Золотой торквес - Мэй Джулиан - Страница 35

• Предыдущая
• 35/90
• Следующая

Они искали в сухих и заводненных тоннелях, в больших галереях, где сталактиты и кружевные складки истончившихся скал напоминали горы персикового и ванильного мороженого; в узких извилистых коридорах, ощерившихся сверкающими известковыми зубьями; среди нагромождения валунов, каждый величиной с дом; в грязных пересохших руслах; в тупиках, откуда выход был только назад; в переходах, то и дело увлекавших их в неверном направлении.

Останавливались перекусить и немного поспать. Проснувшись, снова шагали, летели, плыли, ползли. На второй день кончились еда и пиво. Воды вокруг было полно, но в подземных горных потоках не обнаруживалось никакой живности для рыб, а в воздухе — ни одной мошки, которую летучие мыши могли бы проглотить, чтобы хоть чуть-чуть унять слишком реальные судороги их, возможно, иллюзорных желудков.

Умственный экран Эйкена был настроен теперь только на скопление психической энергии — предположительное местонахождение Делбета. Пушистая аура не меняла своего положения: то ли Огнеметатель отсыпался после своей вылазки, то ли она означала что-нибудь совсем другое…

Летучие мыши устремились по длинному, спускающемуся вниз тоннелю. Впервые, с тех пор как спустились под землю, они ощутили на перепонках крыльев воздушные потоки. Внутренний голос Эйкена обратился к Стейну на волне, зарезервированной специально для людей:

«Только попробуй о чем-нибудь подумать! Заставь ум замолчать, если дорожишь свое задницей. Вряд ли он меня услышит на этом канале, но малейший твой писк эхом достигнет его ушей.»

Защищенные плотнейшим барьером, какой только мог воздвигнуть Эйкен Драм, они добрались до места, где коридор сворачивал под прямым углом. За поворотом они увидели свет — слабое оранжево-желтое мерцание. В коридоре было сухо. На толстом слое пыли отпечатались огромные следы.

Дрейфуя меж скальных образований, летучие мыши приближались к источнику света. Над ними нависали монолиты песчаника, напоминавшие скопище человеческих фигур или гигантских грибов. Они взлетели под потолок и, усевшись на широкий карниз, вновь стали Эйкеном и Стейном.

«Тихо. Не двигайся. Не бряцай своим чертовым мечом. Вообще ничего не делай.»

Эйкен прополз несколько метров на животе и глянул вниз. В круглом, на совесть сработанном очаге пылал яркий огонь. Штабеля оструганных бревен были аккуратно сложены в алькове. Обстановку в пещере дополняли стол, стулья, кровать в рост Гаргантюа с пологом из великолепной танусской парчи и много резных деревянных шкафчиков и полок. Кожаные мешки с загадочным содержимым были свалены возле одного столбика кровати. С другого свисала рыболовная сеть. Пол устилали роскошные шкуры, темные и пятнистые. На столе стояла грязная посуда, сделанная в основном из морских раковин.

У кровати на стуле с мягким сиденьем, покрытым серой шкурой, богатырским сном спал гуманоид, ростом и телосложением намного превосходивший самого высокого и крепкого тану. Голова и лицо его заросли густыми волосами кирпичного цвета. Он был в кожаной куртке, раскрытой на груди, которая тоже пламенела рыжей шерстью, и панталонах алого цвета. Ботинки он снял и протянул огромные ноги к огню. Большие пальцы то и дело шевелились. Ритмичный шум, напоминающий работу плохо отлаженного отбойного молотка, убедил Эйкена Драма в том, что Делбет Огнеметатель, самый грозный и дикий фирвулаг южных районов Многоцветной Земли, храпит.

Эйкен открыл золотой футлярчик и вытащил серый предмет, не толще карандаша. Нацелив его, он некоторое время рассчитывал траекторию и заряжал острие секретного оружия своими творческими метафункциями.

Когда оно разогрелось до белого каления, Эйкен поднял свой бенгальский огонь высоко над головой.

Делбет с воем подскочил на стуле. Его трехметровое тело превратилось в огненный столп, тянущий языки пламени к потолочному карнизу и формирующий шаровую молнию.

Эйкен бросил огонь, направив его всей своей психокинетической способностью сквозь плотный психический заслон, воздвигнутый им вокруг себя и Стейна. Шаровая молния по дуге отлетела от светящихся лап Делбета, но прошла мимо цели.

