Назад в юность - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 25
- Предыдущая
- 25/59
- Следующая
Пару раз приезжал Валерий Сергеевич. Ходил, проверял все углы, спрашивал про поведение студентов, смотрел, как идет работа на полях, но особо не задерживался. Благодаря тому что я неплохо общался с трактористами, простоев у нас практически не было. Даже с Пиндюшей у нас все наладилось, особенно после того, как я реквизировал у парней очередную бутылку и сунул ему. Количество рейсов к нам сразу увеличилось, и недостатка в таре тоже не было. Но к концу сентября энтузиазм у наших девушек стал явно иссякать, сказывались тяжелая работа, дождливая погода и грязь. Мне приходилось выходить на поле и поднимать настроение масс бодрыми призывами. Девочки даже сложили про меня песню примерно такого содержания:
Но худо-бедно мы все-таки закончили всю уборку к двадцать восьмому сентября. Я съездил в контору, получил на руки нужные документы и даже благодарственное письмо в деканат за ударную работу.
Когда ближе к обеду я приехал к нам в деревню, меня встретил организационный комитет по отвальной во главе с Таней Большой.
– Послушай, Сережа, мы тут работали, как ударники коммунистического труда, надо же и отметить окончание работ. Уезжаем завтра днем, так что все надо сделать сегодня.
Думал я недолго. Конечно, надо отметить это дело. Для быстроты закупок мной был задействован Пиндюша. Тот, узнав, что мы его приглашаем на отвальную, проявил жуткий энтузиазм и с удовольствием курсировал между нашей деревней и райторгом. Я же пошел по деревне. Еще в начале нашего пребывания я выяснил, что несколько семей держат овец, – туда и лежал мой путь. Долго ходить не пришлось. В первом же доме я по приличной цене сторговал баранчика, которого и притащил за собой на веревке. Никогда не думал, что это такое трудное дело – тащить за собой барана. В это время на нашем пункте полным ходом шла варка и готовка. Девчонки, которые не принимали участия в этой деятельности, уже ходили в платочках, скрывавших бигуди на голове.
Когда я притащил баранчика на кухню, меня удивила Таня Большая. Она уставилась на барана, и слезы градом потекли по ее лицу.
– Не надо резать баранчика! – только повторяла она.
Но кроме нее, никто таким чувством защиты животных не страдал. Я быстренько зарезал и освежевал несчастного и насадил на вертел, предварительно обмазав смесью соли и перца. У нас имелся один паренек восточного типа, звали его Коля, а уж кто он был по национальности, никого в то время не интересовало. Но, учитывая его восточную внешность, я решил, что в самый раз ему будет поручить жарить этого барана. Надо сказать, в своих расчетах я ошибся, но это выяснилось гораздо позже.
К семи часам стол был готов. В комнате девчонок в ряд поставили все столы, вдоль них – все имеющиеся лавки. Когда я увидел количество бутылок водки и вина, у меня по спине пробежал холодок.
«Андреев, – сказал я сам себе, – смотри, как бы из этого не вышло худого».
Но слово не воробей, и раз дал добро на отвальную, так держи. И мы начали. Со мной рядом сидел Пиндюша. Он вообще в последние дни очень сильно зауважал меня и в порыве откровенности сообщил, что было бы неплохо, если бы директором совхоза сделали меня.
Этот Пиндюша меня и подкосил. Подливал он прилично. Хотя в прежней жизни эту дозу я бы просто не заметил, но здесь-то я не пил вообще, и мой неокрепший организм не выдержал. Я еще помню, как ел кусок недожаренного барана, как рядом со мной упал вместе с табуреткой Пиндюша и захрапел. Потом все слилось в мутную череду событий. Я танцую и прижимаю к себе какую-то девчонку; вот я стою у ручья и отдаю природе то, что съел и выпил, и потом пью прямо из ручья холодную, пахнущую свежестью воду; а потом я держу в руках обнаженную Таньку Воробьеву, и она, тоже во хмелю, шепчет:
– Ну, Сережа, не бойся, я твоя.
Меня как стукнули молотком по голове. Я выпустил из рук горячее девичье тело. Мы сидели почти раздетые на куче нашей одежды прямо на берегу ручья и даже не замечали ночного холода.
