Комендант мертвой крепости - Аренев Владимир - Страница 24

• Предыдущая
• 24/80
• Следующая

— Если это не будет мешать тебе заниматься твоими обязанностями — делай что хочешь: хоть звёзды считай, хоть сибарухам песни пой. Но сейчас я, комендант Шандала, если ты ещё не забыл, пришёл, чтобы провести ревизию наших запасов. И собираюсь это сделать без посторонних.

«Если один из них скажет про „не посторонний“, пришибу обоих!»

— Всего доброго, господин Форэйт, — дворянчик поклонился Жадюге, — надеюсь, позже мы договорим.

Подчёркнуто не замечая Хродаса, вышел из зала и зашагал по коридору. Проскрежетав, закрылась дверь.

— Тебе что, ветер выдул последние мозги?! Что за дела, Жадюга?!

Камерарий обошёл Железнопалого и сел за стол.

— Я спрашиваю!..

— Он тоже спрашивает, Хродас. И знает, о чём спрашивает. И его прислал сюда кройбелс.

— Да что он может понимать, этот сосунок?! По-твоему, он разбирается в том, сколько чего нужно заготовить, чтобы пережить сезон ветров? Сколько нужно вязанок стрел, болванок для мечей, кожи, чтобы обтянуть рукояти? Рункейр-Молотобоец, даже я всего этого не знаю, а ты говоришь…

— Ты не знаешь, — пожал плечами Жадюга. — А он знает.

— Хочешь сделать из меня дурака?! Откуда, по-твоему…

— Он воевал, Хродас.

— Он во-е-вал! — Железнопалый издал губами подходящий случаю звук. — Скажи ещё, он — бывший тысячник ордена Спокойствия. Ну где он мог воевать, Форэйт?

— Говорят, он пережил осаду Плети Рункейровой.

— Ну да, а я — харранский шаман. — Немного успокоившись, Хродас подхватил трёхногий табурет и поставил рядом со столом Форэйта. — Ладно, давай займёмся делом, время не ждёт.

«Даже если этот молокосос и правда выдержал осаду Плети — что с того?.. Там, у себя, может, он и герой, а здесь пусть знает своё место, намесТничек!»

Следующие несколько дней он не попадался Хродасу на глаза. И к лучшему: ветер крепчал, парни, хоть и привыкли ко всякому, нервничали. Дыры в сетях едва успевали латать.

Хродас, конечно, не упускал дворянчика из виду. От Синнэ он знал, что юнец вместе с алаксаром занялся обустройством Полой Кости, точней, двух её верхних уцелевших этажей, которые Хродас отдал в их распоряжение. На том, что был под полуразрушенным пиршественным залом, алаксар собирался хранить архивы, там же и поселился. Дворянчик со своими спутниками устроился этажом ниже. В первые дни они подыскивали себе мебель и утварь; Хродас велел Форэйту помочь, дать им какую-нибудь рухлядь, что ещё можно починить; «чтоб было чем заняться, может, перестанут мне голову морочить».

Синнэ, изнывая от скуки, наведывалась в Кость. Смеялась: а этот твой мальчик ничего, бородка смешная; во Вратах будет иметь успех.

Хуже было то, что дворянчик раззнакомился с градоправителем, но господин Раймунг, как всегда, улыбался, кивал, кланялся — и оставался себе на уме.

На четвёртый день ветер начал стихать, к утру пятого прекратился вовсе, и небо над крепостью окрасилось в нежно-голубой цвет. Хродас видел в этом непонятную, но потому ещё более коварную западню: сезон ветров никогда не заканчивался так быстро.

Парни отнеслись к перемене погоды с радостью школяров Синнэ, когда те узнают, что уроков не будет. Бастард с Лучником сразу вспомнили о своей пропущенной из-за неожиданного ветра очереди на поездку в город и наладились сопроводить подзадержавшихся гостей. Бйотти Краснобай в первый же спокойный вечер ухитрился за полчаса нажраться вусмерть, горланил песни, вызвал на поединок Грэгрика и уснул, поднимаясь из-за стола, чтобы «надрать задницы всем вам, хуккунсам смердячим!».

