприятно влияет на непоколебимые законы эволюции, что ни человеческая, ни любая другая раса, населяющие Солнечную систему, не могут рассчитывать на вечное существование, если они намеренно откажутся от войн, и что, наконец, Патрульная Служба составлена из самодовольных глупцов, принимающих внушенные им предрассудки за законы природы.

В течение первой дискуссии такого рода Мэтт не произнес ни единого слова.

• Предыдущая
• 64/92
• Следующая