Робинзоны из Бомбея - Агарвал Сатьяпракаш - Страница 32
- Предыдущая
- 32/62
- Следующая
Эттан — ее старший брат. На ее родном языке — малаялам — «Эттан» и означает «старший брат». Настоящее же его имя — Гопи.
Эттан ходит в школу, где его учат читать и писать. Придя из школы, Эттан обычно усаживается на веранде и принимается зубрить уроки.
Из их деревни, Джану давно это заметила, в школу ходят одни только мальчики, девочки в школу не ходят. Исключение составляет лишь Мина — единственная дочь деревенского старосты. Мать Мины любит дорогие наряды. Отправляясь в город, она надевает сари с золотой каймой и прикрывается от солнца большим черным зонтом.
У Мины тоже есть шелковый зонтик, только маленький. У остальных женщин их деревни зонтиков нет, зато они носят широкие шляпы из пальмовых листьев. В дождь такая шляпа удобнее, чем зонтик, потому что обе руки остаются свободными, но, что ни говори, зонтик все-таки красивее…
— Почему ты не пускаешь меня в школу? — не раз спрашивала Джану у матери. — Я хочу ходить в школу, как Эттан и Мина.
И мать неизменно отвечала ей;
— Ты еще слишком мала, дочка. Погоди немного.
Джану исполнилось пять лет — можно уже было записывать ее в школу, но тут родился еще один братик, маленький Раму, и мать сказала ей:
— Вот пройдет годик-другой, и ты пойдешь в школу, а пока будешь нянчить младшего братика. Мне надо работать в поле.
Но Раму исполнилось сначала два годика, потом три, и мать всякий раз говорила ей:
— Не плачь, дочка, Эттан ходит в школу, потому что он мальчик, а мальчики должны учиться. Ты же у нас одна… Ты должна помогать мне. Кто, кроме тебя, поможет мне толочь рис, заготавливать дрова, нянчить маленького братика Раму?
— А почему Мина ходит в школу? — пыталась возражать Джану. — Она тоже девочка.
— У ее отца куча денег, — отвечал отец, который к тому времени обычно возвращался с поля. — Учение — это не для девочек. Девочке надо учиться совсем другому — как приготовить обед да как убрать с поля рис. И вообще их дело — помогать по дому.
— Что ты сказал? — садясь на соломенной подстилке, проворчал дед, который все это время лежал в темном углу. — Им бы все бездельничать! Почаще учить их надо! Тростью бамбуковой, тростью! — и натужно закашлялся.
Голос у Джану дрожал, она еле сдерживала слезы, потому что никто не хотел ее понять.
— Я все — все буду делать, только пустите меня в школу. Пожалуйста, папочка!
— А кто будет смотреть за Раму, хотел бы я знать?
Джану с немым упреком взглянула на мать и тяжело вздохнула.
Оставалось только ждать и надеяться. Ничего другого ей не оставалось с той самой поры, как родился маленький братик Раму.
— Сходи-ка ты лучше к Чанду да купи немного сардин, — ласково сказала мать, чтобы отвлечь ее.
Джану взяла из рук матери деньги и отправилась к дяде Чанду.
Когда в разговоре с ним Джану сказала, что хочет учиться, Чанду рассмеялся.
— Зачем тебе учиться? — спросил Чанду. — Вместе со всеми зубрить уроки? Пустая это трата времени, скажу я тебе! Вот если бы ты попросила, чтобы я научил тебя плести сети или ловить рыбу, это было бы совсем другое дело. А то — эка невидаль — школа! — и Чанду презрительно сплюнул в воду.
Он завернул сардины в старую газету и протянул Джану:
— Вот тебе, держи. А теперь беги домой и запомни, что главное для девочки — готовиться к семейной жизни и быть хорошей женой… Да не забудь сказать матери, что сардины кончаются!
Эттану сравнялось двенадцать, он был уже почти взрослый; Раму исполнилось пять лет, и он вместе с другими ребятишками ходил в школу; а ей было уже почти десять, и она продолжала сидеть дома — нянчила братика Аппу, который был еще совсем маленький.
Улучив минутку, когда Аппу спал, а матери не было дома, Джану тайком бегала к реке. На задворки она выбиралась через лаз в бамбуковой изгороди, которой был обнесен двор. Ей нравилось бывать на реке, сидеть на берегу. Здесь было тихо, спокойно, и она чувствовала себя счастливой. Однако сегодня на душе у нее было тяжело. По щеке скользнула крупная прозрачная слезинка. Потом другая.
