Прикончить чародея - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/66
• Следующая

Насчет рогов – это такая метафора. Рогов у гоблинов нет. У меня, кстати, тоже. Я еще даже не женат.

– Бросить оружие! – приказал я. Тотчас же мечи и копья полетели на пол. – Так-то лучше.

Для надежности я не стал гасить файерболл, а подвесил его в воздухе за своим плечом. Пусть перед глазами этих типов все время будет напоминание о том, кто я такой, и что со мной лучше не связываться.

– Кто тут у вас главный? – спросил я.

Толпа расступилась и вперед вышел старый гоблин. На ушах у него росла седая шерсть. Еще он успел отрастить себе солидное брюшко, создававшее комический эффект вкупе с его тощими ножками.

Гоблины постоянно недоедают. Поэтому выделить среди них самого главного очень просто – он еще и самый толстый.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Гмык, – сказал он.

– Красивое имя, – сказал я.

– И главное – редкое, – заметила Карин. Несмотря на то, что ситуация разрядилась, мечи в ножны она так и не убрала.

– Сколько голов под твоим командованием, Гмык? – гоблины считают себя по головам. Это их право, хотя и наводит людей на мысли о домашнем скоте.

– Два десять. И половина десять, – двадцать пять, сообразил я. Пары голов тут не хватает. Наверное, охотятся на летучих мышей или собирают мох для костра.

Стоп, мох у них собирают женщины… то есть, самки. Гоблинши? Гоблинихи? Понятия не имею, как они называются. Говоря о своем племени, Гмык не посчитал ни женское население, ни поголовье детей. Только воинов. Значит, всего их тут голов шестьдесят, если не больше. Плюс еще несколько голов тех, кому посчастливилось дожить до старости.

Гоблины живут не очень долго. Главная причина их смертности носит рогатые шлемы и боевые молоты. Называется она – гномы.

– Ты можешь указать нам выход из подземелий, Гмык? – спросил я.

– Выход?

– На поверхность.

Гмык указал рукой на потолок.

– Я знаю, что поверхность там, – сказал я. – Ты знаешь проход на юг?

– Юг? – переспросил Гмык.

– Это направление такое, – сказал я. Бесполезно. Гоблины редко выходят на поверхность. Юг, север, восток и запад – для них просто пустые звуки. – На юге море. Тепло.

– Тепло?

Под землей нет зимы и лета, сообразил я. Тут всегда одна и та же температура. Чем глубже забираешься, тем теплее.

Попробуем подойти к проблеме с другой стороны.

– Ты можешь отвести меня к гномам? В ближайшее их поселение?

– Гномы. Смерть. Нет.

Гномы – это смерть. Не пойду. Это заявление можно расшифровать без особого труда.

– Я сам – смерть, – пообещал я. – Магия. Бабах.

– Вижу, тебе удалось найти с ними общий язык, красавчик, – промурлыкала Карин за моей спиной.

Гоблины попятились. Гмык, как самый храбрый, остался на месте, но по его лицу… морде… было видно, что ему тоже не по себе.

– Гномы смерть, – сказал Гмык. – Ты смерть. Здесь.

Понятно. Ни за какие коврижки он меня к гномам не поведет. Если там смерть и здесь смерть, то он предпочтет умереть здесь.

Мне не хотелось устраивать геноцид среди пещерных гоблинов. Они мне ничего плохого не сделали. Пока.

Если вы хотите, чтобы кто-то оставался хорошим, не давайте им возможности совершать плохие поступки.

– Куда мне надо идти, чтобы попасть к гномам? – спросил я.

Гмык махнул рукой в том направлении, откуда мы пришли.

– Долго идти?

– Долго? – они что, и о времени никакого понятия не имеют?

– Спроси, надо ли куда-нибудь сворачивать, – сказала Карин.

Я спросил.

– Надо, – сказал Гмык.

– Куда? – терпеливо спросил я.

Гмык начал размахивать руками, объясняя дорогу.

– Это бесполезно, – сказал я Карин. – Я все равно ничего не запомню.

– Пусть они дадут нам проводника, – сказала Карин.