«Ты что же делаешь, пьяный дурак? Зачем создаешь себе проблемы на ровном месте? Или хочешь веселой свадебки на первом курсе?!» – высказал я сам себе.
– Таня, оденься, пожалуйста, здесь холодно, – промямлил я.
Та с недоумением посмотрела на меня и, не сказав ни слова, начала одеваться. Вслед за ней быстро оделся и я. Мы молча пошли обратно к дому. Там уже царила тишина, все разбрелись кто куда: парочки – по ранее найденным местам, а большинство уже легли спать. Все было спокойно, только Таня Большая сидела у плиты и доедала приличный кусок бараньей ноги.
– Таня, ты так жалела бедного барашка, как же ты можешь его есть? – удивился я.
Девушка на это ничего не ответила, только махнула рукой, дескать, идете – и идите.
И мы с Воробьевой пошли спать, увы, в разные места.
Утро было серым, погода совсем испортилась. Но настроение у всех было хорошим. Проспавшийся Пиндюша завел свою машину. Мы набились в кузов, как сельди в бочку, и поехали на станцию. Впереди нас ждала учеба.
Когда мы гурьбой вывалились из вагона, шел мелкий осенний дождь, поэтому никто не задерживался. Мы быстро распрощались на перроне, пообещав встретиться вновь через неделю уже на занятиях пятого октября.
Дома меня никто не ждал. Мама была на работе, Лешка – в школе. Только одна бабушка встретила меня в дверях:
– Ну что, копарь, наработался? Картошки-то хоть привез? А похудел-то как, одни глаза торчат да мослы! Давай быстро в ванну, и не забудь переодеться, а то козлом от тебя прет.
Я залез в горячую ванну и нежился с час. Конечно, мы в совхозе тоже три раза были в бане, но там всегда была куча народу, и вся помывка проходила в спешке.
Выйдя, надел чистую одежду, приготовленную бабушкой, и накинулся с волчьим аппетитом на настоящую еду.
Пообедав, я наконец почувствовал, что напряжение, державшее меня в тонусе весь месяц, начинает исчезать. Меня клонило в сон, я лег и вырубился до вечера.
Разбудил меня приход Лешки. Он шумно вбежал в комнату и заорал:
– Ура, Сережка приехал!
И тут же начал вываливать на меня все школьные новости за последний месяц. Ничего сверхъестественного в школе, конечно, не происходило. Но когда он заговорил о директоре, я вспомнил свое обещание, данное Розенбергу, о встрече с представителем КГБ.
Под Лешкин треп я сидел и обдумывал все плюсы и минусы этого контакта.
Разумеется, если это учреждение заинтересовалось мной с подачи директора, то все сведения обо мне уже собраны. И не исключено, что сейчас собираются дополнительные сведения обо мне после картофельной эпопеи. Не забыли наверняка получить информацию от соседей, тренера и сотрудников больницы, где я работал. Так что придется очень подробно продумать свои ответы, это не Тане Большой очки втирать.
«А может, не ходить на эту встречу?» – думал я. Да нет, так не пойдет. Пожалуй, надо будет сыграть роль немногословного целеустремленного комсомольца, который знает, чего хочет от жизни в плане карьеры, но в то же время является патриотом своей страны.
Да ведь в октябре будет пленум ЦК, где снимут Хрущева, его место займет Брежнев, и начнется эпоха, которую некоторые считают самым лучшим временем в своей жизни, а другие – эпохой застоя.
Нет, упоминать об этом для меня слишком опасно, так что это отпадает. Все, я определился. На встречу придет активный комсомолец, озабоченный получением медицинского образования и делающий все для того, чтобы лучше овладеть будущей профессией. Обладает определенными организаторскими способностями, при этом патриот и согласен работать в КГБ внештатным сотрудником для обеспечения безопасности своей страны.
А быть внештатным сотрудником КГБ – очень неплохо для моих планов. Если я наметил себе конкретную цель – Кремлевскую больницу, фильтра КГБ мне не избежать. Так пусть лучше проверку будет проходить уже их сотрудник, зарекомендовавший себя.
- Предыдущая
- 25/59
- Следующая