Блеснув на солнце крыльями, неслышно взмыл в небо зимородок.
Выползла на солнце большая зеленая ящерица.
«Почему ты плачешь, девочка?» — прозвучал вдруг тихий ласковый голос.
Джану встрепенулась: кто бы это мог быть, если вокруг никого нет? Может, ящерица? Или зимородок? Но ящерица спокойно грелась на солнышке, а зимородок уселся на самой верхушке бамбукового ствола, держа в клюве пойманную рыбу. А может, попугай?
«Не плачь, девочка, — продолжал голос, — и не пугайся. Ведь ты ходишь сюда почти каждый день».
Голос был тихий и немного сонный, как шелест реки. Неужели река?!
«Расскажи мне обо всем, что тревожит тебя, — продолжал голос. — Ты ведь знаешь, мне некогда задерживаться, потому что я постоянно спешу к морю».
«Меня не пускают в школу, — всхлипнула Джану. — Они не хотят, чтобы я ходила в школу… А мне скоро уже десять. И я хочу учиться, как Эттан и Мина. Я хочу много-много знать! Кругом столько непонятного… Почему паучок в цветке — желтый? Почему бамбук скрипит? Почему луна поднимается из-за гор? Почему головастики превращаются в лягушек?»
«Достаточно, — прошелестела река. — Ты совсем заговорила меня. Дай передохнуть. Столько «почему» сразу!.. А про луну и я могу рассказать тебе, — вздохнула река. — Луна всегда ходит одной дорогой — через горы в сторону моря, как и я».
«Даже братик Раму учится в школе», — продолжала Джану.
«Жалко, что школа стоит не у моря, — прошелестела река. — Я бы взяла тебя с собой, хоть ты и замочила б немного ноги… Правда, кое-что ты можешь сделать и сама, без моей помощи…»
«Что же, что? Скажи», — нетерпеливо спросила Джану.
«Девочка ты хорошая, и я скажу тебе, — прошуршала река. — Когда будешь дома одна, встань утром пораньше, добеги до школы — послушай, что объясняет учитель. Он увидит тебя и, может, разрешит остаться».
«Учитель прогонит меня! — воскликнула Джану. — А дома накажут!»
Волны колыхнулись, точно река засмеялась беззвучно.
«Накажут, говоришь? — тихо проговорила река. — Но ты же храбрая девочка! Ты не боишься змей… Не боишься и огромного поезда, что с грохотом проносится по мосту… Очень они шумные, эти поезда, — вздохнула река. — Мне больше нравятся морские лайнеры…»
Слушая реку, Джану и сама поверила, что не боится змей, которые водятся в зарослях бамбука.
«А что это такое — лайнеры?» — спросила Джану.
«Это большие красивые корабли, — устало проговорила река. — Они такие большие, что на каждом может разместиться чуть не тысяча человек. Лайнеры плавают по морю, и огни на них светятся всю ночь напролет».
Джану с завистью вздохнула.
«А к нам они могут приплыть?» — спросила она.
«Нет, не могут, — промолвила река. — Для этого они слишком большие. Попроси Чанду — он возьмет тебя с собой, и ты сможешь увидеть лайнер своими глазами».
«Он не возьмет меня, — горько вздохнула Джану. — И почему я не мальчик?»
«Ты все-таки сходи в школу, — сказала река. — И запомни: все зависит от тебя».
Голос реки звучал все тише, потом заглох совсем…
Джану вздрагивает и протирает глаза. Кажется, она задремала, и ей приснился этот чудный сон. Однако, когда она спрыгивает с валуна и, старательно обойдя заросли бамбука, выходит на тропинку, ей чудится, будто за спиной кто-то грустно вздыхает…
Утром Эттан и Раму, как обычно, убежали в школу. Дождавшись, когда взрослые занялись делами, а дед, позавтракав холодным рисом, прилег отдохнуть, Джану быстро причесывается и повязывает волосы красной лентой. Эту ленту когда-то подарила ей Мина. В кровати сонно чмокает маленький Аппу.
Джану потихоньку достает грифельную доску младшего брата — доска эта досталась ему от Эттана, — и принимается за рисование.
Она рисует лодку дяди Чанду, а рядом с лодкой — бамбуковые заросли и школу.
Оглядевшись по сторонам, Джану поправляет на спящем братике одеяльце и крадучись направляется к изгороди, но тут из кроватки неожиданно доносится громкий плач. Джану бегом возвращается и берет малыша на руки. Аппу ручонкой касается ее щеки и тут же снова засыпает.
- Предыдущая
- 32/62
- Следующая