– Вы же слышали, они бояться гномов больше, чем меня, – сказал я. Неудивительно, я запугиваю их всего несколько минут, а гномы практикуются в этом веками. – К тому же, я не уверен, что они вообще знают дорогу к поселениям гномов. По-моему, он просто морочит мне голову, чтобы мы побыстрее ушли. Самое главное жизненное устремление гоблинов – это держаться от гномов как можно дальше.

– Отвратительные твари, – сказала Карин.

Мы покинули стойбище гоблинов два часа назад, и с тех пор блуждали по подземным проходам, стараясь идти в указанном Гмыком направлении. Это было не так-то просто сделать, поскольку системы пещер напоминали подземные ходы упившихся в сосиску кротов.

Когда туннели разветвлялись, мы выбирали направление наугад. Не самая умная из возможных моделей поведения, а что делать, если ничего другого просто не осталось?

– Гоблины не виноваты, в том, что кажутся нам отвратительными тварями, – сказал я. – Просто гоблинам не повезло. Их эволюция началась сравнительно недавно, и экологическая ниша, которую они могли бы занять в нашем мире, оказалась прочно оккупирована гномами.

– Люди, эльфы и орки умудряются уживаться вместе на поверхности, – заметила Карин.

– Все не так просто, – сказал я. – Изначально эти три народа занимали разные ареалы. Эльфы предпочитали селиться в лесах, люди – в степях и на равнинах, а орки – в холмах или болотах. Прежде чем развитие промышленности и сельского хозяйства столкнуло нас лбами, прошло много времени. И без крупных войн все равно не обошлось. Эльфы воевали с людьми, люди воевали с эльфами, и все вместе воевали с орками. Понадобилось много времени, прежде чем мы научились жить в мире. И без локальных стычек все равно не обходится и по сей день.

На самом деле все было еще сложнее.

Люди прибыли в Вестланд с другого континента, ныне покоящегося на океанском дне. В те времена Вестланд безраздельно принадлежал эльфам. Они проявили благородство, разрешив человечеству основать несколько городов на южном побережье. Но я полагаю, что если бы в то время люди предприняли попытку экспансии вглубь континента, эльфы бы просто задавили их силой и скинули обратно в море. Уже без кораблей.

У людей тогда не было перспектив развития, точно так же, как сейчас их не было у гоблинов. Экологическая ниша уже была занята эльфами, и человеческих сил не хватило бы, чтобы их оттуда выбить.

Но тысячу лет назад цивилизацию эльфов поразила эпидемия. Это был страшный, передающийся по воздуху вирус, который убил девяносто пять эльфов из каждой сотни.

Помимо высокой смертности, вирус имел осложнения, отразившееся на эльфийских женщинах. Во-первых, женщин умерло гораздо больше, чем мужчин, и соотношение сейчас составляет примерно один к пяти, а во-вторых теперь только одна из трех эльфиек может произвести потомство. При этом она способна родить за всю жизнь только одного ребенка, и существует пятидесятипроцентная вероятность, что при родах она сама умрет. На людей, орков и прочих обитателей Вестланда тот вирус не действовал.

Численность эльфов катастрофически сократилась, и они не смогли бы удержать континент. Впрочем, теперь он им был уже не нужен. Потерпев несколько поражений от человеческой армии, эльфы покинули Вестланд и переселились на Зеленые Острова, лежащие в нескольких тысячах километров от южного побережья континента.

Ситуация с деторождением у эльфов не улучшилась и по сей день, так что раса стоит на пороге умирания. Единственное, что может их спасти – это межрасовые браки. Мужчины эльфов могут иметь жизнеспособное потомство от человеческих женщин. Э… Проблема в том, что человеческие женщины в большинстве своем не привлекают эльфийских мужчин.

Кроме того, дети от смешанных браков все же уступают чистокровным эльфийским детям, особенно в плане долголетия и здоровья, и каждый эльфийский мужчина предпочитает жениться на эльфийской женщине в надежде, что им повезет завести ребенка, или не жениться вообще. В общем-то, это дорога в никуда.

Население эльфов сокращается медленно только потому, что эльфы долго живут. Если вдруг на Зеленые острова придет война, и погибнет хотя бы половина их населения, после такого удара эльфам будет уже не подняться.

• Предыдущая
• 29/66
• Следующая