Раздался еще один громкий крик чудовища. Хрупкий фейерверк поразил его пылающую громаду и упал на пол пещеры, все еще разбрасывая искры. Огонь Делбета погас. Он медленно скорчился, будто пытаясь вжаться в землю, и остался недвижим.

— Готов! — крикнул Эйкен.

Летучие мыши спланировали вниз и вновь превратились в людей. Они стояли над внушающими ужас останками.

— Видишь, куда ему попало? — произнес Стейн. — Прямо в лоб, когда он башку задрал. Всего-то один маленький ожог раскаленным железом.

У стола стояло кожаное ведро с водой. Эйкен вылил его на смертоносное устройство, все еще мечущее искры. Оно зашипело, задымилось. Одна из шкур была испорчена: в ней зияла дыра.

— Ты победил его! — Стейн подхватил маленького человечка и стиснул своей медвежьей хваткой. — Победил! — Отшвырнув Эйкена, он заорал сталактитам: — Сьюки, малышка, мы его победили!

Эйкен нахмурился было, потом засмеялся во все горло.

— Чертов викинг, она тебя услышала! Тебе и невдомек, а вот я улавливаю слабенький писк… Ни за что не догадаешься, о чем ее послание! Она любит тебя!

Стейн схватил ведро и вылил остатки воды на Эйкена.

— Спасибо, — растроганно поблагодарил плут. — Теперь отсеки ему голову и давай выбираться отсюда. Постараемся найти кратчайший путь наружу и полетим порадуем власть имущих. Представляю, что с ними будет. На целые сутки раньше!

Стейн потянул свой огромный бронзовый меч из оправленных в янтарь ножен. Но вытащил его только до половины и застыл на месте, вскинув голову.

— Слышишь?.. Я думал, там, на потолке, мне чудилось под храп этого ублюдка…

Эйкен напряг слух. Медленный, ровный гул заставлял скалы вибрировать. Прошло несколько секунд. Бум! Удар огромного колокола повторился. Бум! Громкий, неумолимый.

— Знаешь, что это, малыш? — спросил Стейн. — Прибой. Там, за скалами, Атлантический океан.

Фелиция бродила среди руин Финии.

Уже три дня длилось Перемирие, к тому же и извержение Кайзерштульского вулкана подходило к концу. Потоки огненной лавы застыли и превратились в спекшуюся массу, похожую на сплетение уродливых корней и расползающуюся от кратера по улицам вымершего города. Лил дождь. Белые, золотистые, розовые, голубовато-зеленые здания бывшей цитадели лорда Велтейна покрылись сажей и грязью. Толстый слой золы лежал на листьях декоративных и фруктовых деревьев. Центральная площадь явила девушке зрелище сгоревших магазинов, искромсанных тентов, сломанных повозок и обугленных тел, торчавших из потухших костров.

Гигантские вороны слетались на раздувшиеся останки иноходцев, элладотериев, рамапитеков и людей. Появление маленькой женщины в черных блестящих одеждах нисколько не встревожило стервятников: видимо, они приняли ее за свою.

Кругом раздавался страшный грохот. Вороны громко каркали. Из лопнувших водопроводных труб хлестала вода, омывая трупы серых и первобытных десантников. Перед дворцом лорда Велтейна сбилась в кучу дюжина растерянных, но совершенно невредимых рамапитеков в разодранных аквамариновых плащах. Из привратницкой доносились человеческие стоны. Не обращая на них внимания, Фелиция направилась к главному входу дворца. Предварительно она взяла стрелу с железным острием и натянула тетиву лука. В заплечном колчане у нее было много стрел, и все наконечники запачканы кровью после схватки с отрядом неподдающихся серых на берегу реки. Их хозяева давно сбежали, но они все еще хранили верность тану. В квартале ремесленников из полуобгоревшей мастерской стеклодува вылетела, размахивая стеклянным мачете, женщина без торквеса. Она продолжала выкрикивать угрозы в адрес разорителей Финии, даже когда стрела Фелиции вонзилась ей в горло.

Как ни странно, самое ожесточенное сопротивление первобытным оказали их же собратья. Фирвулаги и тану покинули разрушенный город, а люди, слишком плохо усвоившие новую религию, чтобы поддерживать Перемирие, яростно сражались за каждый дом, отстаивая интересы поработителей-гуманоидов. Захваченные в плен серые и серебряные предстали перед военным трибуналом, и командир первобытных с железным зубилом в руках предложил им выбирать: свобода или смерть. К его удивлению, большинство предпочло умереть, нежели расстаться со стимулятором мозговой деятельности.

• Предыдущая
• 35/90
• Следующая