Сказки (200 сказок) - Гримм братья Якоб и Вильгельм - Страница 30

• Предыдущая
• 30/176
• Следующая

– Доброе утро! – но ответа не было.

Тогда она подошла к постели, раздвинула полог, видит – лежит бабушка, надвинут чепец у неё на самое лицо, и выглядит она так странно, странно.

– Ой, бабушка, отчего у тебя такие большие уши?

– Чтоб лучше тебя слышать!

– Ой, бабушка, а какие у тебя большие глаза!

– Это чтоб лучше тебя видеть!

– Ой, бабушка, а что это у тебя такие большие руки?

– Чтоб легче тебя схватить!

– Ох, бабушка, какой у тебя, однако, страшно большой рот!

– Это чтоб легче было тебя проглотить!

Только сказал это волк, и как вскочит с постели – и проглотил бедную Красную Шапочку.

Наелся волк и улёгся опять в постель, заснул и стал громко-прегромко храпеть. А проходил в ту пору мимо дома охотник и подумал: «Как, однако, старуха сильно храпит, надо будет посмотреть, может, ей надо чем помочь». И он вошёл к ней в комнату, подходит к постели, глядь – а там волк лежит.

– А-а! Вот ты где, старый греховодник! – сказал он. – Я уж давненько тебя разыскиваю.

И он хотел было уже нацелиться в него из ружья, да подумал, что волк, может быть, съел бабушку, а её можно ещё спасти; он не стал стрелять, а взял ножницы и начал вспарывать брюхо спящему волку. Сделал он несколько надрезов, видит – просвечивает красная шапочка, надрезал ещё, и выскочила оттуда девочка и закричала:

– Ах, как я испугалась, как было у волка в брюхе темно-темно!

Выбралась потом оттуда и старая бабушка, жива-живёхонька, – еле могла отдышаться. А Красная Шапочка притащила поскорее больших камней, и набили они ими брюхо волку. Тут проснулся он, хотел было убежать, но камни были такие тяжёлые, что он тотчас упал, – тут ему и конец настал.

И были все трое очень и очень довольны. Охотник снял с волка шкуру и отнёс её домой. Бабушка скушала пирог, выпила вина, что принесла ей Красная Шапочка, и начала поправляться да сил набираться, а Красная Шапочка подумала: «Уж с этих пор я никогда в жизни не буду сворачивать одна с большой дороги в лесу без материнского позволенья».

Рассказывают ещё, что однажды, когда Красная Шапочка опять несла бабушке пирог, заговорил с ней другой волк и хотел было увести её с большой дороги. Но Красная Шапочка была теперь поосторожней и пошла своим путём прямо, и рассказала бабушке, что встретился ей по дороге волк и сказал «здравствуй» и так злобно посмотрел на неё своими глазами, что, случись это не на проезжей дороге, он съел бы её.

– Так вот что, – сказала бабушка Красной Шапочке, – давай-ка запрём двери, чтоб не мог он сюда войти.

А тут вскоре и волк постучался и говорит:

– Бабушка, отопри мне, я – Красная Шапочка, пирог тебе принесла.

А они молчат, дверь не открывают. Тогда обошёл серый, крадучись, вокруг дома несколько раз, прыгнул потом на крышу и стал дожидаться, пока Красная Шапочка станет вечером возвращаться домой: он хотел пробраться за ней следом и съесть её в темноте. Но бабушка догадалась, что задумал волк. А стояло у них перед домом большое каменное корыто; вот бабушка и говорит внучке:

– Красная Шапочка, возьми ведро – я вчера варила в нём колбасу – и вылей воду в корыто.

Красная Шапочка стала носить воду, пока большое-пребольшое корыто наполнилось всё доверху. И почуял волк запах колбасы, повёл носом, глянул вниз и, наконец, так вытянул шею, что не мог удержаться и покатился с крыши и свалился вниз, да прямо в большое корыто, в нём и утонул он.

А Красная Шапочка счастливо домой воротилась, и никто уже с той поры её больше не обижал.

Был у одного хозяина осёл, и много лет подряд таскал он без устали мешки на мельницу, но к старости стал слаб и к работе не так пригоден, как прежде.

Подумал хозяин, что кормить его теперь, пожалуй, не стоит; и осёл, заметив, что дело не к добру клонится, взял и убежал от хозяина и двинулся по дороге на Бремен, – он думал, что там удастся ему сделаться уличным музыкантом. Вот прошёл он немного, и случилось ему повстречать по дороге охотничью собаку: она лежала, тяжело дыша, высунув язык, – видно, бежать устала.