Хродас велел Эттилу Хакилсу снова ввести тренировки, которые на время сезона ветров отменили. Вот уже многие годы Эттил был его правой рукой. Он приехал во Врата Пыли через несколько лет после катастрофы, судя по всему, от кого-то или от чего-то скрываясь. Снял комнату на постоялом дворе, слонялся без дела по улицам или с утра до вечера сидел в зале, слушал местных музыкантов. Там, в зале, и познакомился с молодым комендантом, узнал, что тот недавно остался без лекаря, вызвался помочь. Эттил Хакилс происходил из знатного рода, но после катастрофы всё перемешалось, и судьбы, вроде бы раз и навсегда определённые, ломались в те годы, как сухостой под сильным ветром. Эттил должен был унаследовать замок своих предков. Вместо этого отправился в странствия, которые научили его многому, в том числе искусству врачевания, а три года спустя привели во Врата Пыли. Эттил не собирался задерживаться здесь надолго. Просто «хотел перевести дыхание и залатать кое-какие дыры». И, как понимал Хродас (тогда ещё не Железнопалый), — немного подзаработать.

В крепости Эттила приняли настороженно, какое-то время приглядывались, потом признали: «Свой!» Лечить умел, вёл себя без надменности, но и без подчёркнутого панибратства; только о своём прошлом рассказывал явно не всё, ну так что ж такого, у многих в Шандале были тайны, многие не хотели или боялись вспоминать. Это даже делало его более понятным. Единственной странностью Эттила было то, что, поселившись в Шандале, он крайне редко ездил в город. Все остальные пользовались своим правом; этот обычай завели ещё до Разлома, а после катастрофы, когда первые, самые опасные дни миновали и установился какой-никакой порядок, Хродас даже сделал послабление и разрешил чаще бывать во Вратах. Эттил города не боялся и при необходимости ездил туда за лекарствами, но предпочитал одинокие прогулки по берегу вади.

Как оказалось, умел он не только врачевать, ещё и неплохо разбирался в воинском искусстве. Они сдружились с Хродасом, насколько мог знатный андэлни сдружиться с молодым офицером из семьи зажиточного ремесленника. Через несколько лет у Хакилса появился помощник, молодой лекарь Акки Зубодёр, и Эттил смог больше внимания уделить тому, с чем в Шандале ещё до катастрофы было не всё в порядке. В доразломные годы считалось, что крепость стоит в одном из самых тихих уголков приграничья, соответственно, муштрой гарнизона никто себе голову не забивал. То, что они выжили и сумели отбить атаки помарок, было чудом. Но Хродас понимал: без дисциплины, без ежедневных тренировок никакое чудо не спасёт. Он казался себе ярмарочным гимнастом, который балансирует на канате высоко над землёй. Затянешь узлы слишком крепко — все бросят крепость к гаррам и уйдут кто в город, кто на другие острова; дашь чересчур много послаблений — и первая же атака помарок окажется для вас последней.

Эттил как-то сумел убедить парней, что эти выматывающие тренировки нужно выполнять для собственного же блага. Они и выполняли полтора десятилетия. До сегодняшнего дня.

Из окна кабинета Хродас видел, как нехотя, зубоскаля и позёвывая, парни разминались. Хакилс мрачнел. Потом, кое-как продержавшись с четверть часа, отпустил всех.

Когда Хродас спустился на плац, чтобы переговорить с Эттилом, там уже околачивался дворянчик.

— …и часто?

— Ну, по правде говоря, в последнее время не очень, — отвечал Эттил. — Хотите присоединиться? Может, это их подзадорит.

— Есть идея получше. Нужно…

Они оба заметили Хродаса, Эттил предостерегающе вскинул руку, но Железнопалый сегодня не был в настроении вести душеспасительные беседы.

— Хродас…

— Эттил, мне нужно перекинуться парой слов с господином наместником. Оставь нас.

— Рубленая Шея говорил…

— Потом, Эттил! Потом!

— Как знаешь. — Он хлопнул дворянчика по плечу и ушёл, звук шагов отражался от стен, плясал чеканным эхом.

Наверное, это задело Железнопалого больше всего: хлопок по плечу чужака, знак поддержки.

— Я говорил тебе, хуккунсов потрох, чтоб не лез не в свои дела? — Хродас ухватил дворянчика за плечо и рывком прижал к стенке так, чтоб рукой пережать дыхалку. Не слишком, чуть-чуть. — Говорил?!

— Комендант… это глупо…

— Глупей некуда. Умным для тебя было бы сидеть тише песчаной вши и лишний раз о себе не напоминать.

Дворянчик побледнел. Ухватил Хродаса за руку и попытался оторвать от своего плеча. Это Железнопалого-то!

• Предыдущая
• 24/80
• Следующая