Божий промысел по контракту - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 58

• Предыдущая
• 58/74
• Следующая

Все присутствующие, кто с любительским, а кто и с профессиональным интересом, следили за тем, как на столе появилась пара острых с виду ножей с совершенно обыкновенными черными ручками, точь-в-точь такими, как у кухонных, прозрачная коробочка с разноцветными люминесцирующими мелками, восемь зеленых свечей, от которых исходил стойкий запах хвои и почему-то меда. Последней маг вытащил маленькую изящную серебряную чашку с выбитым по краю чеканным узором, больше всего походившую на пиалу.

Светлый, без всякого рисунка, мрамор пола вполне годился для планируемого магического действа, пентаграмму на нем можно было нарисовать без труда. Близилась полночь — самое подходящее время для контактов с потусторонним миром, если верить многочисленным слухам, циркулировавшим по мирам, и докам в области спиритизма.

Сария продолжала мирно посапывать в кресле. Будить ее пока не сочли нужным. Кратко обговорив процедуру вызова, Лукас и магистр Альмадор — последний кряхтя и жалуясь для порядка на вековой радикулит и старые больные суставы — ползали по полу недалеко от «мягкого» уголка, выводя загадочные, с точки зрения окружающих, вензеля и геометрические фигуры. А все остальные следили за практическим занятием по магической планиметрии без использования линеек и циркуля, с нетерпением ожидая, когда же начнется самое интересное.

Наконец маги встали, отряхнули свои испачканные разноцветным мелом руки, подпорченные одеяния и довольно оглядели свой рисунок: большой, метра три в диаметре, идеально ровный белый круг, в котором пересекались два квадрата бледно-голубого цвета. На углах квадратов Лукас установил зеленые свечи. В центр творения Альмадор поместил пиалу.

— И что все это значит? — не удержалась от вопроса Элька, и так проявившая чудеса сдержанности, просидев тихо все то время, пока Лукас и пожилой магистр рисовали свои фигурки.

— Эти символы — материальное выражение призываемых сил, мадемуазель. Они помогут обряду, — охотно пояснил маг. — Замыкающий белый круг — знак смерти, голубой восьмиугольник в нем — знак призываемого духа. Хвойно-медовые свечи усиливают зов к призрачному существу, ибо хвоя во многих традициях устилает дорогу в мир иной, а мед — продукт живительный.

— А пиала для чего? — потребовала осветить последний момент Элька. — Пригласим призрака на чашку чая? Только ташит ему не предлагайте, еще обидится и сразу уйдет, а попробует, так может и во второй раз загнуться.

Рэнд хихикнул, а Гал нахмурился, выслушивая ерничанья девчонки по поводу его любимого и очень полезного для здоровья напитка.

— Это ритуальная жертвенная чаша, мадемуазель. А ножи станут якорями вызова призрака к родственникам. Как будут использоваться эти предметы, вы сейчас увидите, — ответил маг и взял со стола первый нож, потом мило улыбнулся жрецу и Хорхесу, давая понять, что пришло их время, только что пальчиком не поманил.

— Вот так и приходится за грехи предков платить собственной кровью, — в шутку заметил жрец, подходя и спокойно протягивая магу правую руку. — Да простит меня Зигита за участие в подобном действе.

— Ну если уж за платье простила… — тихонько хихикнула Элька, пока Лукас, уколов кончиком ножа указательный палец жреца, мастерски сцеживал в пиалу несколько рубиновых капель крови.

— Я не думаю, что это действие может возмутить Зигиту, мой друг, — серьезно заметил Альмадор. — Мятежный дух Рогиро и так не знает покоя, мы не прервем благое странствие его души и не вырвем ее из материнских объятий богини.

— Надеюсь, воистину так, — серьезно кивнул Зидоро, следя за тем, как последние выцеженные капли его крови маг бережно размазывает по лезвию.