– Ты что это, Хватай, так тяжело дышишь? – спрашивает её осёл.

– Ох, – отвечает собака, – стара я стала, что ни день, то всё больше слабею, на охоту ходить уже не в силах; вот и задумал меня хозяин убить, но я от него убежала. Как же мне теперь на хлеб зарабатывать?

– Знаешь что, – говорит осёл, – я иду в Бремен, хочу сделаться там уличным музыкантом; пойдём вместе со мной, поступай ты тоже в музыканты. Я играю на лютне, а ты будешь бить в литавры.

Собака на это охотно согласилась, и они пошли дальше. Вскоре повстречали они на пути кота; он сидел у дороги, мрачный да невесёлый, словно дождевая туча.

– Ну, что, старина, Кот Котофеич, беда, что ли, какая с тобой приключилась? – спрашивает его осёл.

– Да как же мне быть весёлым, когда дело о жизни идёт, – отвечает кот, – стал я стар, зубы у меня притупились, сидеть бы мне теперь на печи да мурлыкать, а не мышей ловить, – вот и задумала меня хозяйка утопить, а я убежал подобру-поздорову. Ну, какой дашь мне добрый совет? Куда ж мне теперь деваться, чем прокормиться?

– Пойдём с нами в Бремен, – ты ведь ночные концерты устраивать мастер, вот и будешь там уличным музыкантом.

Коту это дело понравилось, и пошли они вместе. Пришлось нашим трём беглецам проходить мимо одного двора, видят они – сидит на воротах петух и кричит во всё горло.

– Чего ты горло дерёшь? – говорит осёл. – Что с тобой приключилось?

– Да это я хорошую погоду предвещаю, – ответил петух. – Ведь нынче богородицын день: она помыла рубашки Христу-младенцу и хочет их просушить. Да всё равно нет у моей хозяйки жалости: завтра воскресенье, утром гости приедут, и вот велела она кухарке сварить меня в супе, и отрубят мне нынче вечером голову. Вот потому и кричу я, пока могу, во всё горло.

– Вот оно что, петушок – красный гребешок, – сказал осёл, – эх, ступай-ка ты лучше с нами, мы идём в Бремен, – хуже смерти всё равно ничего не найдёшь; голос у тебя хороший, и если мы примемся вместе с тобой за музыку, то дело пойдёт на лад.

Петуху такое предложенье понравилось, и они двинулись все вчетвером дальше. Но дойти до Бремена за один день им не удалось, они попали вечером в лес и порешили там заночевать.

Осёл и собака улеглись под большим деревом, а кот и петух забрались на сук; петух взлетел на самую макушку дерева, где было ему всего надёжней. Но прежде чем уснуть, он осмотрелся по сторонам, и показалось ему, что вдали огонёк мерцает, и он крикнул своим товарищам, что тут, пожалуй, и дом недалече, потому что виден свет. И сказал осёл:

– Раз так, то нам надо подыматься и идти дальше, ведь ночлег-то здесь неважный.

А собака подумала, что некоторая толика костей и мяса была бы как раз кстати. И вот они двинулись в путь-дорогу, навстречу огоньку, и вскоре заметили, что он светит всё ярче и светлей, и стал совсем уже большой; и пришли они к ярко освещённому разбойничьему притону. Осёл, как самый большой из них, подошёл к окошку и стал в него заглядывать.

– Ну, осёл, что тебе видно? – спросил петух.

– Да что, – ответил осёл, – вижу накрытый стол, на нём всякие вкусные кушанья и напитки поставлены, и сидят за столом разбойники и едят в своё удовольствие.

– Там, пожалуй, кое-что и для нас бы нашлось, – сказал петух.

– Да, да, если бы только нам туда попасть! – сказал осёл.

И стали звери между собой судить да рядить, как к тому делу приступить, чтобы разбойников оттуда выгнать; и вот, наконец, нашли они способ. Решили, что осёл должен поставить передние ноги на окошко, а собака прыгнуть к ослу на спину; кот взберётся на собаку, а петух пускай взлетит и сядет коту на голову. Так они и сделали и, по условному знаку, все вместе принялись за музыку: осёл кричал, собака лаяла, кот мяукал, а петух, тот запел и закукарекал. Потом ворвались они через окошко в комнату, так что даже стёкла зазвенели.

• Предыдущая
• 30/176
• Следующая