Хорхес, следуя примеру брата, без колебаний протянул свою конечность Д'Агару. Тот, то ли в целях гигиены, то ли руководствуясь магическими правилами кровопускания, взялся за второй нож и дополнил благородной кровью сеора зловещее содержимое пиалы. Собрав кровавую дань, Лукас поставил пиалу в центр восьмиугольника, отступив на пару шагов, издал странный заунывный клич: «Шеви-и-ль-се! Алье!» — и по самую рукоять вонзил ножи, испробовавшие крови Гарсидо, в пол по обе стороны от чаши. Мрамор поддался легко, словно пенопласт или мягкое дерево, принимая в свое чрево металл. Потом мосье небрежно прищелкнул пальцами, не произнося никаких слов, и все свечи в октаграмме мигом вспыхнули. Только огонь их был какой-то странный, тоже зеленый, еще сильнее запахло хвоей, грозой и медом. Интенсивнее засветились линии, начерченные мелом, затанцевали символы вокруг них.

Лукас величественно простер руки над своим творением, видно было, что маг получает немалое удовольствие от происходящего, и властно воскликнул:

— Сур шемийе кобран ир инье, Рогиро Гарсидо! Мезур ан брефек, эгребеф арк манрек!..

Сейчас изо всей этой абракадабры, которой в очередной раз длинно и сочно «выругался» Лукас, Элька поняла только имя покойника. Судя по нахмуренным физиономиям остальных, больше все равно не понял никто. Речь мага, с обилием раскатистых «р», совсем не походила на его обычно мелодичные стишки.

Свечи полыхнули голубым огнем, за краткий миг сгорев до половины. В библиотеке погас весь свет, но от этого только ярче засиял, затанцевал магический «рисунок» на мраморе пола. Из темноты над пиалой соткался бледно-голубой, чуть более светлый, чем линии восьмиугольника, мужской силуэт, потом фигура обрела большую вещественность и другие цвета, присущие истинной плоти. Призрачный свет остался только своего рода ободком по краям красавца-мужчины в изысканном одеянии, висевшего в нескольких сантиметрах над полом. Спустя секунду призрак опустился в центр октаграммы, небрежно носком сапога отпихнул пиалу с кровью родичей и, оглядев собравшихся, невольно подавшихся чуть назад при таком вольном обращении с магическими атрибутами, заявил не без иронии:

— Светлой ночи, сеоры и сеориты! Сначала мне преграждают путь сюда, а потом орут на весь тонкий мир, призывая назад. С чего бы это?

— Сеор Рогиро Гарсидо? — деловито уточнил Гал, настойчиво «следуя протоколу».

— Безусловно, — усмехнулся призрак, легко покидая пределы сдерживающей октаграммы призыва.

Магистр Альмадор потрясенно прошептал: «Невозможно!»

Тем не менее, игнорируя законы построения магических преград, Рогиро спокойно прошел к ближайшему креслу с высокой спинкой, занял его и обратился к Галу:

— Но у вас, сеор, предо мной преимущество, я вашего имени не ведаю, да и с большинством здесь присутствующих тоже незнаком. Магистра Альмадора мне можете не представлять. И сеориту Сарию будить не вздумайте, терпеть не могу обмороков и визга.

Рогиро окинул присутствующих насмешливым взглядом, и отчего-то все почувствовали призрака полным хозяином положения. Бывшая Тень Короля легко и привычно вышел из тени, став центром внимания.

— Гал, — признавая право призрака знать его имя, коротко кивнул воин, но полным этого наглого прозрачного хлыща не удостоил.

Следом за воителем представились и все остальные, кому это «дозволили» сделать. Почему-то Элька нисколько не удивилась, когда Рогиро не полез лобызаться с двумя потомками, да и скупую слезу не пустил. Впрочем, кивнул он младшим Гарсидо с явной симпатией, но опять-таки не без иронии. Никакого страха не появилось в поведении призрака, и когда он узнал, что четверо присутствующих — представители Совета богов. А впрочем, чего бояться бесплотному духу?

Эльку призрак приветствовал с благосклонной улыбкой, которой никто из мужчин не удостоился, даже с кресла привстал и отвесил изысканный поклон, нежно промурлыкав:

— Бесконечно рад нашему знакомству, дивная сеорита! Вижу, что в мирах еще встречаются цветы поразительной красоты!

Стало сразу ясно, что Зидоро в своем рассказе о предке нисколько не преуменьшил его популярности у женского пола. Скорее уж напротив.

— Эта радость взаимна, — польщенно мурлыкнула в ответ Элька.

Гал метнул на призрачного сердцееда недовольный взгляд: «Если ты призрак, то и веди себя как призрак, и нечего молоденьким девчонкам головы дурить! У них там и так ветер один!»

• Предыдущая
• 58/74
• Следующая